Несчастье - Эллин Ти
Да знаю я! Как будто он первый человек, кто мне об этом говорит. Я не только катастрофа, я еще и буря в стакане, меня так бабушка в детстве называла. Смешно звучит, и на меня похоже.
– Помоги, пожалуйста, – говорю негромко и вдруг понимаю, что вся неловкость между нами, что образовалась вчера, когда я не дала поцелую случиться, вдруг снова исчезла. Колдует опять, да? – Только верни на ноги обувь! Иначе порежешься, тут куча осколков. В прихожей есть домашние тапочки.
Он уходит, возвращается в моих тапочках с единорогами, и я не могу сдержать смех, хихикаю в голос от милого зрелища.
– Тебе идет.
– Всю жизнь о таких мечтал, – посмеивается тоже, потом аккуратно заходит на кухню, стараясь не наступить на большие осколки, и тянет руки к моей талии. – Давай, иди сюда. Я вытащу.
Киваю. И поддаюсь ему. Приятно удивляюсь, как он на вытянутых руках спокойно меня поднимает, вытаскивая из этой огромной лужи. Несет через всю кухню, а потом опускает, заставляя пальчиками встать на его ноги в моих тапках. Потому что иначе я могу наступить на мелкие осколки и сделать лишнюю лужу меда.
И я подчиняюсь! И мы стоим… Я на его ногах, почти прижатая к нему. Если бы не мед, почему-то уверена, что прижал бы крепко. К лучшему тогда, что я в меду… Наверное.
Смотрим друг другу в глаза, молчим почему-то… Его горячие руки на моей талии ощущаются слишком правильно, они такие большие и крепкие, что до меня вдруг доходит, почему мне так спокойно рядом с ним. Да с такими руками ничего не страшно ведь! Совсем ничего…
Я рассматриваю его глаза, словно впервые, а он – мои. Но в моих-то ничего особенного, просто карие, а у него красивые до сумасшествия! Надо же. Мне всегда казалось, что в моем вкусе брюнеты с карими, а тут голубоглазый блондин с кудряшками и красивый, просто с ума сойти.
А ты и сходишь, да, Коровина? Судя по тому, какие мысли в свою голову разрешаешь запустить.
Внезапно замечаю, что Саша глаза мои больше не разглядывает, он… смотрит на губы. И меня окатывает волнами разных эмоций. С одной стороны, дико хочется, чтобы поцеловал, с другой – я понимаю, что это сильно все усложнит. А я сама уже усложнила хуже некуда!
Поэтому нахожу выход. За секунду до того, как он ко мне наклоняется, я снова не даю ему меня поцеловать. Я… прикладываю к его губам палец и произношу первое, что приходит в голову:
– Попробуй, какой мед вкусный, – говорю хриплым шепотом. Дурочка-а-а-а-а! Какой, к черту, мед…
Но Саша почему-то улыбается. Я и глазами вижу, и пальцем чувствую. И… О-о-о-ой, мамочки… Он и правда обхватывает губами подушечку пальца, съедая с него мед.
Я сама растекаюсь, как тот мед уже, это что такое вообще?
Мало того, он, делая это, смотрит мне прямо в глаза. Прямо в глаза! И как будто бы думает он вообще не о пальце и транслирует мне все эти мысли в режиме онлайн…
Меня окатывает табуном мурашек, горячая волна растекается по телу, накрывает раз за разом, и я даже шумно выдыхаю и на пару секунд закрываю глаза, чтобы справиться с наваждением. Я такого еще никогда не чувствовала…
А Саша замечает мое состояние и радуется! Вижу, что усмехается, эм… прямо с моим пальцем во рту, да. Ох…
Он наконец-то отпускает палец из плена и выдает:
– Вкусно. Можно еще?
Еще? О чем он говорит… Как дурочка киваю, не понимая, где он возьмет еще, потому что другие пальцы у меня чистые, а весь остальной мед сильно ниже, туда я его не пущу. Но киваю, как кукла безвольная, потому что он точно снова колдует, не щадя меня совершенно. А потом…
– У тебя просто тут еще капелька, – говорит, показывая пальцем на самый уголок моей губы, и…
Божебожебожемой! Мамочки-и-и-и…
Я задыхаюсь, клянусь. Так нельзя! Это просто вне всяких правил, вне закона, вне… да вне всего в мире вообще!
Его почему-то ледяные губы касаются уголка моих, и… ой. Ой! Он слизывает ту оставшуюся каплю меда (откуда она там вообще взялась?), оставляет тягучий поцелуй и отстраняется, наглым жестом сразу же облизывая и свои губы.
А я все еще стою. И руки на талии, кажется, горячее стали, и глаза его голубые чем-то красным горят. И я уже хуже того меда таю и теку… По полу. Да. Растекаюсь.
– Сладко, – шепчет.
– Это все мед…
– Это все ты.
Вызовите мне «Скорую», пожалуйста. Очень надо.
А потом Саша как ни в чем не бывало улыбается и подхватывает меня на руки, относя в ванную. Ставит меня на дно самой ванной, чтобы я не запачкала ничего лишнего, и уходит, опять не говоря и слова.
И вот как мне все это понимать!?
Касаюсь пальцем уголка губ, где он меня целовал… Это считается вообще поцелуем или нет? Мед он пробовал, как же… Я даже не уверена, что этот мед там был!
Обмахиваюсь руками. Мне жарко. И горю я не только снаружи, но и изнутри. Позвала друга на помощь! А он мне тут пожар устроил. Во всех смыслах этого слова.
Так. Надо собраться и срочно принять душ, пока этот мед в меня не въелся и не остался тут навечно. Приходится перестать думать и прекратить вспоминать о том, что было три минуты назад у входа в кухню, а это очень-очень сложно! Я точно теперь не усну, это было слишком большое эмоциональное потрясение для моей нестабильной психики.
А еще очень сложно это признавать, но…
Черт возьми, как же сильно мне понравилось.
Долго-долго стою под душем, чтобы остудить пылающее сердце и душу и оттереть этот несчастный мед! Приходится терпеть горячую воду, смывая все до конца, но по-другому он не оттирается… Как ни стараюсь не думать обо всем и о губах Саши, в частности, у меня не получается. Я прокручиваю в голове раз за разом все произошедшее и с каждым воспоминанием покрываюсь мурашками с ног до головы…
Так нельзя. Что я наделала? Зачем позволила? И ему, и себе все это чувствовать. Я не должна, мне нельзя. Я актриса, мне нужно думать о своем будущем и строить карьеру. Влюбиться в восемнадцать и на все забить – не предел моих мечтаний. Мне прикольно работать коровой сейчас, но до конца жизни я в этом костюме оставаться не хочу.
Я мечтаю, чтобы меня знали, как
