Чеченец. На разрыв - Ульяна Соболева
- Если ты еще раз попробуешь это сделать, я накачаю тебя таблетками, так что ты в овощ превратишься. Поняла? Я вытащу тебя с того света, и ты пожалеешь, что не сдохла. Я слишком дорого заплатил за твою жизнь!
Его слова звучали как предупреждение, в них не было ярости, только холодная решимость от которой кожа покрылась мурашками. Я лежала на постели, обернутая полотенцем, и чувствовала себя бесконечно уязвимой. Марат, человек, который должен был быть моим врагом, в этот момент казался единственным, кто мог защитить меня, даже от самой себя. Была ли я ему за это благодарной? Не знаю…я ничего не чувствовала, не понимала. Знала только одно – как прежде уже не будет. У нас с Маратом. Между нами унижение, позор и мое предательство.
Когда Марат вышел из комнаты, я зарыдала. Слезы хлынули из меня, сотрясая всё моё тело неудержимыми стонами. Все внутри меня кричало от отчаяния и безысходности. Я понимала, что это конец всему, что когда-то было дорого мне. Жизнь рядом с человеком, каким был Марат, обернется настоящим адом. Его гордость, его воспитание не позволят забыть унижения, которые я испытала. Жениться на ком-то вроде меня, кого он считал оскверненной, это было худшим кошмаром для кавказского мужчины. Он всегда будет смотреть на меня и помнить о том, что со мной сделал Шах. Когда Марат вернулся, он держал в руках чашку. Он поднес её к моим разбитым губам и приказал пить, вставив мне в рот трубочку. Я попыталась отвернуться, но его рука жестко сжала мой затылок, заставляя меня смотреть ему в глаза. - Пей, это бульон, раздобыл на кухне этого гадюшника, – его голос звучал холодно и безапелляционно. - Теперь ты будешь делать всё, что я скажу. И жить ты будешь столько, сколько мне будет нужно. И не зли меня, Алиса. Я не хочу быть с тобой жестоким…не нарывайся. Каждое его слово вонзалось в меня, как нож, оставляя после себя ощущение абсолютной беспомощности и зависимости. Я понимала, что мои шансы на спасение тают с каждой секундой, что моя свобода теперь целиком и полностью зависит от воли этого человека. - Отсюда уедем, когда будешь нормально выглядеть. Никто не должен знать, что с тобой было. Особенно в моем доме. Так что давай, соберись и делай то, что я говорю. Вот эту таблетку прими после еды. Я молча пила, стараясь не думать о том, что находится в чашке, стараясь не думать о том, что меня ждет впереди, покорно приняла таблетку. В этот момент я чувствовала только одно – жгучее желание вырваться из этого кошмара, найти хоть какой-то путь к свободе, каким бы отчаянным он ни был. И уже в другую секунду меня обжигало понимание, что не вырвусь. Я теперь в капкане. И сам Марат больше не играет со мной в любовницы и потрахушки. Нет. Все гораздо хуже. Меня ему навязали, чтобы унизить, чтобы поставить на место. И первая кто будет в этом виновата – я. Всегда я.
Прошло несколько дней. Дней ада. Дней и ночей, когда я от бессонницы выла и он запихивал в меня маленькие горькие таблетки и говорил положить под язык. Потом меня вырубало и я спала без снов, чтобы проснутся с тяжелой головой, вспомнить все и захотеть сдохнуть. Я едва поднималась с постели, и каждый поход в туалет становился настоящим испытанием. Всё внутри меня горело и болело от зверств Шаха, его жестокости и безжалостности. Я не хотела вспоминать про те страшные минуты…они были для меня веками унижения и страданий. Мои ребра и почки отдавали настолько острой болью, что иногда казалось, будто я не выдержу. Сама мысль о том, чтобы увидеть себя в зеркале, вызывала во мне отвращение и страх. Я не хотела видеть отражение той израненной и сломленной женщины, в которую я превратилась. Не хотела смотреть на нее и понимать, что это она во всем виновата.
- Разденься я хочу осмотреть тебя. Просто сними все сама. Чтоб я не трогал.
«Всем» был отельный белый халат в который я куталась и чувствовала себя более или менее защищенной. Но раздеваться было невыносимо. Мои руки словно заклинило.
- Сними. Хорошо. Дай я сниму.
Протянул ко мне руку, и я вся сжалась, дернулась.
- Тшшш, я не собираюсь тебя обижать или бить. Я хочу посмотреть и намазать твои синяки и порезы. Я купил мази.
Его голос был спокойным и уравновешенным, но мне он доверия не внушал. Я так ни разу на Марата и не посмотрела. С тех пор как увидела его висящим на веревках, избитым, растерзанным. Я все еще не видела его лицо. Но думаю, оно выглядит не лучше чем мое.
Я не знала зачем он вообще обо мне заботится. Какая ему разница. Разве не он обещал превратить мою жизнь в ад.
- Алиса, давай кое-что проясним. То, что было уже было. Все. Ты ничего не изменишь. Мы с тобой связаны. И сейчас мне глубоко насрать хочешь ты этого или нет. У меня нет выбора. Точнее есть и он мне на данный момент не нравится. Пока не нравится. Но я могу передумать и тогда мой выбор не понравится тебе. Особым умом ты не отличаешься иначе всего этого бы не было, но надеюсь, что пара твоих извилин все же работают и ты поймешь, что я твой единственный способ выжить. Не будешь со мной – тебя прикончат, чтоб навсегда закрыть рот!
«Я не видела, что на той флешке» - хотела сказать, но промолчала. У меня не было сил говорить.
- Через какое-то время мне нужно будет вывести тебя в люди. К тому времени на тебе не должно остаться и следа. Я не стану придумывать какие-то байки. Шрамы на мне — это норма. На тебе их быть не должно. Поэтому снимай халат.
