Развод (СИ) - Маша Малиновская

Glava 1

Ритка как всегда опаздывает.

— Долбанные пробки, — падает рядом с Леной на диванчик и скорее тянет из трубочки коктейль, который мы ей уже заранее купили. — Я летела как могла, таксисту весь мозг склевала.

— Бедный, — хихикает Лена, — ему теперь нужна психотерапия.

Мы поднимаем стаканы с мохито и осторожно чокаемся, а потом тянем по глоточку.

— Ирина, правда, что вы с Шаповаловым разводитесь? — Рита вскидывает брови. Думаю, именно ради этого вопроса она так и торопилась на встречу.

— Уже. Сегодня утром развелись, — снова обхватываю губами трубочку, крепко сжав холодное стекло пальцами, чтобы Рита не заметила, как они подрагивают.

— Обалдеть, — качает она головой. — Что случилось? Он тебе изменил?

— Нет, что ты, — едва не закашливаюсь. — Мы просто приняли решение расстаться. Так нам обоим будет лучше.

Рита несколько раз в немом удивлении хлопает ресницами. Знаю, что она шокирована. Девчонки все в шоке.

— Ну и дура ты, Ирка, — выдаёт со смешком.

— Это ещё почему? — смотрю на неё непонимающе.

— Потому что он — владелец сети ресторанов, Ира, крутой бизнесмен, молодой, сексуальный и теперь свободный. А ты — тридцатидвухлетняя разведёнка с прицепом. Такими мужиками не разбрасываются, Ира.

Мне хочется ответить ей, но все слова куда-то деваются. Внезапно в груди образовывается дыра. Странное холодящее ощущение, когда я вспоминаю сегодняшнее утро.

…

— Поставьте подпись здесь, — женщина с высокой причёской и жемчужными бусами на дряблой шее подсовывает мне журнал, прошитый у корешка нитками. — И здесь. И вы тоже.

Потом она ставит галочку и показывает, где расписаться моему мужу. Точнее, уже бывшему мужу. Почти, без пяти минут бывшему.

Ставлю свою подпись, задержав дыхание. Как когда-то задерживала и дрожащими пальцами выводила во время регистрации брака. Гордей тоже расписывается. Молча. На меня не смотрит.

— С этого момента вы официально разведены, — сообщает работница ЗАГСа.

Одно из моих самых болезненных воспоминаний детства — день развода родителей. Когда отец пришёл и забрал чемодан, а мать ушла к подружке заливать горе вином. Мне было двенадцать, а моему брату Ромке шесть. Он плакал и не понимал, что происходит, а мне было страшно находится в два часа ночи с ним вдвоём в квартире, пока наши родители проживали этот сложный день кто как мог.

И вот сейчас, в эту минуту, мы с Гордеем делаем то же самое с нашим ребёнком. Нет, конечно же, не так остро и болезненно, сначала поговорили с детским психологом и постарались смягчить как смогли. Но даже если ваза падает не на кафель, а на ковёр и разбивается, осколки не менее острые и всё равно ранят.

На пороге мы оба почему-то останавливаемся. Друг на друга не смотрим. Я сжимаю в руках сумочку, а Гордей убирает ладони в карманы брюк.

По плечам бегут мурашки, когда обращаю внимание, что чуть дальше, у парадного входа, толпится свадебная процессия. Невеста вся в белом облаке из платья и фаты, молоденькая и красивая. Жених, довольный и смеющийся в ответ на шутки друзей. Счастливые. Красивые гости в ярком и разноцветном, родители со слезами на глазах, несколько детей лет семи, играющие в догонялки в красивых нарядах.

Они шумным ульем пытаются выстроиться на ступенях, чтобы запечатлеть на фото этот важный, счастливый день.

У нас с Гордеем тоже так было когда-то. Целых десять лет прошло с того дня. Я помню, как была счастлива, и сейчас от этих воспоминаний в груди что-то остро покалывает.

— Ну вот и всё, Ирина, — говорит Гордей. Его голос звучит сухо и приглушённо.

— Вот и всё, — киваю ему в ответ, а у самой что-то теснится под рёбрами и вдох полноценный сделать не получается.

Мы расходимся каждый к своей машине. Он выезжает с парковки первым, а я ещё какое-то время просто сижу в машине. Не чувствую уверенности в руках, чтобы взяться за руль. Сердце грохочет, ноги ослабели.

Я прикрываю глаза и откидываю голову, упираясь затылком в сиденье. Мне нужно привести пульс в порядок, прежде чем выезжать на дорогу. Но сердце стучит и стучит. Быстро-быстро.

А ведь это я сама предложила развод. А он ответил “хорошо” после недолгой паузы. Словно печать поставил.

Я в тот момент едва не задохнулась. Наверное, скажи он “нет”, возмутись, да даже пусть бы накричал — это бы стало знаком для меня. Тогда бы мы могли ещё попытаться побороться. За нас побороться.

Но это “хорошо”, сказанное тихо и как-то равнодушно, расставило все точки над и.

Не было грязных скандалов и делёжки имущества, не было взаимных упрёков, измен и прочей мерзости. Мы не собирались ломать друг друга.

Мы просто решили отпустить. Без боли и взаимных душевных увечий.

Точнее, так мы думали. Думали, что сможем.

Но, кажется, мы жестоко ошиблись…

…

— Вон, кстати, и твой Гордей, — кивает Рита на окно. — Ой, точнее уже и не твой.

Я оборачиваюсь и вижу своего уже теперь бывшего мужа за окном. Он открывает пассажирскую дверь, и в машину к нему садится какая-то женщина. Высокая блондинка в бежевом пальто, красивая и статная.

В последний момент, прежде чем сесть в машину самому, Гордей поднимает глаза и мы встречаемся взглядами через оконное стекло. На мгновенье. Но оно глубоко отпечатывается внутри меня.

Грудь больно обжигает. Мне должно быть всё равно, он свободный теперь человек, но почему тогда по всему телу разливается боль?

— Мда, Ирка, — качает головой Рита. — Ох и пожалеешь ты ещё, ох и пожалеешь…

Glava 2

Домой я возвращаюсь поздно и на такси. Вика осталась ночевать у моих родителей, так что меня встречает полная тишина.

Включаю свет в прихожей и скидываю туфли. Не спешу их убирать — пусть валяются. Кроме меня теперь сегодня никто не увидит беспорядка. Собственно, Гордей никогда и не делал мне замечаний по хозяйству, но я сама себя постоянно понукала и критиковала:

“Ты должна быть идеальной хозяйкой, Ирина”

“Никакая еда из кафе не заменит приготовленной дома”

“У каждой вещи должно быть своё место”

И всё в