Ирина Карташевская - Путь к сердцу мужа
— Выбралась бы, можете не сомневаться, — еще высокомернее ответила она, чувствуя, что терять уже нечего.
— Ах, ну да, — насмешливо воскликнул он. — Раз вы с таким умением попадать в истории все еще живая, значит, вы действительно умеете выбираться из любых ситуаций.
— Я, между прочим, попадаю в истории исключительно и только рядом с вами.
— Ну что ж, значит, нам нужно держаться друг от друга подальше, — заключил он и отошел в сторону.
Лиза отвернулась, чувствуя, что вот-вот расплачется. Какая же она дура и неудачница. Теперь все кончено. Он сам сказал, что будет держаться подальше от нее. Да и какая ей разница. Они всю ночь провели в одном номере, а он даже не пытался приставать к ней. Значит, как женщина она его не интересует. Еще бы, она и вполовину не такая красавица, как та его девица в «мерседесе». И напрасно они с Эльвирой все придумывали и репетировали. И наряды она зря покупала. Она ему не нужна. И вообще, никому не нужна. Она умрет старой девой, так как кроме него ей никто не нужен.
— Эльвира Викторовна, садитесь скорее, — вдруг услышала она его голос. Он стоял возле раскрытой дверцы такси и махал ей рукой.
Лиза молча подошла к машине, стараясь не смотреть ему в лицо, чтобы он не заметил ее полные слез глаза. Но он, конечно, заметил, так как внимательно посмотрел на нее и смущенно хмыкнул.
Через некоторое время он не выдержал:
— Ну, хорошо. Простите меня, я не хотел вас так обидеть.
Этого Лиза уже выдержать не могла и, зажав в руке платок, отвернулась и зашмыгала носом.
Плакала она совершенно искренне, но в то же время думала о том, что очень удачно, что Эльвира заставила ее купить дорогую французскую тушь, которая не размазывается от слез, а то хороша бы она была с черными потеками.
Всю дорогу Лиза усилено смотрела в окно, но все-таки краем глаза видела, что босс ерзает на сидении и время от времени поглядывает на нее в зеркало. К тому времени, как они приехали, она смогла успокоиться и вышла из машины с сухими глазами, но нахмуренная и очень несчастная. Поглядев на ее обиженное лицо, Полонский снова начал извиняться.
— Простите меня за грубость, в общем-то, ничего страшного не произошло, мне даже уже начали нравиться наши с вами приключения, — заглянув ей в лицо, улыбнулся он.
Конечно, начали нравиться, фыркнула про себя Лиза. Он просто жалеет меня, потому что я такая неудачница. Его красавица уж точно никогда в жизни не попадает в такие дурацкие ситуации. Но мне не нужна его жалость. В конце концов, это просто унизительно, решила она и, гордо подняв голову, сказала:
— Что-то я этого не заметила там в подвале. Но я не понимаю, почему вы обвиняете во всем меня. Мы туда зашли вместе, я вас за собой не звала.
— Ну, да, так все и было, — примирительно сказал он и тут же, посмотрев на часы, заговорил обычным деловым тоном.
— Мы с вами уже опаздываем. Давайте быстренько перекусим где-нибудь и пойдем. У нас сегодня очень много работы.
Оглядевшись по сторонам, он заметил небольшое кафе, и они пошли туда. Идя за ним, Лиза опять начала мучаться своими вечными проблемами. Должна ли она будет заплатить сама за себя из тех денег, что ей выдали в бухгалтерии на поездку, или он расплатится сам. В конце концов, она решила, что за себя заплатит сама, ей не нужны его жалость и его одолжения. Кафе оказалось маленькой забегаловкой. Полонский заказал бутерброды и кофе и, не спрашивая ее, небрежно бросил деньги на прилавок. Не отдавать же ему, в самом деле, подумала Лиза. Все равно ведь эти деньги его.
Они быстро поели и пошли на выставку. Территория, которую она занимала, оказалась огромной. Их стенд представлял собой большую комнату без передней стены. У остальных стен стояли столы, обеденные и кухонные, и стеллажи со множеством полок.
