Продайся мне - Анастасия Соловьева
— Наконец-то ты начала видеть мир вокруг себя, — с удовлетворением замечает Дамир.
— Да. Только теперь мне больно. Назар в сердцах признался, что изменял мне около месяца. Я подозревала, но всячески отгоняла предательские мысли. Боялась разочароваться в своём идеальном мужчине. Я такая дура.
Одинокая слезинка катится по щеке, и я быстро смахиваю её пальцами. Меня не покидает ощущение, что Дамир всё подмечает и видит. Он чертовски наблюдательный.
— Мы с Назаром часто пересекались на светских мероприятиях. Он всегда приходил с разными девушками.
В сердце словно попадает ядовитая стрела, и оно кровоточит, с каждой секундой угасая, теряя последние капли надежды.
— Давно это было?
Лишь бы Дамир говорил о прошлогодних событиях, когда мы с Назаром ещё даже не были знакомы. Пожалуйста!
— Всегда, — безжалостно рубит правду Гордеев.
Из моих обескровленных губ вырывается тихий смешок, потом ещё один, уже погромче. Я вытираю мокрые глаза, смеюсь так, что через несколько минут живот сводит болезненным спазмом. Чёрт, да это же самый настоящий праздник! Чувство вины перед Назаром окончательно меня покидает, я больше не испытываю стыда за то, что оставила такого прекрасного молодого человека! Да ну его на хрен. Странно, почему он не признался во всех своих изменах, а сказал только про последний месяц? Неужели совесть проснулась?
— Так вот, о чём вы меня предупреждали, — произношу я, когда немного успокаиваюсь. — Только почему сразу не сказали, что Назар мне изменяет?
— А ты бы поверила? — скептически спрашивает Дамир.
Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу. Месяц назад я была совсем другой: наивной девчонкой с затуманенными мозгами, которая слепо заглядывает в рот Назара. Нет, я бы не поверила Гордееву. Решила бы, что он хочет разрушить наши чудесные отношения.
— Ни за что на свете, — честно отвечаю я. — Но хорошо, что теперь я знаю правду.
Снова в гостиной воцаряется тишина. Украдкой посматриваю на Гордеева, чувствую неловкость и смущение. Припёрлась к нему среди ночи, возможно, отвлекла от важных дел, заговорила о расставании с Назаром. Ну вот зачем Дамиру эта информация? Он, наверное, ждёт от меня совсем другого.
Я теперь свободна. И могу поддаться своим желаниям. Терять мне больше нечего, дома никто не ждёт, будущее висит на волоске. К чему долгие разговоры и неловкие паузы? Даёшь третий бунт, самый сильный и самый смелый!
Поднимаюсь и шагаю к Дамиру. Он хмурится, когда я кладу руки ему на плечи. Его челюсть напрягается, как только мои пальцы дотрагиваются до упрямого подбородка. Дыхание сбивается, а низ живота окатывает кипятком. Мгновенно, даже без прелюдий. Мне достаточно лишь стоять рядом с Дамиром, смотреть в его невыносимо-тёмные глаза и трепетать от предвкушения.
— Зачем ты приехала? — охрипшим голосом спрашивает Гордеев.
— Я хочу узнать, каково это — быть полностью свободной.
— И при чём здесь я?
Какой же он невыносимый! Неужели не ясно? К чему лишние слова?
— Я редко поддавалась эмоциям и почти не следовала собственным желаниям. Хочу наконец-то жить, а не существовать, — касаюсь его упрямо сомкнутых губ, дрожу от собственной смелости и отчаяния. — Дамир Александрович, я хочу вас.
Ну вот, самые главные слова наконец-то сказаны. Я прячу лицо на его груди, сильно-сильно зажмуриваюсь, от страха даже пальцы на ногах поджимаю. Вдруг он мне откажет? Не знаю, что тогда делать, куда бежать. Я никогда не совершала настолько безумных поступков, никогда не говорила о своих тайных желаниях. Мне и стыдно, и волнительно, и тревожно, и очень хочется, чтобы Дамир сгрёб меня в охапку и зацеловал до смерти.
— Я ценю твою смелость, Илана, — слышу его низкий голос, — но сейчас тебе нужно поспать. У тебя стресс, и на утро ты можешь очень сильно пожалеть о случившемся.
Резко отскакиваю назад. Лицо горит, сердце обрывается и больше не стучит, чёрные мушки мелькают перед глазами.
— Ты меня не хочешь? — совсем по-детски, разочарованно-обиженно спрашиваю я. Даже не замечаю, что перешла на «ты». Вообще ничего не замечаю.
— Я этого не говорил, — вздыхает он, снова пряча руки в карманах.
— Мне всё и так понятно! — отворачиваюсь, быстро иду к двери. Ни за что не останусь с ним в одном доме.
Гордеев настигает меня в коридоре, толкает к стене. Ловит мою ладонь и прижимает её к своему паху. Я ошеломлённо таращу глаза, краснею, как помидор, горю и смущаюсь. Дамир возбуждён. Он твёрдый, горячий, очень большой. Сглатываю. Облизываю пересохшие губы. Смотрю в его нависшее сосредоточенное лицо и слов не нахожу. Испарились они, словно по мановению волшебной палочки.
— Иди спать, Илана. Поговорим, когда ты немного придёшь в себя. Я не хочу трахать ту, которая на утро может обо всём пожалеть и сбежать из моего дома. Ясно?
— Да, — с трудом выдавливаю из себя. Язык тоже пересох и одеревенел. Моя рука по-прежнему там, внизу, обхватывает его, чувствует его жар и каменную твёрдость. Боже, меня насквозь пронзает сокрушительными молниями, я думать связно не могу.
— Отлично. Гостевая спальня на втором этаже. Третья дверь справа. Увидишь.
Он убирает мою руку и, ничего больше не сказав, уходит.
Я ещё пару минут не могу сдвинуться с места, глубоко дышу и трясусь. Потом двигаю застывшими конечностями и с трудом поднимаюсь на лестнице. Толкаю третью дверь справа, ни о чём не думая, падаю на широкую кровать и закрываю глаза. Вряд ли я засну, после такого эмоционального раздрая мне грозит бессонница.
Однако через минуту темнота сменяется яркими картинками, и я улыбаюсь, потому что во сне ко мне приходит Дамир.
30
Я просыпаюсь, когда за окном еле брезжит рассвет. Шарю рукой под подушкой, нахожу телефон и смотрю на часы. Пять утра. Скоро прозвенит будильник, возвещающий о начале нового рабочего дня. Вздохнув, прячу смартфон и на секундочку закрываю глаза. Хочу продлить мгновения беспамятства, но слишком поздно — мозг начинает активно работать, щедро подкидывая мне картинки вчерашних воспоминаний.
Ужин с родителями Назара. Мой бунт, его обидные слова. Наше расставание. Такси останавливается у
