Развод (СИ) - Маша Малиновская
— Стресс — бич современной женщины, — философски замечает доктор, качая головой. — Раньше нас мужчины больше берегли. А сейчас… ну ладно, Ирина, со всем разберёмся. Готовьтесь.
После стандартного осмотра, врач подвигает аппарат УЗИ. Болтает о том о сём. Думаю, это тоже стандартно. Мой врач тоже каждый раз УЗИ делала, не просто так у них и приём стоит выше среднего ценника.
Если бы было что-то серьёзное, вряд ли бы доктор вела себя так легко и расслаблено.
Она смотрит внимательно на экран, а потом убирает аппарат и велит присаживаеться.
— Всё хорошо? — спрашиваю.
— Да, Ирина, всё в порядке. Плод жив, ретрохориальная гематома небольшая, она ещё будет выходить, поэтому кровомазание коричневым ещё может быть. Я назначу вам препараты и рекомендую охранительный режим. Стресс вам сейчас действительно ни к чему.
Слишком много слов.
И среди них я как удар в гонг слышу одно — плод.
Плод.
Жив.
Что?
— Ира, вы как-то побледнели, — лицо доктора стало озабоченным, она встала и подошла ко мне. — Вы боитесь медицинских манипуляций? Или испугались так за малыша?
— Малыша… — горло так сильно пересыхает, что получается не сказать, а прохрипеть скорее.
— О Боже! — врач вскидывает брови. — Вы не знали, что беременны?
Пальцы трясутся, когда поправляю платье. Так и сижу на кресле, не в силах осознать сказанное.
Может, врач ошиблась? Может, это там опухоль какая-нибудь?
— У меня две недели назад были месячные…
— Скудные?
— Да… но у меня обычно и не льёт…
— Это была небольшая отслойка плаценты. Она зажила и теперь опорожняется. С кровотечениями в первые недели сталкивается до восьмидесяти процентов женщин, Ирина. Видимо, вы приняли это за менструацию.
Голова кружится. Новость слишком… оглушающая.
— Срок? — поднимаю на врача глаза.
— По УЗИ шесть недель и два дня.
Боже, это как раз тогда, в ванной. Когда потом мы “шутили” на кухне…
Мать твою, Гордей.
Врач выписывает рецепт на витамины и поддерживающие препараты, даёт рекомендации по образу жизни и питанию, вручает заключение, а к нему прикалывает степлером маленький снимок.
Я выхожу на улицу, спускаюсь по ступеням и замираю у дерева. Холодный ветер треплет волосы, ледяные капли секут кожу на лице. Наверное нужно накинуть капюшон, мне ведь теперь… теперь нельзя простудиться…
— Боже… — шепчу и опускаю глаза на снимок УЗИ.
Какой-то маленький овал в чёрном треугольнике. Мой ребёнок.
Внутри меня ребёнок.
Я беременна.
Я в разводе.
Да что происходит с моей жизнью?
Кажется, для Гордея у меня появилась ещё одна новость.
Только вот что мы оба будем с ней делать?
Glava 35
Мне становится холодно. Я иду в машину, завожу её, но выезжать не спешу. Беру кофе в термокружке и подношу к губам, но потом останавливаюсь. Открываю двери и выливаю его на асфальт.
Мне же теперь, наверное, нельзя кофе.
И вчера было нельзя, и позавчера, но я не знала…
— Прости… — прикасаюсь к животу и зачем-то шепчу извинения за то, что пила кофе. Извинения перед… перед ребёнком. — О Господи…
Упираюсь лбом в руль и всхлипываю. В груди дрожь.
Я только что попросила прощения у малюсенького ребёнка в моём животе за то, что целых шесть недель травила его литрами кофе. И не ела нормально. Перехватывалась ни пойми чем.
И будто только сейчас, когда потрогала пальцами свой живот через одежду, до меня дошёл весь смысл.
Беременна. Я беременна.
Это уже не в первый раз, но чувства такие новые, непривычные.
Вику мы ждали, планировали, каждое утро, делая тест, я задерживала дыхание. И когда второго хотели. Ждали. Но не получалось, столько слёз было пролито.
— Мы тебя не дождались, — шепчу, вытирая слёзы.
Что же дальше?
Нельзя просто взять и перечеркнуть, забыть то, что я узнала. Нельзя выключить недоверие и обиду. Мы в разводе в конце концов. Мы больше не семья с Гордеем.
Но этот малыш… он ведь не виноват. Он не знает. Он просто немного задержался. Придёт в этот мир, а семья уже сломалась.
И я просто не знаю, что теперь делать, ведь пропасть между мной и Гордеем становится всё шире.
Но в любом случае, это наш ребёнок. И вариантов, кроме как рожать, я даже не рассматриваю. Поэтому нужно сказать Гордею, а дальше уже решим, как всё будет. Он ведь тогда на кухне сам сказал — значит, будем рожать. Только я и подумать не могла, что ситуация возникнет в реальности.
Немного причесав чувства, я выезжаю с парковки и направляюсь в сторону офиса Гордея. Сначала пытаюсь продумать, что сказать, как сказать, какие слова подобрать, но потом отпускаю. Как есть, так и скажу.
Паркуюсь возле бизнес центра, в котором располагается офис Гордея. Сжимаю руль и несколько раз глубоко вдыхаю-выдыхаю. Чувствую, как дрожит нижняя губа. Голова немного кружится от волнения, а ладони становятся влажными.
Глушу мотор и только собираюсь выйти из машины, как вижу Гордея. Он выходит из здания. И он не один — снова с этой блондинкой-поварихой.
Она идёт рядом с ним, к машине Гордея, судя по всему, направляются. Вместе.
Боже, как же невовремя.
Женщина улыбается, они оба смеются с чего-то. У Гордея лицо расслаблено. Мне кажется, в последнее время я только хмурым видела его.
А потом блондинка вдруг подворачивает ногу, но Гордей не даёт ей упасть, подхватывает под локоть, она же цепляется за него руками и смотрит с такой благодарностью, что, кажется, вот-вот взорвётся фонтаном восторгов от того, какой же он рыцарь.
Снова сжимаю влажными пальцами руль. В груди бой нервный и неровный. Дыхание прерывистое, мышцы спины в напряжении.
Гордей помогает дойти блондинке до машины, открывает перед ней дверь и даже сесть помогает. За руку придерживает.
А потом они уезжают.
Я же так и остаюсь сидеть в своей машине и сжимать руль.
Где-то в районе желудка появляется сосущий холод. А что если… если мы уже и не нужны ему? Если наш ребёнок уже не вписывается в его жизнь?
Эта блондинка… Только слепой не увидит, что она влюблена в Гордея. По самые уши. Готова ковром персидским перед ним расстелиться.
Что, если мы уже в его жизни лишние? Если он уже пошёл дальше.
Имел право. Я сама его попросила о разводе — напоминаю
