Убери руки, подонок (СИ) - Ройс Мэри

Выдергиваю руку и, подняв валяющееся у пуфика пальто, выскакиваю на улицу.

Я не сразу надеваю верхнюю одежду, потому что вся буквально пылаю неистовым огнем. Холодный ветер подобен бензину, который подливают в бушующее пламя, превращая его в испепеляющее огнище. А еще я начинаю жалеть, что не выпила обезболивающее, потому что сейчас внизу живота неприятно саднит и ноет.

Мысли о блондине покидают меня не скоро. А лежа в кровати, окончательно атакуют. Кажется, я схожу с ума, вспоминая каждую проведенную с ним секунду. Как хотелось то убить его, то умолять, чтобы не останавливался. Как я то леденела от страха, словно от свирепого мороза, то загоралась и растекалась от желания, словно шоколад в фондю. Но когда его рука оказалась в моих трусиках, случилось фиаско. Полный провал. Он почувствовал, как я теку от его развязных прикосновений. Боже, а как он целовал мне грудь! От таких воспоминаний тело пронизывает электрический разряд. Мысли путаются и ускользают от реальности. Чаша весов не может поймать баланс. А еще он изменился, когда понял, что я была девственницей. Даже поцелуи стали другими. Грубость ушла, ее сменила мягкая сладость, а теплый хриплый голос постепенно располагал и подчинял себе. Руки, которые истязали меня, теперь пленяли. Я растворялась в нем, испытывая новые ощущения. Он открывал мир, ранее неизвестный моему телу.

И только осознание того, что я пошла на это из-за грязного шантажа, омрачало мою душу и вызывало горькую обиду. Если бы не месть моему братцу, он бы и не посмотрел в мою сторону. Не так я себе представляла свой первый раз, ох, не так. И что будет, когда блондин обнаружит пропажу и поймет, что телефон у меня? Но я себя утешаю лишь тем, что не увижу его еще целых шесть дней. Шесть дней спокойствия, а потом меня снова накроет белобрысый оползень и погребет под собою.

Непрерывные входящие звонки целый час не дают покоя, и я выключаю звук, однако его телефон не прекращает вибрировать. На дисплее высвечивается неизвестный номер, и я боюсь поднимать трубку. Так и отключаюсь под монотонный звук вибро.

21

Явор

Мелкая сучка стырила мой телефон, и ощущение безысходности от того, что я не могу покинуть пределы дома, просто уничтожает. А еще до трясучки бесит то, что девчонка посмела ослушаться меня. И почему я сразу не разглядел в ней дрянную стерву? Сучий характер разоблачил ее притворную миловидность. Что ж, поиграем на равных. Она решила улизнуть, утерев мне нос, вот только в проигравших оставаться я не привык. Злость раздирает, кромсая выдержку на рваные ошметки. Я просто жалок. Закрадывается мысль, что в тюрьме я имел больше свободы и власти, как бы парадоксально это не звучало.

Стук в дверь немного оживляет и отрывает меня от самобичевания. Тихий. Неуверенный. Даже интересно, кто решил навестить меня в столь поздний час. Но когда открываю дверь, мое сердце пропускает глухой удар и отказывается перекачивать кровь. Отравленную ими. Синими глазами. Блядь, полтора года в мучительных снах я видел эти ебучие глаза. Они въелись в мою память как мелкая острая заноза, вырвать которую можно только с куском мяса, но и тогда зияющая рана будет напоминать о ней. И вот мой кошмар передо мной, а бездонные сапфиры прожигают своим едким пламенем. За грудиной неприятно щемит, а во рту чувствуется привкус горечи. Неожиданность — ее конек. Истерический смех слетает с моих губ и, опершись рукой о косяк, я подаюсь вперед.

— Серьезно? Вот так просто? Долгожданная капитуляция шлюхи?

— Может, предложишь войти? — сладкий голос мелодично льется из ее пухлых губ, отравляя мой кислород. Женщина, которая сломала мне жизнь, сломала меня, как ни в чем не бывало стоит и облизывает лисьим взглядом. На ее лице нечитаемое выражение. Держит себя в руках, она это умеет. Уж, я-то знаю…

— У тебя синдром камикадзе?

— Я устала прятаться. Нам нужно поговорить.

Синеглазка трясет в руках бутылку текилы, а я вскидываю бровь и дерзко пробегаюсь языком по зубам.

— Ну проходи, — вальяжно пропускаю ее в дом. Вечер перестает быть томным.

