Измена (не) моя любовь (СИ) - Анна Эдельвейс
С каждым шагом я прощалась с разумом, мне становилось всё страшнее. Неизвестная мне сила околдовала меня. Разум говорил остановиться пока не поздно, повернуть назад. Но тело ничего не собиралось слушать. Мужчина сделал мне предложение. Я должна разобраться с ним, со своей тайной, со своими чувствами.
Оказавшись в коридоре третьего этажа я ускорила шаг. Полумрак затемнённых окон, длинный, безмолвный тоннель из обшитых тёмным деревом стен придавал помещению средневековой скрытности. Подошла к двери в кабинет — никого. На секунду замерла перед дверью в спальню Матвея. Однажды я уже толкала её. Эту дверь я не спутаю ни с чем.
Даже не успела сообразить сама что делаю, взялась за ручку и снова отдёрнула руку, будто меня током шарахнуло. Комкала в руке фартук не зная куда его деть.
Я знала, Матвей там. Тяжело дыша не могла сообразить бежать ли мне, или набраться смелости и выпалить, наконец, всё, что стоит между нами. Сомнения брали верх склоняясь к побегу, но было поздно. Вероятно, Матвей слышал шаги. Я только хотела толкнуть дверь, она открылась сама. На пороге стоял Матвей.
Он как будто знал, что я приду. Увидев меня не медлил ни секунды. Сграбастал меня сразу, всю, захватил меня в плен руками, губами. А дальше всё было неважно. Слетели все можно-нельзя, я превратилась в чувственность, ловила фибрами тела всю ласку, жадно дарила свою, впала в морок первобытной страсти между мужчиной и женщиной.
Матвей целовал меня, кружил руками по телу, стягивая с меня тряпки. Я ласкала его затылок руками, прижалась к нему губами, не обращая внимания на то, что Матвей был полураздет. Его кипельно-белая рубашка была выправлена, воротник поднят, манжеты без запонок. Галстук болтался непровязанными концами. Всё это в следующую секунду валялось на полу, сверху поместилось моё форменное платье.
Он крепко сжимал мои бёдра, развернув спиной к себе, впаял меня в стену. Горячее дыхание рвалось из него хрипом, лаская мою шею, затылок. Меня дурманил его парфюм, прикосновения мощных умелых рук, сразу расположившихся на моей груди. Мужчина продолжал водить губами по шее, зажав пальцами горошины сосков, выбивая из меня болезненные стоны желания.
Остатками сознания я чувствовала, как его ладонь сползла к низу живота, горячо, нежно надавливая там где нельзя… Чувствовала, как жадно он втягивает мой запах. Горячий член упирался в меня сзади, каменный, требовательный тёрся о мои бёдра, разжигая жажду.
Он развернул меня к себе лицом. Наши открытые губы застыли в полусантиметре друг от друга. Матвей подхватил меня под ягодицы, прижал спиной к стене. Я чувствовала, как нетерпеливо трётся о меня его член, между нами было кружево трусиков, ах как оно мешало. Мужчина коснулся моего рта языком всего на секунду, а во мне искрами рвались разряды.
Мы встретились с ним взглядами, оба утопали, проваливаясь в бездну жгучего желания.
Матвей отнёс меня на кровать, бережно толкнул в подушки. Медленно, не спеша скручивал с меня трусики, не сводя глаз с моего лица. Он подсел ко мне на коленях, рывком подтянул на себя, широко раздвигая мои колени. Ласкал пальцами промежность, задевал клитор, дразнил, заставляя меня извиваться и насаживаться на его пальцы. Ласка была так мучительна… от желания у меня сбивало дыхание, я хотела чтоб он взял меня.
Раскалённый член вошёл в меня так внезапно, стержнем заполняя меня всю. Я почувствовала его так глубоко, так мощно, что вскрикнула, утонула в необыкновенной прелести ощущений. Закусывая исцелованные губы, наслаждаясь каждым толчком внутри себя я всё шире разводила ноги открываясь ему навстречу.
Всё происходило так, будто нам обоим не хватало этих толчков, чтоб жить дальше. Горячие, резкие, сладкие, они вбивались в меня. Мои пальцы зарылись в волосы на его затылке, я вся замерла и через мгновение меня снесло волной непередаваемого удовольствия.
О, как это было ярко, желанно, я прорывалась стоном от накрывшего спазма, пульсировала так, что содрогалась, сжавшись в сладостный комок. Матвей продолжал таранить меня, я слышала его рык, стон. Горячие, благодарные поцелуи, его обмякшее тело на себе.
Самые счастливые моменты, что могут подарить мужчина и женщина друг другу.
Наконец до меня дошло почему дон Жуаны становятся мечтой всех женщин. Потому, что важна только любовь мужчины. Сладкая до одури, терпкая до мурашек, горячая до пепла она может возродить к жизни. Такие ласки заставляют мечтать о следующей встрече.
Не сразу пришла в себя. Наконец я стала женщиной, получившей мощный оргазм, о котором мечтала ночами. Той, которая растворилась от чувственности под мужчиной.
Матвей встал первым, я услышала звук плещущейся воды из ванны, мгновенно протрезвела. Нет, мне нисколько не стыдно, что я была чуть ли не инициатором этого помутнения собственного рассудка. Я была настолько счастливая, не жалела ни о чём.
Зато, я могла пожалеть об этом через пару минут, когда бы Матвей вышел и сексуальный экспромт превратился бы в скучный диалог-монолог «как всё было прекрасно». Мы, конечно, не решили ни одного моего вопроса, да и прямо скажем, отдалились в этой путанице ещё дальше. Теперь мне голова говорила: «можешь идти, экзамен по дипломатии ты, Оля, то есть Маша, провалила». Ну и пусть!
Лихорадочно металась по его спальне, искала одежду. Нашла свой брошенный бюстгальтер, чтоб не ждать ванну и не встречаться с Матвеем, промокнула влажные разводы нашей близости на себе его простынёй. Натянула платье, чёрт, где трусики?
Растеряно водила глазами, вот куда они делись, услышала, Матвей выключил воду. Выскочила за дверь. Ещё раз поправила на себе одежду, пригладила волосы. Мой фартук белоснежным лебедем валялся перед дверью, поджидая меня. На дрожащих ногах добралась до нижнего служебного туалета. Взглянула в зеркало. Бледное лицо, счастливые, горящие глаза, зацелованные губы. Причесала волосы, отправилась на веранду.
В дверях столкнулась с Димой:
— Где тебя носит⁈ Что с губами. Тебя кто то укусил?
— Пчела, — я согласно кивнула головой.
— Столько пчёл на земле не живёт. — Дима сощурился, что то соображая, — Займись, наконец, креслами. Холодное к губам приложи.
— У тебя забыла спросить, внимательный ты наш, — постаралась буркнуть неслышно, но, Дима услышал. Во всяком случае, задышал обиженно. Знал бы он ещё, что я без трусов.
Надеясь, что о моём пикантном позоре никто не узнает, схватила чехол для очередной подушки.
— Пчела-не пчела, а сияешь, Машка, как намытая хрустальная люстра.
Варя, как всегда, не дремала. Успела и сюда засунуть свой нос.
— Отлично, Варвара. Напомнила. Закончишь с занавесом, займись люстрой. Проверю. — Дима
