Особые полномочия на любовь (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Нам в другую сторону… — шепчет она.

Прижимаю её к подоконнику, ставя руки по разные стороны от неё.

— Когда у тебя овуляция?

— Не поняла.

— Надеюсь, сегодня-завтра… — впиваюсь ей в губы. Стягиваю по бёдрам её штаны.

— Зольников… ты чего?… — вяло сопротивляется она. — Да ты что?! Что ты делаешь?

С рычанием целую настойчивее.

— Делаю тебя частью семьи!

— Это в загсе делают, капитан.

— Не… У Андрюхи загс не прокатил, а вот кое-что понадёжнее — да! — задыхаюсь я от возбуждения.

Расстёгиваю ширинку. Кладу её ладонь на налившийся кровью член.

— Ребёнок, что ли?! — отдёргивает она испуганно руку от моего члена.

— Давай, трусишка… — с усилием разворачиваю её оголённой попкой к себе. — Ты же выйдешь за меня, правда? — возбуждённо шепчу ей в ухо. Глажу вдоль трусиков, ныряю под них пальцами.

— Ты же сказал — контрацепция!

— Это она и есть. Пока в тебе его внук — ты ценность. Это тебя защитит… Он не посмеет…

— Ну пиздец же… Зольников… — испуганно. — Ребёнок — это такая ответственность!

— Прогнись… — шлёпаю её и с несдержанными стонами втыкаюсь головкой в горячие упругие губки.

— Чёрт… — истерично смеётся, ложась на широкий подоконник. — Мне страшно…

Её бедра сжимаются. Стягивая с плеча майку, нетерпеливо кусаю, целую, облизываю…

— А мне нет. Я люблю тебя…

Толкаюсь в горячую тесноту, кайфуя от того, как по её телу идёт неконтролируемая судорога.

— Боже мой… — жалобно бормочет она, задыхаясь. — Мне кажется… я не готова…

— Ты готова, детка… — размазываю пальцами по её губкам мокрый скользкий секрет… Его так много… Закатываю глаза от удовольствия. — Не думай ни о чём. Только обо мне… И чувствуй…

Перехватываю руками за бёдра, немного отстраняясь. И разгоняюсь, впечатывая её в подоконник мощными голодными рывками. Вскрикнув, прогибается. Член ритмично скользит внутрь. Мне хочется вколотиться в неё до основания! Оставить себя в ней. Стать целым…

В стекле её отражение, и мои глаза застывает на нём, как на экране с роскошным порно. Дёргаю вниз её спортивную майку, освобождая грудь. Давлю рукой на поясницу, увеличивая прогиб. Её рот приоткрывается. Мы тонем в стонах. Перехватив за шею, немного придушиваю, впиваясь зубами в лопатку, и нас сносит. Задыхаясь и дрожа, мы вцепляемся друг в друга крепче.

— Зольников, нет! Стой! — задыхаясь. — Нет… нет… нет… Ванечка!

Но я только ускоряюсь, зажимая её крепче. Никаких, блять, мне «нет»!

— Чччч… Да.

И…расслабляюсь.

Она, зажмуриваясь, сжимает меня лоном на каждый толчок спермы.

— Ммм… — обессиленно ложусь на её спину. Целую между лопаток, шею, разворачиваю… Целую в губы… — Лейтенант Владо — трусиха. Кто бы знал…

Прячет лицо на моей шее. Глажу по волосам.

— Давай у нас получится с первого раза?

— Ты… — явно подыскивает она эпитет.

— Натягивай штаны, лейтенант, — перебиваю. — Нам пора.

Отдышавшись, мы ещё раз жадно впиваемся друг в друга. Но нам и правда пора. Яра стягивает с соседнего подоконника строительные респираторы. Бросает один мне. У входа несколько заляпанных краской халатов.

— Жди здесь.

— Ты куда?…

— Вот стоит только кончить в женщину, сразу фрик-контрол! — отшучиваюсь я.

Получаю в ответ шлепок по прессу.

— За ключом я. Жди.

Выхожу в фойе госпиталя. Мы договорились встретиться после смены с той самой медсестричкой, что колола мне антибиотики после ранения — Алёной. У нас ничего не было. Но она делала всё, чтобы оно случилось.

Оглядываюсь. Выходит пара человек, но её нет. Появляется минут через десять в коротеньком белом халатике. На плече сумочка, в руке пачка сигарет. Оглядывается. Мои глаза ищут на её запястье резинку с магнитным ключом. В закрытое крыло персонал заходит только по нему. Несколько раз тут работало в карауле моё подразделение, и я знаю систему.

