Хочу тебя использовать - Екатерина Орлова
Положив Аринку в кроватку, приглушаю свет в спальне и возвращаюсь на кухню убраться. Вот еще один наш с мамой план провалился. Мы планировали уговорить отца продать дом, купить ему поменьше, а остаток денег отложить нам с мамой на жилье. Как раз в сентябре планировали съездить. Но теперь продавать нечего, так что новая клиентка мне будет очень кстати.
Следующим утром я пытаюсь дозвониться до сына клиентки, но он сбрасывает звонки, а потом пишет сообщение:
«Не могу говорить, пишите сообщение»
«Здравствуйте. Меня зовут Мария. Моя клиентка сказала, что вашей бабушке нужна помощница»
«Да. Подъезжайте к трем по адресу…»
Я быстро проверяю, насколько далеко от меня этот адрес, забегаю к нескольким своим клиентам, и ровно в пятнадцать ноль-ноль звоню в дверь квартиры в шикарной новостройке.
– Здравствуйте, – открыв дверь, меня осматривает приятная женщина средних лет. – Вы, наверное, Мария.
– Да, верно. Здравствуйте.
– Проходите. Хозяин скоро будет. Я пока познакомлю вас с его бабушкой. Ой, что вы, не разувайтесь, здесь не принято.
– Правда? – это шокирует. Я привыкла, что мы дома не просто не разуваемся, но по три раза в день моем пол, потому что Ариша любит тянуть в рот все, что найдет.
– Меня зовут Галина, – представляется женщина, кивнув, пока мы проходим по широкому коридору к открытого типа гостиной. – Я экономка в этом доме.
– Очень приятно, – отзываюсь я, восхищаясь сдержанным стилем квартиры.
Мы проходим мимо гостиной в кремовых тонах, с бежевым диваном посередине. Я так и представляю себе, какие отпечатки Арина могла бы оставить на бархатной обшивке. Проходим по длинному коридору, из которого ведут несколько дверей, одну из которых после короткого стука толкает Галина, чтобы открыть.
– Лидия Порфирьевна, к вам гостья.
Как только Галина произносит это имя, от моего лица отливает кровь, и я застываю на месте. Таких совпадений не бывает. Звали бы ее какая-нибудь Наталья Дмитриевна или Вера Павловна, тогда я бы еще сомневалась. Но прямо сейчас мне кажется, что в этой стране всего одна Лидия Порфирьевна, и это бабушка Кирилла, наша соседка из села.
Глава 24
– Мария, проходите, не стесняйтесь, – с улыбкой подзывает меня Галина, а я не могу и шагу ступить. Ноги как будто налились свинцом и не желают двигаться.
Преодолеваю себя, стряхивая испуг, и делаю шаг в комнату.
– Машенька! – восклицает Лидия Порфирьевна. Да, судя по всему, она одна во всем мире. Или, по крайней мере, в нашей стране. – Как же я рада тебя видеть, девочка!
Она так искренне радуется, что я просто не имею морального права стоять тут столбом или уйти. Тоже тяну улыбку, но голова то и дело поворачивается в сторону двери на каждый шорох, потому что мне кажется, что вот сейчас сюда войдет Кир, и я умру на месте. Где-то внутри меня сидит трусливая девочка, которая надеется на чудо. Например, что у Лидии Порфирьевны больше одного внука, и что это именно он хочет нанять меня на работу.
Подхожу к бывшей соседке, сидящей на широкой кровати с вытянутой ногой в гипсе, и присаживаюсь на краешек. Моя рука тут же попадает в плен ее морщинистых ладоней. Надо сказать, за эти три года Лидия Порфирьевна постарела еще сильнее, но ее улыбка все так же очаровательна.
– Здравствуйте, – выдавливаю из себя, снова дернувшись на звук.
– Это Галина готовит на кухне, – поясняет мне бывшая соседка. – Надо же! – говорит она, внимательно рассматривая меня. – Какой красавицей стала. Была красавицей, а стала еще краше. Только худенькая очень. Куда подевались формы? – ласково журит она меня.
– Не знаю, – отвечаю, пожав плечами. Я все еще в ступоре.
– Как мама?
Я шумно выдыхаю. На эту тему я могу говорить. Она немного отвлекает и позволяет чуть-чуть прийти в себя, вынырнув из липкого состояния ужаса.
– Спасибо, уже намного лучше. Она говорит, двигается. Правда, по большей части, на инвалидном кресле, но сейчас мы обратились в фонд помощи, хотим, чтобы она прошла еще один курс реабилитации. Нам на него не хватило денег, но, думаю, фонд нам поможет. Помогает мне с… – прерываюсь в секунде от того, как расскажу о своем ребенке. Ее это не касается. – По хозяйству. Правая рука пока еще не до конца работает, и лицо немного перекошено. Но речь уже восстановилась, и мама изо всех сил старается вернуться к нормальной жизни.
– Мне жаль твоего отца и дом.
– Спасибо, – отвечаю я.
– У меня тогда сад сгорел.
– О, мне жаль, – накрываю ее ладонь своей.
– Пустяки, – отмахивается она. – Но расскажи о себе. Кир нанял тебя сиделкой мне?
Меня насквозь прошивает упоминание его имени. Все же чудес не бывает, судя по всему.
– Пока еще не нанял, но, я так понимаю, намерение именно такое.
– Что ж, о лучшей я бы не смела и мечтать. Может, выпьем чаю?
– Спасибо, – киваю я. – Только я руки помою.
Встаю и иду на выход.
– Ванная здесь, – Порфирьевна указывает на дверь в углу спальни.
Вхожу в ванную и прикрываю за собой дверь. Открываю воду и, уперевшись ладонями в края раковины, смотрю на свое отражение. Бледная, испуганная и… совершенно не готовая к тому сюрпризу, который мне преподнесла жизнь. Мне нужно сбежать отсюда. Я не могу быть сиделкой его бабушки. Видеть его каждый день? Теперь я не сомневаюсь в том, что это его квартира. Роскошная, большая, с экономкой. Как сбежать? Мысли хаотично мечутся от одной к другой, пытаясь найти выход из ситуации. Набираю маме сообщение.
«Позвони мне через десять минут, скажи, что случилось нечто срочное, и я должна приехать домой. Пожалуйста, очень надо»
«Что-то случилось?» – незамедлительно приходит ответ.
«Все расскажу дома»
«Хорошо» – коротко отвечает мама.
Я мою руки под ледяной водой. Это помогает немного замедлить нервно трепещущее в груди сердце. Делаю несколько спасительных вздохов, выключаю воду. Долго промакиваю руки полотенцем, а потом, бросив на себя еще один взгляд в зеркало, выхожу в комнату.
В доме Кирилла провожу не больше десяти минут. Стараюсь вести неспешную беседу с Лидией Порфирьевной, но карман жакета прожигает телефон, звонка на который я жду, словно умирающий – хороших новостей. Наконец телефон начинает жужжать и я, извинившись, отхожу к окну, отвечая на звонок. Старательно делаю вид, что шокирована сказанным мамой, хоть и слышу от нее только:
– Доченька, я не знаю, что у тебя там происходит, но ты просила позвонить, я звоню.
– Правда? О, боже! – восклицаю я, снова усиленно размышляя, что меня могло
