Номер с золотой визитки - Ксения Шишина
Глава тринадцатая
— Так ты приедешь завтра?
— Да, я же говорила. Ещё до полудня я буду у вас, — разговаривая с мамой, подтверждаю я то, что мы уже обсуждали ранее на этой неделе, когда все вместе отмечали Рождество и строили планы по поводу Нового года.
Я сказала, что собираюсь встретить его на Таймс-сквер в окружении друзей, наблюдая за ежегодным спуском шара времени с высоты двадцати трёх метров по особому флагштоку. Согласно этому ровно за два часа до полуночи я уже должна найти подругу с её мужем на площади, но правда в том, что, даже упоминая их, я знала, что вру. У них своя семья, и новогоднюю ночь они традиционно проведут дома. Мы вовсе не планировали где бы то ни было собираться. Впервые за всю свою жизнь у меня нет никакого ощущения наступающего праздника, нет веры, что он может что-то изменить, и нет желания веселиться. Конечно, я позаботилась о подарках и заблаговременно купила их, но этими вещами моя подготовка к самой, как считается, волшебной и волнующей ночи в году и ограничилась. Наверняка я посмотрю телевизионную трансляцию, а потом просто лягу спать, чтобы чуть ли не с первыми лучами солнца спокойно собраться в гости к родителям и, нацепив самую искреннюю улыбку, на какую только буду способна, появиться у них на пороге с поздравлениями и красивыми коробками.
На самом деле мне вовсе не хочется ехать к ним, но делать нечего. Выбора нет, если только я не наберусь смелости признаться, как мне плохо. Как я несчастна и не думаю, что когда-либо в дальнейшем достигну прямо противоположного состояния. Как скучаю по человеку, забравшему с собой моё сердце, но которому до меня ровным счётом нет никакого дела. Я не была с ними полностью откровенной, как только он меня фактически прогнал, а сейчас и подавно не горю желанием ворошить этот улей. Они так и будут считать, что это расставание было пусть и скоропалительным, но полностью обоюдным решением. И так даже лучше. Ведь мне совсем не хочется, чтобы отец вновь стал считать Джейдена полным мерзавцем. Пусть им и незачем видеться, и они естественно не общаются, я всё равно не хочу, чтобы мой отец его ненавидел. Я в принципе не хочу, чтобы кто-либо питал это чувство по отношению к Джейдену. Ему сейчас и так нелегко. Трэвис, я, тот факт, что я пропустила похороны и не выразила соболезнования ни лично, ни через Тео, ни через службу доставки цветов… Я ненавижу себя за всё это, но я не смогла. Не после всего им сказанного и того, что он наверняка только подумал, но не успел озвучить. Я была бы рядом, если бы мне только позволили, но истина в том, что даже по прошествии столько времени Джейдена в моей жизни нет. И наиболее вероятно то, что уже и не будет. Признавать это нестерпимо больно и тяжело, ведь не проходило и дня, чтобы я не говорила себе, что вот завтра он точно придёт. Но надо уметь спускаться с небес на землю. Самым тщательным образом я запрещала себе даже думать об этом, но это именно то, чего в глубине души я и опасалась. Не необходимости прозреть, а того, что каждые минувшие сутки лишь разводят нас по разным дорогам, которые больше никогда не сойдутся, и того, что происходит окончательный и бесповоротный разрыв.
Я думала, что точно такой у меня и был с Оуэном, но куда там. Он был совершенно безболезненный, и если бы нам было интересно знать, что происходит в жизнях друг друга, то мы бы легко продолжили общаться и дальше. Сейчас же я не испытываю ровным счётом ничего подобного, а моей постоянной спутницей стала тяжесть на душе. Исключительно благодаря ей я действительно узнала, как выглядит и как ощущается мгновенное расставание. Когда тянет обратно, но ты остаёшься вдали, потому что знаешь, что, потворствуя себе, сделаешь лишь хуже и усугубишь и без того тяжёлую ситуацию, если начнёшь заботиться о нём, подаришь некую надежду, а потом всё равно уйдёшь. В одну реку не войдёшь дважды, и моё мнение, что не стоит и пытаться. Особенно если заранее чувствуешь всю обречённость своих усилий. Лично именно её я и испытываю, ведь меня не любили и не любят. Он даже не захотел попытаться, и поэтому мне надлежит думать лишь о тех, кто этого достоин. О своих родителях и больше ни о ком. По крайней мере, сейчас и завтра.
— Тогда отлично. Созвонимся в полночь?
— Непременно, мам. Я вас люблю, — говорю я, но прежде, чем завершаю свою мысль, мои собственные слова частично заглушает звонок домофона, который замечательно слышен и на том конце провода.
— Ты кого-то ждёшь?
— Нет, но пойду узнаю, кто там. Может, кому-то нужно просто попасть внутрь, а он случайно набрал не тот номер. До Нового года, и с наступающим!
— И тебя, милая. Поговорим позже.
Сразу после этих слов я завершаю разговор и, верная своим намерениям, выхожу в коридор, чтобы как можно скорее разобраться с нарушителем тишины и своего мнимого спокойствия. Но, подняв трубку, понимаю, что внизу вовсе не перепутавший что-либо человек. Если он и допустил ошибку, то совсем не в цифрах, а целиком и полностью в отношении меня, ведь это Джейден. Джейден, расставшийся со мной и наотрез отказавшийся от моей любви, как от какой-нибудь ненужной и лишь занимающей свободное пространство вещи, которое легко могло быть отдано под что-то более полезное и необходимое. Выкинувший меня без единого сомнения и долгих раздумий, выставивший за порог больничной палаты, когда всё, чего я хотела, это держать его за руку всю оставшуюся жизнь, а не только в хорошие времена, и даже не попытавшийся забрать свои слова