— Алёна, привет! — ловлю её за талию, впечатываясь губами в щёку.

— Ванечка! — радостно. — Привет. Как ты? Пропал…

Ага. Напрочь! Смотрю ей в глаза, перехватывая за нужное запястье.

— Вот… соскучился…

Чувствую себя засранцем, но цель оправдывает средства. Да-да… А я оправдываю дядьку. Не мог он бессмысленно жестить с Эвой. И я сделаю так, чтобы они поговорили.

Отвожу руки Алёны ей за спину, заключая так в объятия. Теряется, обескураженно улыбаясь. Ресницы порхают от этой внезапной близости.

— А ты? — втыкаюсь губами ей в ушко.

Её тело дрожит, я слышу неровный вдох. Аккуратно стягиваю резинку, маскируя движение пальцев под ласку.

— И я… — бормочет она.

Отпускаю её, делая шаг назад.

— Завтра увидимся?

Сжимаю ключ на тоненькой резиночке в кулак.

— Завтра?…

— Я сегодня на смену, — пожимаю плечами.

— А… конечно. Звони.

— Ну давай, — закусываю я губу.

Растерянно уходит. В дверях ещё раз оглядывается на меня. И как только окончательно скрывается из виду, я сдуваюсь, выдыхая. Прокатило… Нет, я конечно, и ещё пару вариантов рассматривал, но этот самый безопасный!

Глава 43

Папка

Щёлкнув зажигалкой прикуриваю очередную сигарету. Перебегаю взглядом с ксерокопий из папки на экран, где открыты документы с флешки.

Сёстры, блять… Квартира пуста, машина брошена.

Откидываю в сторону всё, что для меня и так уже очевидно. И что я был готов решать по-любому! София страну под своими документами не покидала. Последний отсвет четыре месяца назад: скорая из платной клиники, ангина. Информацию они дают только по официальному запросу, и майор Зольников не обломался его сделать. Хорошо поработал. Адрес — съёмная квартира. Быстро нахожу её в сети. На данный момент выставлена в базе агентства, сдаётся. Ловить там больше нехуй.

Это ладно…

Дальше.

По Эве — двенадцать допросов во Владикавказе. Четыре увольнения с работы за полгода, без указания причин, «по собственному». Прессовали её наши… А прессуют у нас жёстко. Запугивали?

А почему? Листаю протоколы допросов.

А потому, что единственная постоянная связь, на которую выходил Мамедов. Она и не скрывала… Появлялся. И после развода. И тоже угрожал, уговаривал, шантажировал… требовал уехать с ним. И как последняя точка давления — забрал Софию. Это тоже есть в протоколе.

И её заявление есть о похищении ребёнка, которое не приняли.

А почему? Это я тоже знаю, почему! Как точку давления. Сделай, что просят — начнём искать ребёнка, будешь упрямиться — мы тебя сломаем.

Между двух огней. Жестоко!

Бедная моя девочка… Почему ты мне не рассказала?!? Напугали тебя коллеги? Не помогли? Только ещё больше утопили…

Мне очень паршиво, что я пошёл тем же путём, ломая её.

Набираю Сергея.

— Майор Зольников.

— Собирайся, майор. Завтра у тебя командировка во Владикавказ. Внутреннее расследование о превышении служебных полномочий.

Тишина.

— Из-за непринятого заявления о похищении?

И эту информацию он собирал, да. Умные у меня племяши, один другого умнее.

— Раскатай там всю контору. Крови хочу… и звездопада!

— Сделаем. Дядька…

— М?

— Иван бабушке про Софию сказал. Её царский указ — девочку найти и матери вернуть.

— Ты — во Владикавказ. Андрюха пусть ориентировку на девочку по всем каналам даст и занимается этим лично.

— Спугнём, спрячут.

— Начнут прятать, мы их и выхватим. Посты на все выезды из города. Дежурных на камеры по вокзалам, аэропортам… Брать всех с детьми этого возраста — и с девочками, и с мальчиками. Могут постричь и переодеть. Ты же знаешь всё! Это тебе не Владикавказ. Это Москва. Здесь на каждый квадратный метр три камеры.

— Откуда такие санкции, полковник? Это же весь состав надо бросить на операцию.

— Под мою ответственность. В рамках антитеррора. Девочка — как маркер Мамедова. Найдём её — найдём и его. Найдём его — найдём и остальных лидеров.