Месье Стайбель и двое рабочих были уже там. Засучив рукава, Полонский принялся помогать им открывать коробки и вынимать образцы. В Лизины обязанности входило протирать изделия и ставить их на предварительно протертые полки. Француз указывал, куда что ставить в соответствии с его эскизами.
К ее удивлению, босс работал наравне со всеми и не строил из себя начальника. Он притаскивал коробки, умело вскрывал их и распаковывал образцы. В джинсах и футболке он выглядел удивительно молодым и стройным. Деловито раскладывая пластмассовые коробочки и салатницы, она краем глаза поглядывала на него и страдала.
Через пару часов такой работы она почувствовала усталость. Очевидно, никаких перерывов не предполагалось, во всяком случае, никто об отдыхе и не заикался. Лиза стиснула зубы и решила лучше умереть, чем присесть хотя бы на одну минуту. Как автомат, брала она экспонаты, протирала их и ставила на столы и полки. Вскоре ее начал мучить голод. По-видимому, больше никто голода не чувствовал, потому что все продолжали безостановочно трудиться, даже не заикаясь о еде. Лизе ничего не оставалось делать, как тоже молча работать.
Наконец, примерно в час дня, когда бедная Лиза уже совсем отчаялась, Полонский оглядел комнату и с удовлетворением сказал:
— Отлично поработали, половина выставки готова. Ну, как вам, нравится? — спросил он Лизу.
Лиза подняла голову и огляделась. Действительно, получилось очень красиво. До сих пор она видела изделия их фабрики только в каталогах и на сайте фирмы. В жизни они оказались гораздо красивее, да и экспозиция была продумана великолепно. Самый большой стол был накрыт для обеда. Там стояла одноразовая посуда, тарелки побольше, поменьше, салатницы, мисочки, специальные тарелки для рыбы в форме рыб, блюда с несколькими отделениями для мясного ассорти, блюда с углублениями для фаршированных яиц и многое другое. Все было очень красивое, нежных цветов, украшенное рисунками или выдавленными узорами. Бокалы для шампанского и рюмки для водки даже вблизи нельзя было отличить от хрустальных. Посреди стола стояли кувшины для соков и наливок. Их стенки были словно покрыты изморозью и, казалось, сами источали прохладу. Не хуже выглядел и десертный стол. Многочисленные вазочки для печенья, блюда для фруктов в виде самих фруктов, узорные чашки с блюдцами, кувшинчики для молока и сливок, корзиночки для конфет — все это было такое красивое, удобное, что могло стать мечтой любой хозяйки.
— Я даже и не думала, что мы делаем такие красивые вещи, — невольно вырвалось у Лизы. — Я даже всегда удивлялась, что у нас столько заказов, да еще из таких далеких стран, как Америка и Япония. Разве они сами такую ерунду не могут сделать?
Она тут же спохватилась и испугано посмотрела на Полонского, не обиделся ли он на слово «ерунда». Но он только засмеялся и вдруг, легонько обняв ее за плечи, повел на другую половину комнаты, где пока еще в беспорядке стояли вещи для сада и двора. На зеленом, как трава, ковре теснились удобные резные стулья и кресла, стульчики для детей, яркие качели, прелестные детские домики с террасами и гаражами, детские бассейны и песочницы в виде бегемотов, божьих коровок, улиток, разноцветные горки, садовые урны в виде стаканчиков с мороженым, крокодилов с разинутыми пастями, гномов, джентльменов в цилиндрах — в общем, всего не перечислишь. Лиза, которая отправляла в Америку в основном наборы пластмассовых контейнеров разной величины и подносы с крышками для тортов, была поражена разнообразием и красотой этих вещей. Она совершенно искренне восхищалась ими и одновременно страшно боялась, что он поймет, как ей приятно чувствовать его руки на своих плечах. Если бы он только обнимал ее из любви к ней, а не к своей продукции, какое это было бы счастье. И пусть даже и так, только бы это длилось подольше. Но он уже повернулся к остальным и, сняв руки с ее плеч, весело сказал:
