Хозяин моих желаний - Аля Алая
– Нет, – роняю холодно, – не хочу сейчас.
– Неделя, – Миша замолкает, – я могу подождать неделю. Не больше.
– Ясно, пока, – отключаю звонок и швыряю телефон на бумаги. Слезы опять катятся по щекам, а я раздраженно их вытираю. Не хочу я плакать! Не хочу! Черт, да почему я такая дура?
Засовываю бумаги обратно в конверт и забрасываю на холодильник с глаз долой. Не хочу их открывать и не хочу знать, что там написано. Просто не хочу. Знаю, как только сделаю это, всему конец.
Миша хочет уложить наши отношения в рамки, сделать меня частью своей идеальной жизни, вписать именно так, как он привык. А я жить в рамках не хочу. Для любви их нет и быть не может.
Быстро набираю справочную железнодорожного вокзала и выясняю, когда ближайшая электричка, которая идет в сторону маминой деревни. Нервно бросаю взгляд на часы и бегу собирать сумку. У меня есть полтора часа. Вполне достаточно, чтобы собраться и домчать на такси до вокзала, где нужная мне электричка будет делать остановку. Недовольный Бантик опять отправился к Марине.
На вокзале успеваю купить несколько газет со сканвордами для мамы и пачку тонкого парламента для себя. Опять хочется курить.
Вещи летят на выделенное мне место, а я сама отправляюсь в тамбур. Тут курить, конечно, нельзя. Но поскольку ночь, всем глубоко фиолетово. Прислоняюсь спиной к серому пошарпанному металлу вагона и медленно затягиваюсь, втягивая в себя большую порцию никотина.
– Миша не любит курящих, с ними целоваться, как с пепельницами, – бормочу, усмехаясь себе под нос, и делаю еще одну глубокую тягу. С Нового года прошел всего месяц, а моя спокойная и предсказуемая жизнь превратилась вот в это. Бегу среди ночи из города. От Миши, от воспоминаний, от самой себя. И от чертовых бумажек, что остались в квартире.
– Не против, если составлю компанию? – Невысокий парень в армейской куртке выныривает из вагона и становится напротив меня. Сонный и взъерошенный, он зевает и сладко потягивается.
– Пожалуйста, – я пожимаю плечами и скольжу по его заросшему щетиной лицу и заинтересованным карим глазам. Года на три меня старше, внешне довольно приятный. Он вытаскивает из кармана пачку крепкого Мальборо и прикуривает, выдувая дым через ноздри. На пальцах нет кольца, он так же быстро скользнул и по моим рукам, проверяя, а не замужем ли я.
– Далеко едешь?
– До Кузнецово, – опять затягиваюсь и отворачиваюсь к окну, где мелькает лишь размазанная черная каша.
– Мне раньше, – он прикусывает губу и я краем глаза замечаю, как он заглядывает в мою расстёгнутую куртку, шаря глазами по тонкому трикотажному гольфу и обтягивающим джинсам, – к родителям?
– К парню, – тушу сигарету, не обращая внимания на его разочарованный вид и возвращаюсь в полупустой вагон, где все спят. Забираюсь на свое место и прикрываю глаза, пытаясь хотя бы немного поспать, чтобы отключить гудящий мозг.
Глупо бежать от проблем, я это понимаю. Но вот прямо сейчас взять и столкнуться с ними нет сил, мне нужна хотя бы небольшая передышка. Мама, конечно, будет в шоке, что я вот так, как снег на голову, даже не предупредив, но ничего. Мне сейчас поддержка близкого человека очень нужна.
Проводница будет меня через три часа, возвещая что через пятнадцать минут будет остановка на моей станции. Передо мной появляется дежурный стакан чая в железном подстаканнике и свежая булочка. Я сонно потягиваюсь, понимая, что мерный стук колес и покачивания вагонов сделали свое дело. Мое сознание провалилось в сон и силы немного восстановились.
Забрасываю на плечи дорожный рюкзак и по поскрипывающему снегу отправляюсь от станции в сторону деревни. Уже почти рассвело и зимний лесной пейзаж радует глаз.
Здесь все не так, как было в той стороне, где домик у Миши и это радует. Сплошь кусты, смешанный лес, тут и там специальные места для отдыха и шашлыков. Через десять минут показываются первые дома деревни и на душе становится совсем легко – тут невозможно подохнуть в одиночестве и страданиях, никто не даст.
Заворачиваю на последнюю линию и устало бреду к дому на отшибе, где живут мама с теткой Тамарой. Пар из легких валит большими клубами, щеки раскраснелись, а куртку пришлось расстегнуть. Неплохой марш-бросок получился от станции.
Тихонько открываю калитку, отпихивая от нее снег, что выпал за ночь и вхожу во двор. В центре него стоит древний деревянный сруб, выкрашенный в голубой цвет и несколько построек по бокам. Хлев, где две женщины организовали себе мини-ферму с одной козой, коровой и парой японских свинок. И гараж, где стоит старенькая лада.
Вот такой вот домик в деревне и никакого тебе панорамного стекления. Неловко стучу в дверь и топчусь на пороге. Все же приехать надо было хотя бы на пару часов попозже, чтобы не пугать ни маму, ни тетку. Но уж как вышло.
Через две минуты тишины и возни в доме, дверь распахивается и на меня удивленно пялятся сразу четыре зеленых глаза.
– Прямо с моря? – острит мама разглядывая меня бледную. Наряженная в длинную ночную сорочку, она отошла в сторону и пропустила меня внутрь.
– Угу, – поджимаю губы и вхожу, окидывая взглядом деревенский дом изнутри. Печка, большой деревянный стол, тканые коврики на полу и стенах. Часы с кукушкой в углу и несколько дверей, ведущих в другие комнаты.
– А загорела-то как, – всплескивает ладонями тетка в такой же сорочке.
Блезняшки, блин. Мало того, что один в один, так еще и шутят одинаково.
– Я тебе говорила, что это развод, Рита, – тетка Тамара косится на мою мать и отбрасывает за спину рыжую косу, – да какой может быть выигрыш?
– Развод, – киваю я повинно и роняю рюкзак на стол, сама плюхаюсь на стул рядом.
– Денег немного выманили? – мама обеспокоенно подходит и обнимает, обволакивая меня свои таким родным теплом.
– Неа, ни копейки, – цокаю я, – ничего, где наша не пропадала.
– Везде, – тетка отправляется к чайнику, чтобы заварить чай, – надолго, Снежок?
– На пару дней, – поднимаюсь и начинаю раздеваться, – вообще завтра на работу, но у меня еще есть пара отгулов, так что