Она грациозно проскальзывает мимо, оставляя за собой шлейф дорогого парфюма, снимает пальто и чинно кладет на пуфик. На ней тонкая красная блуза и узкая кожаная юбка, маняще облегающая округлые бедра. Не оборачиваясь, она направляется в сторону кухни, цокая каблуками. Сука как всегда уверена в себе, ничего не изменилось.

Я медленно следую за ней. Руки свободно покоятся в карманах. Кейси открывает бутылку, салютует мне, а потом, мягко обхватывая горлышко губами, запрокидывает голову и отпивает большой глоток. Нервничает. Еще бы. Нам есть что обсудить.

— Зачем пришла? — осведомляюсь ровно и тихо, удивляясь собственному спокойствию. Наверное, от неожиданности выдаю такую нетипичную реакцию.

— Ты же искал меня. Вот я, — разводит руками, — перед тобой. Дерзай.

— В чем подвох? — ухмыляюсь.

— Ни в чем!

Не в силах сохранять дистанцию, стремительно сокращаю расстояние и, дернув за руку, толкаю ее в стену.

Хватаю за затылок и рывком впечатываю наши головы лоб в лоб.

— Зачем ты пришла?! — злобный рык болезненно вырывается из груди.

— Извиниться…

— Извиниться?! — Скулы буквально пульсируют, сводя челюсть лютым спазмом.

Я перемещаю руку на тонкую шею и грубо вдавливаю Кейси в стену. Только вот она не боится. В глазах бушует цунами. Стерва явно отдавала себе отчет, на что идет. И в следующее мгновение ее ладонь уже сжимает мой член, вытаскивая его из штанов.

В ответ я сильнее сдавливаю горло, и ее глаза закатываются как бильярдные шары в лунки.

— Сука… — Дыхание сбивается, и я прижимаюсь к ее виску губами, сокращая мизерное расстояние, а после ослабляю свою хватку на трепещущей шее. Потому что теперь порочная близость буквально выкачивает воздух из помещения, воздух, который уже искрит от витающего в нем напряжения.

— Прости меня, — порывисто шепчет мне в шею.

— Заткнись! — рявкаю ей в лицо и отшатываюсь как от прокаженной. Ноги на мгновение становятся ватными, я пытаюсь прийти в себя и убираю в штаны стоящий член. — Убирайся, — сухо прошу и шумно сглатываю.

— Не веди себя как идиот, Явор, — стальным тоном чеканит златовласка и, отталкиваясь от стены, надвигается в мою сторону. — Мне, правда, жаль, что все вышло именно так… Но у меня не было выхода…

— Мне похуй был он у тебя или нет! Ты хоть знаешь, через что я прошел? — кричу во весь голос.

Этот звук прорезает мое затуманенное состояние, и я прихожу в себя, словно все это время был под опиумом. Резко отворачиваюсь и опираюсь о столешницу. От волнения буквально задыхаюсь.

— Я думал, — нервно сглатываю, смачивая пересохшее горло, — когда найду тебя, буду душить и получать удовольствие. А по факту… — безразлично трясу головой, — убирайся Кейси, убирайся, пока я себя контролирую.

Она обвивает руками напряженный торс, вцепляясь в меня не хуже цепкого капкана. Упирается лицом в голую спину, и я ощущаю ее порывистое дыхание. Осмелев, она начинает смелее скользить по мышцам, касаясь их тонкими пальчиками. Я отрываю от себя ее конечности и, развернувшись, вновь хватаю за шею. Большим пальцем давлю под подбородок, заставляя Кейси запрокинуть голову.

— Чего ты добиваешься?! Скажи мне! — рявкаю, надрывая связки.

Холодная броня златовласки не пропускает ни одной эмоции. В синих глазах ничего не разглядеть. Я так и не научился разгадывать, что у этой стервы на уме.

— Зачем ты приходила на слушание?

Сжимает губы, храня молчание. Ее челюсти напряжены так, что заметны тонкие желваки, пульсирующие под кожей. Явно не желает отвечать на этот вопрос, дам ей еще одну попытку, хотя терпение уже трещит по швам.

— Тебя Картер подослал прийти сюда? — Держа за подбородок, заставляю смотреть мне прямо в глаза.

— Да, — трепетно выдыхает синеглазка.

— И как же ему удается помыкать такой волевой сукой? Ммм? Может он откроет мне секрет? — Молчит. Вижу, что ей самой это все не нравится. — Либо ты мне все рассказываешь, либо вали нахрен, пока я отпускаю!