Сломанная кукла - Амо Джонс

– Он опасен, Мэдисон.

Я закатываю глаза.

– Если ты действительно в это веришь, то зачем позволяешь ему находиться рядом со мной?

– Ну, мы пытались тебя остановить, – вмешивается Нейт. – Но, как видишь, безуспешно.

– Я сказал, что он опасен, – заканчивает Бишоп. – Но я не говорил, что он опасен для тебя.

– Но в ту ночь, когда он сюда приехал, он тебе не понравился. Ты почти его убил.

Бишоп смеется, ставя воду на стол.

– Почти? Когда дело касается меня, Мэдисон, «почти» не бывает. Я не совершаю ошибок, я совершаю ходы. Если я что-то сделаю, готов поспорить на что угодно, что каждый шаг был продуман наперед. Никакой спонтанности. Только расчет. Я точно уверен в том, что делаю, и знаешь, почему это делает меня страшнейшим из чудовищ? – спрашивает он, хотя на самом деле не хочет, чтобы я отвечала, поэтому я молчу – в кои-то веки. – Потому что я снова и снова прокручиваю сделанное в своей голове и каждый раз спрашиваю себя, правильно ли я поступил? – Он приближается ко мне, засовывая руки в карманы. – И ответ всегда «да». Так что нет, Мэдисон. – Он прислоняется к стойке. – Я не убиваю «почти». Если я хочу чьей-то смерти, он будет мертв. В любом случае.

Слово «мертвый», произнесенное так близко к имени Деймона, заставляет мой желудок скрутиться. Я ставлю тарелку с бутербродом на стол, внезапно теряя аппетит.

– Да ты просто Прекрасный Принц, – отмахиваюсь я от Бишопа.

Брантли смеется.

– Мило. Но скорее он темный рыцарь.

Мой желудок просительно урчит, и я снова беру бутерброд, откусывая от него большой кусок.

– Если бы ты смог воздержаться от причинения вреда моему брату, было бы здорово.

Бишоп пристально смотрит мне в глаза.

– Если он не причинит тебе вреда – а я не думаю, что он это сделает, – тогда по рукам.

С легким скрипом открывается входная дверь, и в дом заходят Елена с отцом. Заметив сборище на кухне, они останавливаются.

– Мэдисон, Нейт, – здоровается папа.

Я выпрямляю спину и вытираю рот тыльной стороной ладони.

– Папа! Привет! – пробираюсь я к нему.

Когда я тянусь, чтобы его обнять, он напрягается.

– Все в порядке?

Мой папа никогда не был со мной так напряжен. Никогда. Он всегда был моей опорой и рассказывал мне, что происходит, – за исключением случаев, когда дело касалось Королей.

Он натягивает улыбку.

– Все хорошо.

Я смотрю на Елену, и, по-видимому, она совершенно не обращает внимания на странное поведение отца.

– Привет, Мэди. Как ты провела выходные? – Она смотрит на Нейта. – Подойди и поздоровайся со своей мамой.

Нейт отталкивается от стены.

– Конечно, Ма.

Он притягивает ее к себе и крепко обнимает, обхватив одной рукой за талию и без усилий подняв в воздух. Затем он целует ее в щеку.

– Скучал по тебе.

Она отстраняется, шуточно шлепая его по щеке.

– Ты отлично справляешься, парень. Вижу, ты хорошо заботишься о своей сестре.

Она оглядывается на меня.

– Кстати, – говорю я папе. – Мы можем поговорить?

– Что вы опять натворили? – спрашивает он Нейта, и я тут же вмешиваюсь.

– Нет, ничего такого. Просто… Мы можем поговорить?

Он кивает и ставит чемодан на пол как раз в тот момент, когда в холл входит Сэмми, одетая в обычные джинсы и вязаный свитер.

– Извините, я ждала вашего приезда только завтра.

Она поднимает сумку и подмигивает мне. Хм, сегодня Сэмми выглядит уж очень счастливой, но с выяснением этого вопроса пока придется подождать.

Папа указывает на коридор.

– В мой кабинет.

Следуя за ним, я захожу в его рабочую комнату, отделанную дорогим деревом и красной кожей и заполненную старыми книгами.

Он садится на стул, расстегивает пиджак и ослабляет галстук. Впервые за долгое время у меня появляется возможность его рассмотреть. Морщины вокруг глаз кажутся глубже, чем когда-либо раньше, щетине уже несколько дней, а веки выглядят тяжелыми и усталыми. Не желая усложнять его и без того напряженную жизнь, я собираюсь сказать ему, что мы поговорим как-нибудь в другой раз, но он меня опережает:

– Я понимаю, что после того, что случилось в доме Гектора, у тебя много вопросов.

Я сглатываю.

– На самом деле и да, и нет.

– Как много ты уже знаешь, Мэдисон? – хрипло шепчет он.

Мой гнев начинает нарастать.

– Какого черта люди постоянно задают мне этот вопрос? Как будто они пытаются найти барьер, через который они не готовы переступить. Они боятся, что могут сказать мне слишком много, но в то же время для них нормально держать меня в неведении. Это несправедливо.

– Мэдисон, – выдыхает он. – В этом мире не существует справедливости. Мне жаль, что ты являешься его частью. Я никогда… мы – твоя мать и я – никогда не хотели, чтобы ты имела к нему отношение. Вот почему мы так долго были в бегах.

Он откидывается на спинку стула.

– Тогда зачем ты вернул меня сюда, если знал, что я окажусь в опасности?

Он делает паузу, проводя указательным пальцем по верхней губе и наблюдая за мной. Вероятно, раздумывает, стоит ли говорить мне правду. Чертовы люди и их честность.

– Потому что… – Он наклоняется вперед, упираясь локтями в стол. – Боже, Мэдисон. У Королей существует естественный порядок вещей. Путь, в который никто и никогда не вмешивался. Роли, которые отведены каждому нас и которые всегда у нас были. Он делает паузу, глядя на меня исподлобья. Затем он снова выдыхает, но к этому моменту я уже начинаю что-то понимать.

– Ты хотел изменить порядок.

Он смотрит на меня и прищуривается.

– Да. Но Гектор не должен об этом знать.

Я смотрю, как он пересаживается на стул напротив меня.

– Что ты имеешь в