Его запретная малышка - Ольга Дашкова
— Не очень, остаточное явление болезни, даже от еды тошнит, так что в кафе никак не могу.
— Может, ко мне?
О, в ход пошла тяжелая артиллерия? Юлия Витальевна наступает на горло гордости и приглашает мужичка домой? У нее так все плохо с этим? Хотя, может, у нее это в порядке вещей?
Я, как джентльмен, должен не расстраивать даму и принять приглашение, мне еще работать с ней, но я совсем не джентльмен, какая досада.
— Не могу, девушка у меня ревнивая, боюсь, кастрация неминуема.
— Девушка? — Витальевна выглядела удивленной. — Но вы же в разводе.
— Верно, в разводе, но с девушкой.
Зря я так сразу, но, черт возьми, я не мальчик, чтоб оправдываться перед этой теткой и терпеть ее общество ради учебного плана.
Как раз вовремя зазвонил телефон, высветилось «любимая», господи, дай мне памяти поменять имя моей бывшей. И зачем я только снова ее разблокировал? Ах да, нужен был адрес, куда выслать бумаги на развод.
— Извините, надо ответить, хорошего дня, Юлия Витальевна.
Не дождавшись ответа, быстро иду на парковку, отвечаю Еве:
— Если по делу, то говори.
— Ты стал очень грубым, Денис, раньше таким не был.
— Жизнь учит быть разным. Что случилось, Ева?
— Нам надо поговорить.
— Говори.
Отключаю сигнализацию, завожу мотор, бросив портфель на заднее сиденье, сажусь за руль, выезжаю с парковки. Юлия Витальевна так и стоит, провожая меня совсем не добрым взглядом.
— Это личное, и думаю, тебе это не понравится.
— Конечно, не понравится, мне сейчас абсолютно все равно до твоих проблем и твоей жизни. Ты ушла искать себя и развиваться, продолжай, но без меня.
Слышу, как Ева всхлипывает, совсем не трогают ее слезы. И правда, когда стал таким черствым? Люди меняют людей, это самое невероятное.
— Это касается и тебя тоже.
— Ева, говори — или я отключусь, сейчас нет времени на твои загадки.
— Я беременна.
— Что?
Резко торможу, хорошо, что светофор зажегся красным, и затормозили все.
— Беременна — это когда яйцеклетка оплодотворена сперматозоидом.
— Какие глубокие познания, урок биологии в восьмом классе ты усвоила хорошо, Ева, ты меня удивляешь, — сжимаю руль, аккуратно трогаюсь с места, еще не хватало разбить машину из-за моей блудливой жены.
— Не смешно.
— Так радоваться надо, я тебя поздравляю, передай привет отцу ребенка и поздравь его от меня.
— Денис, нам нужно увидеться и поговорить, я жду тебя у твоего дома.
— Какого дома?
— Твоего, тут рядом очень красивый парк.
— Как ты нашла меня? Кто сказал? Казанцев — трепло последнее.
— Не ругай Никиту, я надавила.
— Как можно надавить на Казанцева, минет сделала с заглотом?
— Что за чушь ты говоришь, не надо меня оскорблять!
Я зол, очень зол. В ушах шумит кровь, ладони мокрые, до скрежета зубов сжимаю челюсти. Значит, в то время, когда мы были вместе, и я простил родить ребенка, Еве было еще рано, она была не готова и то же самое говорила обо мне.
А сейчас не прошло и трех месяцев — и она беременна. Это с кем она так потеряла голову, что забыла о контрацептивах, которые до этого глотала горстями?
Я не ревную, это другое — некая обида и непонимание, я могу отличить эти эмоции.
— Я еще не начал тебя оскорблять, жди, скоро буду.
Отключаюсь, кидаю телефон на соседнее кресло, пытаюсь успокоиться. Все ведь хорошо, это и прекрасно, что у нас нет детей, так бы я не поехал в деревню, не встретил бы Машу, не узнал бы, что такое любовь.
Я сейчас приеду, мы, как цивилизованные люди, поговорим, раз того хочет моя бывшая, и голову я ей не оторву — не сейчас, поздно уже.
Ева сидит на скамейке у подъезда, рядом чемодан, прям бедная родственница, приехавшая в город из далекого села. На ней легкое пальто, высоченные каблуки, косынка и хороший южный загар.
— Здравствуй, Денис.
Ничего не чувствую, только отвращение. Как вообще я мог быть с этой девушкой?
— И тебе привет, — припарковав машину, подхожу. — Не скажу, что рад видеть. А ты надолго, совсем решила переехать в этот город? Учти, я не намерен давать тебе ночлег.
— У тебя кто-то есть?
— А ты от кого беременна?
Встречный вопрос в лоб, потому что это не ее дело, кто у меня есть. Даже имени своей любимой Мани не хочу произносить при ней.
— Думаю, от тебя.
— Совсем больная?
— Нет, я абсолютно здорова.
Устало тру лицо, даже голова начала болеть.
— Может, ты пригласишь меня в квартиру?
— Придется. Пошли, не устраивать же скандал на улице.
Ева сама катит свой чемодан, не собираюсь помогать, сама тащит его в лифт, все это время молчим, а меня раздражает все в ней — от этих слишком пухлых губ и притворного невинного взгляда до аромата парфюма.
— Проходи, за бардак не извиняюсь.
Мы с Машкой чуть сегодня не проспали, постель разобрана, на кухне грязные чашки из-под кофе и недоеденные эклеры — Маня любит их, а еще розовый зефир.
На стуле ее легинсы, в прихожей кроссовки, под потолком в спальне воздушные шары, моя девочка говорила, что мы занимаемся сексом под радугой. Охапка роз стоит в углу в ведре, все вокруг пропахло ими.
— Так ты не один? — Ева удивлена, нервно мнет в руке ремешок пальто.
— Я сказал, это не твое дело.
Девушка ставит чемодан, прикрывает губы пальцами, всхлипывает, по щекам текут огромные слезы.
— Ева, я отвык от твоей театральщины, давай ты пройдешь, выпьешь воды и поведаешь, с чем и зачем приехала.
— Ты стал совсем другим, таким черствым и грубым, я не узнаю тебя, Денис.
— А вот я, наоборот, сейчас именно настоящий, это мне с тобой приходилось играть
