Всё не серьёзно - Марина Дианова
- Крепись, малыш, - напутствовала я, все сильнее стискивая девочку в объятиях. – Звони каждый день либо мне, либо папе.
- Хорошо, - она высвободилась из моих рук и тепло улыбнулась.
- На выходных мы приедем вместе с папой и заберем тебя к себе, - пообещала я.
- Осталось всего день простоять и ночь продержаться, - Андрей улыбался и шутил хотя я знала насколько ему больно.
- Я люблю вас, - махнула рукой прежде чем скрылась вместе с отцом за железной дверью, оставляя меня одну.
Не выдержала. Разревелась. Думала я сильная и независимая, но за последнее время я стала плаксивой размазней. Все меняется, когда дело касается детей.
Андрей вышел спустя пол часа ожидания. Злой как черт заскочил в своего автомонстра и завел двигатель.
- Все в порядке? – уточнила я, когда мы выехали на широкий проспект.
- Нет, - рыкнул он, а я инстинктивно вжала голову в плечи. – Прости. – Видимо мое нервное движение не осталось незамеченным, потому что он взял мня за руку целуя костяшки. – Эта… женщина, - явно проглатывая ругательство продолжил он – Настаивает на единоличной опеке. Сейчас ее адвокаты, да-да, адвокаты, окучивают мирового судью, чтобы тот лишил меня родительских прав.
- Ого, - только и смогла выдохнуть я. – Так мы вроде как собираемся делать тоже самое.
- Ребенок не разменная монета, - рыкнул он. – Ей Лерка не нужна, ей нужны деньги.
- Да с чего ты взял? – я покачала головой, не понимая, как можно так судить о матери своего ребенка. – Может она осознала свои ошибки. Поверь, время в разлуке могло очень хорошо прочистить ей мозги.
- Алин, - он печально усмехнулся, съезжая с широкого проспекта на маленькую улочку. – Я тебе уже говорил, не ровняй всех на себя.
- Андрей, какая бы она не была, но она мать…
- Она потребовала пятьдесят миллионов за то, что она добровольно отказывается от любых притязаний на дочь и по пол миллиона в месяц до исполнения восемнадцати лет.
- Что? – я удивленно вскрикнула. – Откуда у кого-нибудь в принципе такие деньги?
- Вот именно, - Андрей припарковал автомобиль рядом с небольшим грузинским ресторанчиком, помогая мне выбраться на волю. – Поужинаем?
Кусок не лез в горло. Казалось, что весь мир перевернулся в один миг. Как так можно? Кто готов так размениваться? Променять ребенка на деньги.
- Расслабься, - Андрей положил свою руку на мою, поглаживая большим пальцем. – Мы решим все.
- Ты уже нарешал, - огрызнулась я. – Я не могу так. Мы должны что-то предпринять. Мы должны что-то сделать. Забрать ее домой. Даже мое волнение на счет Ромы сейчас не стоит на одном ряду с этим. Я хотя бы знаю, что он с отцом который не продаст сына за полмиллиона в месяц.
- И не забывай про единоразовую выплату в пятьдесят миллионов. Все будет хорошо, - постарался он меня успокоить, но выходило, честно говоря, не очень. Казалось, чем больше я думаю о происходящем, тем сильнее закипает моя кровь требуя мести за невинное дитя. Да, Лера не подарок, но все равно таких поступков не заслуживает.
- А что дальше? – спросила я, подзывая официанта и заказывая еще бокал вина.
- Дальше мы будем судится. Пока что нет официального постановления я имею право видеться с дочерью, правда, опять же, по усмотрению матери. Не думаю, что Даша позволит мне мелькать в их жизни. Думаю, будут чиниться всевозможные препятствия для общения с дочерью. Возможно, она даже попытается увести ее куда-нибудь подальше от меня, но нам, честно говоря, это будет даже на руку. Это можно будет предъявить в суде.
Собственно, слова Андрея оказались пророческими.
На следующий день, в обед, Андрей поехал чтобы забрать Леру из школы, но удивленный учитель сообщил, что утром позвонила мама и сказала, что Валерия заболела и пока что на больничном. Столько гнева в голосе своего мужчины я не слышала никогда.
Весь остаток дня он пытался дозвониться до Леры, но телефон оказался выключен, а при личной встрече, когда мы приехали к ним домой, бывшая супруга не пустила его даже на порог заявив, что излучение от мобильного телефона плохо влияет на неокрепший мозг ребенка, поэтому Лера теперь не имеет к нему доступа, а если он хочет пообщаться с дочерью, то пусть звонит ей и она, так уж и быть, передаст трубку.
Тем же вечером мне звонил возмущенный Коля.
- Мам, - кричал он в камеру. – Что с Леркой? Вчера она писала, что ее заперли в башне с драконшей, а сегодня она не появляется в соцсетях.
- Ром, - примирительно подняла руки. – Лера и правда у матери, а та не позволяет ей пользоваться телефоном, возможно в этом и причина.
- Ты что? – вспылил он. – Ее мать будет ее опять бить. Зачем вы ей ее отдали? – сокрушался он. – Это из-за того, что она объявила тебе бойкот?
- Ты сейчас меня хочешь обидеть? – уточнила я. – Эй! Ты знал и никак меня не поддержал? Она вела себя крайне некрасиво с твоей мамой, кстати.
- Я знаю, - теперь в его голосе был стыд. – Она говорила, а я не знал на чьей стороне нахожусь. С одной стороны – ты моя мама, с другой – почти сестра.
- Ты всегда должен быть за мать, - влез в камеру Андрей, который только вышел из душа. – На счет Лерки не волнуйся, у нас уже есть план по вызвалению ее из логова дракона.
- Привет, - поздоровался мой культурный сын. – Ей там плохо.
- Да я знаю, но поделать ничего не могу.
- А если…
- Стоп, - перебил его Андрей. – Дай взрослым самостоятельно решить свои проблемы. Обещаю, к тому моменту как ты вернешься, она уже будет дома.
- Тогда я пошел собираться, потому что хочу чтобы она уже была дома, - попытался пошутить мой сын, хотя было видно, что ему крайне не просто переносить такие известия.
- Так быстро такие дела не делаются. Сейчас мы только подали апелляционную жалобу, которую рассмотрят в течении десяти дней, назначат суд и только тогда можно будет говорить о возвращении Леры.
На следующий день нашу гостиную оккупировали адвокаты. Теперь я видела, что значат слова Андрея, что за свою дочь он будет бороться до конца. Пять серьезных мужчин сидели за обеденным столом и перекладывали документы из одной папки в другую.
Большую часть времени я провела в комнате, не решаясь нарушать своим присутствием настрой, но время близилось к
