Секретная помощница для Полковника (СИ) - Ольга Гольдфайн
— Олежик, может ещё разок? Я ведь так и не кончила…
После этих слов Полковник снова провалился в вязкий, тяжёлый сон.
Без сновидений. Без красок. Без надежды на прощение…
***
«Б…ть, что за маски-шоу? Как я вообще в квартиру попал? Ни х. я не помню. Ладно, с этим разберусь, а пока надо Василису найти».
Вытерся полотенцем, оделся и позвонил Самойлову:
— Петрович, доброго здоровья. Ты как, живой?
— Да вроде, Олег Викторович. Как сами?
— Плохо, — не стал лукавить Полковник. — Василиса пропала. Чёрт знает, что вчера произошло. Помоги её найти.
— Понял. Принял. Как обнаружу — отзвонюсь.
— Спасибо, дорогой.
Вентура выпил две чашки кофе, чтобы голова начала варить. Переоделся в свитер и джинсы в ожидании вестей от начальника службы безопасности, чтобы сразу ехать за невестой. Сел на диван, телефон положил рядом.
В прихожей тихо хлопнула дверь. Бледная Василиса прошла мимо Полковника в свою комнату и начала собирать вещи.
— Вась, постой, давай поговорим, — Олег попытался взять её за руку.
— Выйди, пожалуйста, и дай мне пять минут, потом поговорим, — девушка выдернула свою руку.
Вентуру накрыло дежавю. Она так же с ним разговаривала, когда он впервые прикоснулся к ней в кабинете массажиста.
Кивнул в знак согласия.
Слышал, как хлопают двери, брякают ящики: эти звуки иголками проникали в душу, приносили боль. Словно девушка закрывала для него окошечки в своём сердечке, отрезала ниточки, которые их связывали.
Через пять минут вышла с чемоданом. Остановилась напротив мужчины, ожидающего приговора:
— Ты знал, что от меня невозможно ничего скрыть. Я читаю человека как открытую книгу. Какой смысл было лгать?
— Послушай, я правда не знаю, как она оказалась в моей постели. Не помню, было ли что-то между нами. И я уже не мальчик, чтобы выкручиваться и заниматься враньём, — Вентура говорил тихо, словно оправдываясь.
Василиса улыбнулась сквозь слёзы:
— Ненавижу тебя! Ты просил помощи, а в итоге разбил моё сердце. Не ищи меня. Мы больше не увидимся.
Телефон пропищал сообщением о прибывшем такси. Василиса порывисто надела шубу, взяла чемодан за ручку и стремительно покинула дом.
Олег так и сидел на диване, сцепив руки и опустив голову. Он не пытался остановить девушку. Знал, что это бесполезно. Но вслед закрытой двери уверенно произнёс:
— Нет, милая, так просто я тебя не отпущу. Даже не надейся. Вот только разберусь с этим дерьмом и верну тебя.
Василиса села в такси, водитель закинул чемодан в багажник.
— В Шереметьево, пожалуйста.
На улице шёл густой снег. Он прятал под пушистое белое одеяло всё то хорошее, чем жила девушка в последние месяцы. Она закрыла лицо руками, словно пыталась отгородиться от происходящего. Сердце разрывалось на части. Душа выла брошенной на растерзание охотникам волчицей. Тугие ленты безысходности скручивали по рукам и ногам.
Единственное, что не позволяло ей полностью погрузиться в отчаяние — это искорка новой жизни, родившаяся внутри.
Ради этого ребёнка она выживет, выстоит, сумеет стать счастливой, даже если с его отцом они больше никогда не увидятся. Соберёт осколки своего сердца и склеит их любовью к малышу.
Но это будет потом, а пока…
Пока надо выжить.
Не сойти с ума. Не впасть в депрессию. Не потерять контроль над Даром.
Просто выжить…
И всё…
Глава 36
Она была актрисою…
Когда Василиса зашла в аэропорт, к ней тут же подошёл Кирилл Добрынин. Девушка догадалась, что Алекс ему позвонил и попросил встретить, успокоить, присмотреть: «Как будто я маленькая, честное слово…»
Но с благодарностью подставила щеку для поцелуя, и они прошли в зону получения багажа.
Кирилл молчал. Только время от времени заглядывал в лицо, пытаясь понять, в каком Василиса настроении, готова ли к разговору. А поговорить им было о чём.
Когда ночью увидел на экране телефона звонок от Распутина, по телу прошла судорога: «Что-то с Василисой?..» Он встал с кровати, стряхнув с руки спящую девушку. С трудом вспомнил, как её зовут: «Кажется, Лана? Пора завязывать со шлюхами…»
Вышел из спальни, чтобы поговорить без лишних ушей:
— Да, Алекс? Что случилось?
У Распутина был взволнованный голос:
— Кир, завтра Вася прилетит утром, встреть её, пожалуйста. Тут какая-то дичь происходит. Говорит, что застала Вентуру в постели с другой. Но не особо это похоже на него, чтобы накануне свадьбы член в штанах не удержал.
Я разберусь, а ты пока присмотри за ней.
Добрынин испытал очередной укол ревности. Он-то думал, что у него достойный соперник, а оказалось — так, слаб мужик по части баб. Распутина успокоил:
— Конечно. Без вопросов. Во сколько она прилетает?
— Если всё нормально и рейс не задержат, то в десять.
— Хорошо. Не волнуйся. Держи меня в курсе ситуации.
Мужчины попрощались. Кирилл вернулся в спальню, включил ночник и тронул за плечо девушку:
— Лана, просыпайся. Домой поедешь. Такси сейчас вызову.
Она с трудом разлепила глаза, потерла лицо руками:
— Кирилл, ты что? Ночь ведь ещё?
— Давай, давай, поторопись. Самое время для ночных бабочек.
Девушка недовольно поднялась и ушла в ванную. Добрынин прокричал вслед:
— Такси через пять минут, душ дома примешь.
Он тут же начал срывать бельё с кровати, словно хотел избавиться не только от ночной гостьи, но и от её запаха, мятых простыней, воспоминаний. Стереть из своей жизни, чтобы освободить место для другой — любимой, желанной, единственной.
***
Когда занёс вещи в квартиру Василисы, она попросила:
— Кирюш, только ничего пока не спрашивай. Отдохну и поговорим.
— Вась, только не держи меня за идиота, ладно? Ты знаешь, как я к тебе отношусь, и порвать мне этого «жениха» ничего не стоит. Если он тебя обидел — только скажи. Мокрого места не оставлю! — мужчина пылал праведным гневом. Он сжал зубы, на щеках ходили желваки
Василиса посмотрела на себя в зеркало: круги под глазами, опущенные уголки рта — маска скорби, одним словом. С таким лицом только на похоронах сидеть.
— Кир, успокойся. Я со всем справлюсь. Если Вентура будет меня искать, не говори, пожалуйста, что я здесь. Хочу куда-нибудь уехать на время.
Добрынин взял себя в руки и нажал на паузу:
— Хорошо. Можно я вечером заеду?
— Зачем, Кир?
— Чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке. Ты ведь себя сейчас видела? Считаешь, что у меня нет повода для беспокойства? — в голосе проскальзывали раздражение и обида.
— Ну, если так — приезжай.
Когда Добрынин ушёл, Василиса разобрала вещи и подумала, что зря она
