Метель - Алина Аркади
Выскакиваю на улицу, сталкиваясь в дверях с такими же поздними покупателями, как и я, но не успеваю сделать несколько шагов, как меня хватают за руку.
– Маш, подожди.
Передо мной Сказочник с виноватым видом и измазанным красной помадой лицом.
– Если ты собираешься оправдываться, сразу говорю – это лишнее. Меня не касается, что и с кем ты делаешь по одной причине – мы друг другу никто.
– Там, на маяке, мне показалось…
– Тебе показалось, – обрываю Лёшу, не желая признавать, что впервые за долгое время кто-то пробил мою броню, вызвав желание сблизиться. – Иди. Тебя Зоя ждёт. Вы не закончили.
– Маш…
Но я не слышу, потому что почти бегу в направлении дома, чтобы увеличить между нами расстояние и больше не видеть Алексея. Пусть катится к Зое или в любом другом направлении.
Ночь проходит беспокойно. Даже во сне меня преследует неприятная картинка парочки, которая была застигнута в самый пикантный момент. Проснувшись, ещё какое-то время не открываю глаза, снова и снова возвращаясь к вчерашним событиям и желая никогда не знать Сказочника. Раздавлена и разбита настолько, что хочется лишь одного: закрыться в комнате, уткнуться лицом в подушку и дать волю эмоциям, которых испытывать не должна. Хоть сегодня собирай чемодан и лети в Москву. Подальше от этого гадкого места, приносящего лишь разочарование и потери.
Сползаю с кровати и плетусь в ванную, чтобы посмотреть в зеркало и ужаснуться: так я не выглядела даже после открывшегося обмана Миши. Зачем страдать по тому, кто так и не вошёл полноценно в мою жизнь, потоптавшись на пороге? Но сердце ноет и скулит по Лёше, а чувство собственной ничтожности обволакивает, возвращая на десять лет назад. Вновь Зоя перешла мне дорогу, забрав то, что было так необходимо.
– Доброе утро, Маш!
Передо мной Горохов и дедушка с непонятным выражением на лице, которое предупреждает и настораживает. Сергей непривычно приветлив. Подскакивает, выдвигает стул и выставляет кружки на стол, словно это его дом, а я лишь гость, перед которым расстилается хозяин.
– Доброе… – наконец отмираю. – Мне кажется, слишком рано для гостей.
– Машенька, почти двенадцать.
Машенька?! Так меня Горохов называл много лет назад, когда мы считались парой. Не нравятся мне его визиты и интонации, с которыми он ко мне обращается. Дед молча выходит из кухни, но Сергей не обращает внимания, потому как его интересует моя персона, а дедушка – лишь причина оказаться в нашем доме. Наливаю кофе и молча занимаю место напротив Горохова. Стол как разделительный элемент меня устраивает, но Сергей быстро сокращает расстояние и оказывается рядом.
– Маш, поехали в город? Погуляем, сходим в «Щербет», может, в кинотеатр. Что думаешь?
– Я думаю, – начинаю уверенно, чтобы остудить мужчину, – что всё это ты должен предложить жене.
– Да ладно тебе, – цокает, – я по-дружески. Ты мне интересна как человек. Я хочу знать, о чём ты думаешь, мечтаешь, переживаешь. Возможно, тебе не с кем поделиться. Готов выслушать, посоветовать, пожалеть, – берёт мою ладонь в свою, целуя каждый пальчик.
И это действие вызывает во мне протест. С трудом избавляюсь от двусмысленных прикосновений Горохова, желая отодвинуться. Задыхаюсь в его присутствии.
– Выслушает подруга, посоветует дед, а в жалости нет необходимости.
– Тогда просто проведём время вместе. Могу составить компанию на маяке, – подмигивает.
И теперь понимаю, то Сергей желает оказаться на месте Сказочника. Недаром вчера стремился выяснить детали нашего пребывания на маяке, а именно как прошла ночь. Но мы с Лёшей, словно сговорившись, отделались абстрактными ответами, не дающими никакой компрометирующей информации, что и разозлило Горохова.
– На маяк больше не собираюсь, – поднимаюсь и обхожу Сергея, стараясь не касаться. – Иван справится до появления деда. Ему намного лучше, через несколько дней сможет отправиться на маяк и заняться любимым делом.
– Моё предложение съездить в город остаётся в силе.
Мужчина подходит сзади и кладёт ладони на мои плечи, отчего вздрагиваю и чувствую себя некомфортно. Чужой муж и уже давно чужой человек совершает попытки сблизиться, снова и снова получая отказ, но не теряя надежды. Разворачиваюсь, сталкиваясь с озадаченным взглядом, в котором проносится надежда на нечто большее, чем беседа за чашкой чая.
– Серёж, давай объясню, – скидываю ладони, прекращая контакт, – ты женат. Я не вступаю в отношения с несвободными мужчинами и уж тем более не собираюсь срываться в ностальгию по несложившемуся союзу. Что было, то было: без сожалений и желания вернуться. Наше общение с Алёной дружеским не назовёшь, и усугублять отношения не желаю. Так что иди домой и больше не приходи.
С каждым произнесённым словом выражения лица Горохова меняется: досада, разочарование, безразличие, гнев.
– Лёха нравится? – зло ухмыляется, приблизившись к моему лицу.
– Мне никто не нравится.
– Нравится, – тянет с улыбкой, – так ведь? Только предупреждаю: он тебя использует и свалит в Москву. Не нужна ты ему. Так, развлечение на неделю.
– Он вроде тебе друг. Только вот ты сейчас ведёшь себя, как половина сплетниц нашего посёлка.
– Друг? Так, знакомый раз в год. Есть, нет – роли не играет. Страдать ведь потом будешь, Маш, – наклоняется ближе, сократив расстояние между нашими лицами. Сглатываю, не желая верить Горохову, но, вероятно, он что-то замечает в моём взгляде, потому что неожиданно произносит: – Или вы не просто так на маяк ездили? Легла под него? Ну же, Машенька, удовлетворила москвича?
– Да пошёл ты, – зло прыскаю, вырываясь из капкана мужских рук.
– На деньги повелась? И правда, я-то тебе зачем? Не ровня Марии Метелиной, так?
– Серёж, уходи, – прошу, отталкивая мужчину.
Горохов прижимает меня крепче к стене. И мне бы позвать деда, но пугать его не хочу, надеясь справиться самостоятельно.
– Есть кто дома? – Из прихожей доносится знакомый голос, а я расслабленно выдыхаю, ожидая, что появление Лёши спугнёт Горохова.
Но, как только Сказочник ступает на порог кухни, Сергей фиксирует ладонями моё лицо и впивается в губы, проталкиваясь языком. Моё мычание гаснет в захвате настойчивых губ, тело по-прежнему зажато, а попытки вырваться терпят фиаско.
– А ты времени зря не теряла… – Лёша бросает несколько слов и покидает наш дом, громко хлопнув дверью.
И пока Горохов сосредоточен на действиях Сказочника, отталкиваю его, вытирая рот ладонью, и рычу:
– Пошёл вон. Не смей ко мне приближаться!
Глава 20
Алексей
Покидаю дом Метелиных в попытке избавиться от дерьмовой картинки, застывшей перед глазами. Словно потёртая временем плёнка, заела на одном кадре, дёргается, скачет, но не желает переключаться. Серёга, целующий и обнимающий Машу; её неоднозначная реакция, напоминающая то ли испуг, то ли сожаление;
