Хочу тебя использовать - Екатерина Орлова
– Марья не лучшая кандидатка.
– Кирилл, а я хочу только ее! – ба складывает руки на груди и смотрит на меня с вызовом.
– Ба…
– Я сказала! Если не она, то сам за мной ухаживай.
– Ба, ты чего? – она никогда так со мной не разговаривает, всегда только ласка и забота, поэтому категоричный тон ненадолго ставит в тупик.
– А того! Или Марья, или возвращай меня назад!
– И что ты будешь делать в селе со сломанной ногой? – вскакиваю с кровати. Сейчас, как никогда сильно желание двигаться, делать хоть что-нибудь, чтобы оправдать тахикардию.
– Тебе какая разница? Все равно здесь ты за мной не ухаживаешь.
– Давай я найму другую сиделку, профессиональную. У этой… – запинаюсь, не могу заставить себя произнести ее имя вслух, – нет соответствующего образования.
– Зато у нее опыт! – настаивает ба.
– Да какой там опыт?
– Она ухаживала за матерью, и я наблюдала за этим изо дня в день. Так что не надо мне тут рассказывать. А девочке наверняка деньги нужны.
Молча разворачиваюсь и выхожу из гостевой, направляясь в свой кабинет. Чеканю шаг по паркету, словно покрытие пола виновато в том, что несколько минут назад по нему ступали стройные ножки Марьи. Это ее духи были в лифте, получается? Зачетно. Вкус у нее по-прежнему особенный. Все, что она выбирает, женственное, легкое. Вспоминаются тяжелые духи жены, и я непроизвольно кривлюсь. Надо и правда задуматься о разводе. Какой бы перспективной женой в плане связей Ника не была, она мне уже как кость в горле. После выборов займусь этим вопросом. До них нельзя, иначе просру репутацию, а вот сразу после можно будет по-тихому оформить.
– Кирюш, чай, – говорит Галина, оставляя на моем столе чашку с ароматным напитком и тарелку со свежими синнабонами.
Кручусь в кресле и наконец вынимаю из кармана телефон. Возвращать ба в село нельзя по двум причинам. Во-первых, у нее сломана нога. А, во-вторых, не хочу, чтобы ее донимали журналисты, когда начнется предвыборная гонка. Но ба может быть упрямой, поэтому придется обеспечить ей Марью в качестве сиделки. Если быть уж совсем откровенным, я хочу ее увидеть. Не из сентиментальных побуждений, а потому что хочу заглянуть в глаза сучке, которая так легко продалась. С другой стороны, не она первая обменяла чувства на гривенник.
Набираю номер Марьи, считаю гудки. На пятом берет.
– Слушаю.
– Привет, – произношу хрипло, голос не слушается.
– Здравствуйте, – вкрадчиво.
– Не надо строить из себя незнакомку, Ягодка, ты прекрасно знаешь, кто звонит.
И… она отключается. Усмехаюсь. Детский сад какой-то. Набираю еще раз и снова считаю гудки ровно до того момента, пока механический голос не сообщает мне, что абонент находится вне зоны действия сети. Вариантов два: она или едет в метро, или игнорирует меня. И второй вариант более реальный. Хмыкаю и беру рабочий телефон, набираю тот же номер.
– Слушаю, – негромко.
– Маш, если ты положишь трубку, я просто приеду. Если хочешь свести общение со мной к минимуму, не провоцируй, а выслушай.
Слышу тяжелый вздох на другом конце провода.
– Ты это специально подстроил? – спрашивает она.
– Что именно? Сломал бабушке ногу? Я думал, ты обо мне лучшего мнения.
Клянусь, слышу, как она фыркает, но этот звук не переходит в полноценный смех.
– Что ты хотел? – строго.
– Ба требует тебя в качестве сиделки.
– У меня нет на это возможности, не беру новых клиентов.
– Да ладно. Если бы не брала, не приехала бы по моему зову.
– Я приехала не по зову, а на собеседование. На месте прикинула фронт работ. Судя по всему, твоей бабушке нужна постоянная компаньонка, а у меня еще несколько клиентов, которым я нужна каждый день. И все они, кстати, в другом районе города. Каждый день добираться на Печерск, а потом возвращаться на периферию слишком затратно по времени.
– Я оплачу тебе услуги как за трех… четырех клиентов.
– Не перегибай, Кирилл, не настолько твоя бабушка нуждается в компании.
– Она нуждается именно в твоей. Шантажирует меня возвращением в село.
– Со сломанной ногой?
– Мгм.
– Я правда не могу.
– Как твой клиент?
– Который?
– Который в больницу попал.
– У меня никто не… гм… нормально.
– Так я и думал. Марья, подумай, а завтра я буду ждать твой положительный ответ. Позвоню в десять утра, советую ответить на звонок, – обрубаю наш разговор.
И только сейчас понимаю, что во время разговора сидел, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами, и улыбался, как придурок.
Очнись, Руденко, эта сука тебя променяла на деньги!
Подрываюсь со своего кресла и сваливаю из кабинета. Что-то душно мне стало в квартире.
Глава 26
Стараюсь смотреть в окно и… видеть! Зелень, парковку, веревки для белья, скамейку, на которой соседки раскладывают покрывало, чтобы занять свой стратегический пост. Но все тщетно, я смотрю сквозь людей и предметы. Пальцы правой руки барабанят по подоконнику, а в левой крепко зажата чашка с кофе.
– Мама, – зовет Ариша из комнаты, и я выплываю из своего тумана.
Отставив чашку, иду к дочери. Моя соня сидит на кровати, потирая припухшие ото сна глазки. Обнимаю, целую пухлые щечки, приглаживаю лохматые завитушки. Аришка ластится, перебирая пальчиками пуговки на моем халате.
– Доброе утро, – говорю ласково. – Я кашу сварила. Будешь?
– Неть, – отвечает, слегка хмурясь, а я улыбаюсь.
– А после каши можно мороженое. – Глазки дочки загораются.
– Не буду, – снова кривится Ариша через секунду.
– Мороженое не будешь?
– Кашу.
– Каша полезная.
– Неть.
Вздохнув, несу мартышку, вцепившуюся в меня, в ванную, чтобы умыть. Включаю мультфильмы, чтобы заплести два коротких хвоста, и дом оживает. Мама возвращается с улицы, принося с собой запах свежеиспеченного хлеба.
– Мам, ну зачем ты? Я бы сходила, – ругаю ее ласково, забирая пакеты и помогая сесть в инвалидное кресло. Отставляю в сторону костыли.
– Надо ноги разрабатывать, так врач сказал.
– Но не забегами на час.
– Перестань, Машунь, булочная в соседнем доме.
– Там же и пекарь, – подмигиваю ей, подвозя к ванной, чтобы помыла руки. Помогаю встать, придерживаю, пока моет и вытирает. – Макияж с утра, – цокаю
