Кайса Ингемарсон - Проще некуда
– Она уезжает в Токио. На год. Может, останется там и дольше.
Рикард отпил воды из стакана. Анника с удивлением посмотрела на него:
– В Токио?
– Ее направляет туда агентство. У "Ситизен арт" около года назад началось сотрудничество с одной японской рекламной компанией, и теперь они собираются прислать своего сотрудника в Швецию. Соответственно шведская сторона должна сделать то же.
Рикард вопросительно посмотрел на Аннику:
– А что? Ты что-то об этом слышала?
– Можно сказать и так. Но я понятия не имела, что туда поедет именно Мария. Как давно это стало известно?
Рикард вздохнул.
– С того момента, как ее взяли на работу. Насколько я знаю, это было одним из ее требований, когда она туда устраивалась.
– Так ты уже давно знал об этом?
– Нет. В том-то и проблема. Или одна из проблем, пожалуй, так будет точнее. Она мне ничего не говорила. Я узнал от нее об этом всего несколько недель назад.
– Как же так?
– Хороший вопрос. Она сказала, что не сомневалась – по этому поводу будет "уйма нытья". – Рикард изобразил пальцами кавычки.
Вид у него был расстроенный.
– И вы с ней ничего не обсудили?
– Там нечего было обсуждать. Она уже дала согласие.
Анника не знала, что сказать. Она совершенно не понимала, как можно принимать такие решения одной. Немыслимо. Наконец она спросила:
– А ты с ней не поедешь?
Рикард сухо усмехнулся:
– И чем бы я занимался в Токио?
И правда, мысленно согласилась Анника.
– Кстати, а откуда ты об этом знаешь? – поинтересовался Рикард. – Насколько я понял, это держалось в большом секрете.
– Да так, Бигге как-то упоминала…
Рикард кивнул и какое-то время не произносил ни слова.
– Мы с Марией поссорились из-за этого. Я сказал, что она не имела права так поступить, она сказала, что имела. – Он пожал плечами. – В общем, она переехала к своей сестре. Говорит, нам надо все обдумать.
– Что это значит?
– Что она дала мне время принять ее решение.
– А если ты с ним не согласишься?
– То она все равно уедет.
– Небогатый выбор.
– Ну да. Но как бы то ни было, у меня есть возможность поразмыслить над всем этим.
– И к чему ты склоняешься? – спросила Анника и про себя отметила, что сидеть с Рикардом и обсуждать его личную жизнь кажется на диво естественным. Как будто это не имеет к ним обоим никакого отношения. Словно их разговор вертится вокруг цен на жилье или проблем с парковкой в центре города.
– Может, оно и к лучшему. В смысле что мы расстаемся. Мы очень давно вместе. Наверное, даже слишком давно. И наши отношения никак не развиваются, так что не исключено, что нам нужно что-то в этом духе. Я имею в виду, какая-то пауза.
– Но если она уедет… – неуверенно произнесла Анника, но осеклась и вопросительно посмотрела на Рикарда.
– Не "если", а "когда", – поправил он. – Во вторник. Все решено окончательно и бесповоротно. Уже есть приказ о командировке. Фактически же об этом было известно уже больше месяца назад.
Рикард пристально посмотрел на Аннику и после паузы добавил:
– Я хотел, чтобы ты это знала.
– Да что с тобой происходит-то? Ты в последнее время постоянно чем-то недовольна!
Том был зол. Настолько, что даже не обращал внимания на то, что их слышат Андреа и Микаэль. Обычно они старались не ссориться при детях, да и не сказать, что у них вообще часто случались конфликты.
– Я что-нибудь не то сделал? – Том еще немного повысил голос.
Андреа убежала из кухни в детскую и захлопнула за собой дверь. Микаэль остался стоять между родителями и беспокойно смотрел на них.
– Папа, почему ты злишься?
Том попытался взять себя в руки.
– Я просто рассердился на маму. Ты тут ни при чем.
Он погладил сынишку по голове и посмотрел на Аннику с упреком.
Она чувствовала, что Том прав. Он вообще редко злился без причины. Анника и в самом деле постоянно недовольна. Все время на него огрызается и при каждом удобном случае подкалывает и обвиняет его – что есть, то есть. Послушать ее, так Том все делает не так: стирает не ту одежду и не на той температуре, готовит не ту еду, не достает посуду из посудомоечной машины, когда она вымыта, кладет детские варежки не в тот ящик, так что Анника не находит их утром. К тому же ему давно пора постричься, а его щетина царапает ей щеку, когда он пытается ее обнять. Если как следует покопаться, причины для раздражения всегда найдутся.
– Прости. – Анника попыталась обезоружить Тома. Возразить было нечего. Аргументы у нее либо несущественные, либо их вообще не существует. А тут еще Микаэль начал карабкаться по ее ноге.
– Мама, возьми меня на ручки! Ну возьми меня на ручки! – заныл он.
Из детской доносилась музыка. Это Андреа поставила диск подростковой поп-группы, и за стеной из ее маленькой магнитолы зазвучали тонкие голоса. Анника подхватила Микаэля под мышки и подняла. Он тут же обвил ручонками ее шею. Будто маленькая обезьянка, подумала Анника. Или как щит. Том тихо пробормотал:
– Но учти, мы не договорили.
Он достал синий пакет с макаронами из буфета, и Анника прикусила язык, чтобы не сказать, что они на днях уже ели макароны. В сущности, какая разница? Едва ли Том поблагодарит ее сейчас за напоминание. И Анника промолчала.
Ужин прошел примерно в том же духе. Анника изо всех сил старалась делать вид, что все в порядке. Но Том все еще злился, и она это чувствовала, хотя он не говорил ни слова. Дети тоже это заметили. Микаэль сидел и ковырял еду в своей тарелке, а Андреа вообще отказалась есть. Аннику мучила совесть – она слишком хорошо помнила, как ссорились ее собственные родители. И меньше всего на свете ей хотелось, чтобы ее дети переживали нечто подобное. Надо взять себя в руки. Нельзя, чтобы дети страдали из-за ее плохого настроения. Да и Том тоже. И чем больше она об этом думала, тем больше болтала. Но Том молчал, Андреа попросила разрешения выйти из-за стола, а Микаэль сполз на своем стуле вниз, так что над столом торчала только его макушка. Вздохнув, Анника сдалась и позволила детям идти смотреть телевизор. Она начала убирать со стола, чувствуя на себе взгляд Тома. Он ждал, что она что-нибудь скажет, а что тут сказать? Может, сослаться на ПМС?
– Еще раз прошу прощения, – начала Анника, остановившись около раковины, – я знаю, что в последнее время часто раздражаюсь. Сама не понимаю отчего. Это глупо, и мне не следовало бы отыгрываться на тебе. Прости.
Том смотрел на нее с подозрением.
– Да в чем дело-то? Что-нибудь случилось?
Анника не могла смотреть ему в глаза и принялась ставить тарелки в посудомоечную машину.
– Нет, ничего. Просто такое ощущение, как будто я оказалась… в тупике. Понимаешь, такое впечатление, что я не могу нормально дышать. – Она попыталась хоть как-то объясниться. – Все время какие-то дела. Работа, дети, дом и… Я словно не могу распоряжаться своим временем. Всегда кому-нибудь что-то от меня нужно. Не знаю, куда меня занесло.
