Сказка для Анжелики - Елена Казанцева
— Напугалась я до смерти, — блею я, замерзшими губами, сама не заметила, как окоченела в сугробе.
— Месть — это была твоя инициатива, я тебе предлагал просто уехать отсюда, — ворчит Паша.
— Они бы нам нигде жизни не дали, поэтому их надо ликвидировать, — зло говорю я.
— Тогда пошли, — бросает Паша и разворачивается в сторону въезда на территорию.
Он шагает широко, я еле успеваю за ним.
— Ты что задумал?
— Увидишь.
Тут до сих пор толпа людей. Подтянулись любопытные из деревни, толпа все увеличивается и увеличивается. По толпе бегает и орет Роберт. На него надели брюки, явно взятые взаймы у охранников. Брюки ему маловаты и смотрятся, как штанишки школьника на взрослом дядечке. На голый торс он натянул водолазку, тоже узкую и маленькую, в придачу ноги в туфлях без носков придают образу еще большую комичность. На плечи накинута дубленка.
Роберт явно зол. Но поделать с этой ситуацией ничего не может. Толпа разрастается, И свидетелей его фиаско становится все больше.
Его охрана ничем помочь не может, большая часть его охранников уже под кайфом, ведь они надеялись на веселый вечер со шлюхами и водкой. Но мы с Пашкой подпортили им вечеринку. Ох и разворошили мы с Пашей осиное гнездо.
Мы с Пашей выходим за ворота. И тут я вижу, как подъезжает наша грязная «девятка». Смотрю на Пашку, а тот ухмыляется.
Из машины выходит какой-то парень и подает Паше ключи.
— Держи, — говорит он, а потом смотрит на вакханалию во дворе коттеджа и говорит немного севшим голосом. — Надеюсь, это не вы натворили. Если что, то я тут не был и вас не знаю.
Он разворачивается и уходит по дороге.
— Спасибо, бро! — кричит ему вслед Паша.
Тот только махнул рукой и растворился за поворотом.
— Паша, колись, чего задумал? — испуганно говорю я.
Пашка поворачивается ко мне лицом и скалит зубы.
— Скоро увидишь, — с этими словами, он открывает дверку машины и заглядывает в бардачок, что-то ищет там, а потом уходит.
А через минут пятнадцать появляется вновь, но уже не один. Рядом с ним идет Роберт. Нет! Даже не идет, а висит на руке у Паши.
— А вот и Роберт, он очень хотел уехать отсюда. Да, Роберт, — говорит Паша и злобно скалит зубы.
— Паш, только не говори, но это смахивает на похищение, — у меня уже зубы стучат от страха. Одно дело кинуть дымовухи в окно — это потянет на хулиганство, другое дело украсть человека.
— Так Роберт с нами по доброй воле едет, — говорит Паша, а Роберт, как марионетка, кивает головой.
И тут я вижу дротик в шее Роберта.
— Паш, а это что? — со страхом тычу пальчиком в предмет.
— Дротик с транквилизатором для животных. Ты же животное, Роберт, — и тот опять согласно кивает, а Паша вынимает из его шеи дротик и кидает в сугроб.
— Паш, ты что делаешь?
— Увожу его отсюда. Садись в машину, Анжел. Садись быстрее, все уже поняли, что никакого пожара нет, сейчас клоуны начнут разъезжаться. Нам надо спешить.
Он засовывает Роберта на задние сидение, я запрыгиваю вперед, и мы трогаемся в путь.
— Следи за ним, как только начнет очухиваться, скажи мне.
— Паш, может план свой прояснишь, а то я уже о страшном думаю.
— Анжел, ты же сама сказала, что жить спокойнее, когда этого урода на горизонте не будет. А где надежнее всего спрятать человека?
— В могиле.
— Ну, это уж совсем радикально. На убийство я даже ради тебя не пойду.
— Тогда где?
— В тюрьме.
— Ну его оттуда всегда выпускают.
— Вот поэтому мы сделаем так, что его от туда не выпустят.
— Тогда как?
— Анжел, да проще простого. Он же под подпиской о невыезде. Мы его сейчас увезем в соседнюю область, там посадим в автобус или в электричку. Как только его хватятся, подадут в розыск. Из области выехал, выехал, значит, подался в бега.
— Ты уверен, что его посадят.
— Я уверен, что отец его не полезет выкупать на это раз.
Дальше мы едем почти молча. Через два часа с небольшим мы приезжаем в соседнюю область. Раннее утро, еще сумрачно, но люди уже спешат по своим делам. В небольшом городке жизнь начинается рано. Люди темными тенями скользят по улицам, лишь изредка их фигуры выхватывают из темноты уличные фонари.
Возле небольшого железнодорожного вокзала яркое освещение. Здесь активное, почти броуновское движение. Грузные тетки с кошелками и объемными сумками толкутся возле подъезда с указателем «выход на перрон».
Пашка исчезает за огромными дверями центрального входа, а потом выныривает из другого входа. Резво подбегает к машине и открывает дверку.
— Я ему взял билет на электричку до Москвы. Она уже на подходе, сейчас его посажу и вернусь.
И он с ловкостью богатыря тяжеловеса выдергивает из салона тело Роберта. Тот явно уже начал очухиваться. Мычит, машет руками. И даже пытается куда-то пойти, дергается, как сильно захмелевший мужичок, путается в ногах. И все ж Пашка его уверенно ведет к выходу на перрон.
На табло появляется запись, что на первый перрон подъезжает электричка до Москвы. Тетки с сумками подхватываются и резво бегут. Пашка с Робертом растворяются в толпе.
Я сижу и жду. Мне тревожно. Если их поймает полиция, то придется на ходу придумывать какую-то историю. А у меня в голове сейчас звенящая пустота. Когда я придумала эту дурацкую инсценировку с пожаром, то хотела подставить Роберта, вызвать гнев его отца. Сейчас же мы сами себя втянули в весьма щекотливую ситуацию. Сижу, как на иголках, до тех пор, пока в дверях не появляется Пашка. И я выдыхаю. А на табло пропадает надпись о Московской электричке.
Паша идет широким шагом, резко открывает дверь и, уже когда садится, произносит: Все! Отправил! Думаю, его ссадят на какой-нибудь станции.
— Почему ты так решил?
— После пробуждения, пациенты барагозят, — лыбится Паша. — У них начинается откат. Так что его снимет транспортная полиция. Что нам и надо. А там опознание личности. Выяснят, что находится под подпиской, и адьёс амигос…
— Какой ты…
Я смеюсь, наконец, у меня отлегло.
— Может, поедим где-нибудь? А то со вчерашнего дня в брюхе пусто, — Пашка улыбается мне.
— Давай.
Мы останавливаемся в харчевне на краю городка. Не смотря, что харчевня довольно затрапезная, кормят тут вкусно. Мы берем по горшочку с домашним жаркое и кофе. Девушка нам улыбается и варит кофе в турке. Для забегаловки на краю города довольно необычно. Но
