Татьяна Алюшина - Не могу тебя забыть
Юлька была хороша! В вечернем наряде, со сложной прической, она сияла и была необычайно изысканна. Он смотрел на нее, разрешив себе тепло внутри и немного мечтаний.
А что? Ну, хоть раз можно!
Илья подарил Юле бирюзовые серьги в золотой оправе и браслет к ним, в тон кулону, подаренному им на шестнадцатилетие, кулону, который она никогда не снимала.
Илья сел на другом конце стола, подальше от Юлии, отказавшись от предложенного места рядом с виновницей торжества. Почувствовав, что легкое, светлое настроение исчезает и вместо него в душу входит сожаление, он ушел раньше всех под каким-то благовидным предлогом. Илья приехал в пустую одинокую квартиру, сел рядом с «Поиском», посмотрел на картину, постоял возле нее. С настроением надо было что-то делать, и он вызвонил свою любовницу, с которой встречался больше полугода.
Где-то через месяц Илья позвонил Расковым — хотел пригласить их всех на организованную фирмой загородную поезду с шашлыками, катанием на лодках и полным набором пикниковых развлечений. Коллектив ехал с семьями. Илья брал с собой Тимку, а приглашать свою даму ему не хотелось.
— Да мы с удовольствием, Илюша, — обрадовалась Марина. — И Тимочку давно не видели!
— Юльку тоже берите, он по ней скучает, — улыбнулся Илья.
— А Юльки нет, — опечалилась Марина.
— Гуляет? — кивнул понятливый Адорин.
— Нет, уехала в Прагу на год. В школу дизайна, на учебу! Там какая-то необыкновенная школа, ориентированная на Средневековье, что-то в этом духе, но диплом они дают международный, — стала объяснять Марина.
— На какие шиши? — строго, по-деловому, спросил поднаторевший в делах Илья.
— На те, что получила от тебя за картины, и на те, что заработала. Она рвалась сделать у нас дома ремонт с полной переменой интерьера, но мы не разрешили. Она мечтала поучиться в Испании, и мы с Игорем уговорили ее сохранить деньги для учебы.
— Почему же она поехала в Прагу, а не в Испанию? — тем же деловым тоном спрашивал Илья.
— Потому что языка не знает! — засмеялась Марина. — Говорит: «У меня языковый тупизм, я и английский знаю на уровне «твоя моя не понимай!». А чтобы учиться там, где ей хочется, надо владеть испанским. Ну а в Чехии все знают русский.
— Ладно, мы с Тимкой сейчас за вами заедем, — примирился с ситуацией Илья. — На природе и поговорим.
Ну, в Чехии — и в Чехии, и слава богу! Не будет постоянного соблазна увидеться, поговорить.
Илья выстроил свою жизнь так, как ему было удобно и комфортно. Мама с отцом переживали за него, ворчали, призывали к благоразумию.
— Илюша, что ты все один да один! Мужчине семья нужна, дети, — уговаривала его мама страдальческим тоном. — Ну, был один неудачный брак, ну и что? Тебе тридцать восьмой годок. Надо жениться.
— Да не берет никто, — отшучивался Илья.
Желающих заполучить преуспевающего, молодого, свободного мужика было предостаточно! Но Илья сразу предупреждал женщин, входивших в его жизнь и попадавших в его постель:
— Жениться я не собираюсь. Сын у меня есть, мне достаточно, моя жизнь меня вполне устраивает, менять в ней что-то я не хочу.
Каждый раз он произносил что-то в этом роде, иногда жестче, иногда мягче и тактичнее — в зависимости от того, какой женщине это говорилось, но всегда был однозначен. За несколько лет после развода женщин у него было несколько. Были и Юлькины ровесницы, но почему-то их он не считал маленькими и не испытывал угрызений совести, и уж тем более не чувствовал себя растлителем малолетних.
Они были другие — много чего знавшие и испытавшие, расчетливые или просто «отвязные», умные и глупенькие, но с последними он старался не иметь дела — неинтересно.
Обычный сволочной мужской эгоизм — куда денешься, не барышня все-таки, а здоровый мужик.
Он красиво ухаживал, дарил подарки, не имея с рождения такой черты характера, как жлобство. Илья всегда был щедрым любовником и умел быть благодарным. За что ему особое женское спасибо выражали дамы, даже тогда, когда понимали, что этот «пирожок» им не по зубам.
Бога-то он за то, что Юлька уехала, поблагодарил, но скучал без нее и все чаще задумывался: а не сгонять ли в Прагу? Без Рыжика как-то не звенело ничего в жизни. Пусть они не виделись и не перезванивались, но он всегда подсознательно чувствовал ее присутствие где-то рядом, в Москве, и знал, что, если совсем станет муторно, в любой момент можно будет ее увидеть — и посветлеет внутри. Рокфеллер говорил, что не обязательно окружать себя дорогими вещами и доказывать миру, что ты богат, чтобы чувствовать себя миллионером — достаточно жить, осознавая, какие ты имеешь деньги. Так и Илье достаточно было знать, что она где-то рядом.
Весной он нашел повод для командировки. Дело было пустяковое, с ним вполне мог справится любой менеджер, но Илья поехал сам, не пытаясь себя обманывать.
Юлька снимала квартиру в старой части города. Как ей это удалось — загадка. Если Илья не ошибался, в Праге это не принято. Он пришел к Рыжику без звонка и предупреждения, заранее взяв слово с Расковых, что они не проговорятся Юльке по телефону о его приезде. Он хотел посмотреть, как она живет на самом деле — хорошо, плохо, хватает ли ей денег, какую квартиру снимает. Подозревал, что, если у нее финансовые трудности, она ему о них не расскажет. К тому же Илья хотел знать, живет ли она с кем-то, есть ли у нее мужчина, хотя самому себе старался причину неожиданного приезда не называть.
Марина пыталась что-то передать дочке: вещи, вкусности. Илья смеялся, разговаривая с ней по телефону:
— Марин, ты скажи, что надо, я куплю и передам, мне это будет проще, чем перед вылетом самолета тащиться к вам в Чертаново.
— Да ничего особенного, так, хотелось проявить заботу, — объяснила Марина. — Мы по ней ужасно скучаем!
«Я тоже», — подумал Илья.
…Он поднялся по крутой винтовой лестнице со стертыми по кромке от времени ступеньками рано утром, около восьми часов. Нажал на кнопку современного электрического звонка, пристроенного сбоку от старинной тяжелой деревянной двери, обитой коваными металлическими планками.
Юлька распахнула дверь — и лицо ее озарилось чистой радостью, одарив его бирюзовым сиянием.
— Илюша! — заорала она и повисла у него на шее. — Как замечательно, что ты приехал!
«Вот черт! Опять все то же самое!» — подумал Илья, ощутив мгновенное жаркое желание. Он быстро расцеловал ее в щеки, взял за бока, отлепил от себя и поставил на пол, — на Юльке была только коротенькая шелковая рубашечка на тоненьких бретельках, и он почувствовал ее горячую кожу.
— Привет, Рыжик!
— Заходи скорее! Я сейчас оденусь! — заторопилась она.
