Арина Ларина - Муж для девочки-ромашки
– Нужны – бери. Никто их тебе на тарелочке не принесет. – Вика явно была раздражена ее чистоплюйством. И правильно. Самой противно.
Время неумолимо уходило, оставляя смутное ощущение потери. Нужно было успеть так много, а Надя настолько привыкла к спокойному и меланхоличному течению жизни, что перестройка давалась с трудом. Она перестала спать, еще похудела, зато быстро растеряла свою инфантильность.
Чем сильнее бьет жизнь, тем крепче мы становимся.
На работе теперь был компьютер с бесплатным доступом в Интернет, чем Надюша и воспользовалась. Кто-то помог создать почтовый ящик, кто-то дал пару советов, как стать своей во Всемирной паутине, кто-то просто подсказал варианты заработка. После работы она оставалась до полуночи и искала, искала, искала. До конца недели Надюша заполонила все доски объявлений на городских сайтах предложениями услуг репетитора и переводчика.
После длительной борьбы с самой собой она решила, что не будет отказываться от своей доли денег, добытых другими, но сама ничего делать не станет. Именно для этого она согласилась на самую неудобную дневную смену и приходила, когда «утренние» коллеги уже все поделили, а уходила, когда «вечерние» еще не начали свою жатву.
Электронный почтовый ящик пока оставался пустым, но зато к концу недели набралась довольно приличная сумма так называемых чаевых. Вообще Надя всегда была уверена, что эти самые чаевые дают официантам, и считала слово стыдным и унизительным. Все оказалось вполне пристойно, не говоря уже о цифре. Оставленная гостями сдача делилась после смены, не унижая ничьего достоинства и не заставляя благодарно кланяться.
К вечеру пятницы Надюша уже полностью адаптировалась. Судьба явно смилостивилась и начала подкидывать подарки и показывать путь к выходу из тупика. Ляля Милославская, первая красавица и дочь какого-то папаши, про которого говорили не иначе как шепотом, в конце смены вдруг подошла к Надюше и прошептала:
– Разговор есть. Заработать хочешь?
Заработать Надя хотела, но разговаривать боялась, заранее предвидя, что соглашаться нельзя, раз все так таинственно, а отказать – значит нажить себе врага.
Поэтому Надя пожала плечами и покорно поплелась за Милославской.
– У тебя на завтра планы есть? – сразу взяла быка за рога Ляля.
У каждой нормальной девушки есть планы на субботу. У Надюши тоже были, потому что с некоторых пор она тоже причисляла себя к нормальным. Теперь у нее была хорошая работа и любимый мужчина. Но расслабиться и насладиться жизнью мешал долг, расплывшийся на светлой биографии как темное пятно, ее личный скелет в шкафу, который, словно беспокойное привидение, все время норовил вывалиться на всеобщее обозрение и сплясать гопака.
– А что? – дипломатично отреагировала Надюша.
– Короче так: выйди завтра за меня.
– И все? – не поверила Надя.
– Ну, почти. Если кто будет звонить, говори, что я отошла, а мне перезванивай. Я спущусь. Ясно?
– Нет.
– Что «нет»? Не согласна? Плачу сто баксов.
– Сто? – Вот тут Надя испугалась, потому что сумма была несоизмерима с услугой. Во всяком случае, с такой, как ее пока что преподнесла Ляля.
– У меня друг завтра приезжает, Филипп. А папе он не нравится. Поэтому я утром переодеваюсь, выхожу на стойку, а потом тихо ухожу в номер, а ты остаешься за меня. Девчонкам я наврала уже. Просто, понимаешь, могут неправильно понять, нам с гостями нельзя. Ну, дошло?
– В общих чертах.
– Короче: молчишь, работаешь за меня, получаешь сто баксов. Если папка позвонит проверять, звонишь мне, я отзваниваюсь ему с гостиничного телефона, все в ажуре. Так понятнее?
– Ладно, – промямлила Надюша. Афера была в принципе не криминальной и почти безобидной. Жаль только субботы, но деньги…
И она позвонила Валере.
– Да без проблем, радость моя! – отреагировал любимый. – Работа есть работа. Я тогда с Виталькой на рыбалку на выходные. Ты не против?
Разумеется, она была не против. Более того, догнав Лялю, Надюша предложила ей свои услуги и на воскресенье.
– Вау! – обрадовалась Милославская. – Но оптом – дешевле. В смысле – за два дня – 150 баксов. Ладно?
Подумав для порядка, Надя согласилась.
Жизнь стала бурной, как весенняя река. Надо было успеть к Фингаловой, у которой случилась депрессия, и к маме, у которой случилась истерика по поводу того, что дочь не ночует дома, а мамаша не в курсе пикантных подробностей.
– Даже не думай его сюда приводить! – бесновалась мама, параллельно надеясь выведать хоть что-нибудь. – У меня тут не гостиница! Лимитчики и гастарбайтеры на моей жилплощади не приживутся! Все остальные тоже! И вообще у меня к тебе серьезный разговор.
Поскольку Фингалова не орала, а только хныкала, вечер пятницы Надя решила посвятить ей, отложив маму на потом.
По опыту Надюша знала, что Анька начинает более лояльно относиться к жизни, если ее напоить. Поэтому зашла в ближайший магазин за бутылкой вина, чтобы спасти остаток вечера и реанимировать упавшую духом подругу.
За прилавком томилась густо накрашенная дама неопределенного возраста. Судя по тембру и интенсивности ее пыхтения, единственный покупатель, обретавшийся у витрины, сильно рисковал здоровьем и душевным равновесием. Это был жилистый мужичонка с расплывшимися чертами лица, выдававшими его склонность к горячительным напиткам. Одет он был весьма скромно, если не сказать бедно. Сжимая в руках пустой полиэтиленовый пакет, он подслеповато исследовал содержимое полок и нервно сглатывал.
– А-а-а, девушка, будьте так любезны, покажите, пожалуйста, вон ту бутылочку белого сухого. М-м-м, это французские виноградники?
«Девушка» нервно всхрапнула, но бутылку поставила.
– О, нет-нет, – голосом опытного сомелье пропел покупатель, «продегустировав» этикетку и попытавшись понюхать пробку. – Урожай этого года был не слишком удачен. Увы. А вон ту высокую бутылочку, будьте добры, мадемуазель.
«Мадемуазель» разве что не рыла землю копытом. Ее пухлые, щедро накрашенные губы превратились в узкую нить, но и эту бутылку привередливому покупателю она предъявила. Поползав носом по этикетке, дядька многозначительно поднял вверх указательный палец, увенчанный грязным обгрызенным ногтем, и заговорщицки прошептал:
– Это пить нельзя! Настоящее красное вино не терпит смешения этих виноградных сортов.
Тетка налегла на прилавок так, что необъятная грудь частично вылезла из выреза, как перебродившее тесто, и свирепым контральто оборвала выступление знатока вин:
– Что брать будем?!
– Портвешок, – залебезил дядька.
– Виноградники проверять будешь или выбивать? – сурово поинтересовалась продавщица.
