Джоджо Мойес - Ночная музыка
Со стороны Испанского дома донесся приглушенный треск. Интересно, чем сейчас занимается Мэтт? Он сказал, что в конце концов дом будет нашим, подумала Лора. Эта женщина не приспособлена к тому, чтобы жить в нем. И вообще, на войне за собственность, как и в любви, все средства хороши.
Лора Маккарти поправила занавеску. Ее ждала куча неглаженого белья, а Руби, ее уборщица, не умела отутюживать складки на рубашках так, как любил Мэтт.
10
Тем временем весна незаметно перешла в раннее лето. Однако в Испанском доме дни тянулись томительной чередой, становясь унылой рутиной, хотя в свое время Изабелле даже в страшном сне не могло присниться, во что превратится ее жизнь. Каждое утро она отправляла детей в школу по лесной дороге, в конце которой они садились на школьный автобус. Затем, после живительной чашки кофе, она заправляла кровати, заглядывая под них в поисках завалявшихся носков, спускалась с корзинкой грязного белья на кухню, к новой стиральной машине, а потом, если позволяла погода, развешивала белье на веревке на улице. Мыла посуду после завтрака, отвечала на письма, обдумывала меню на ужин для детей, затем сметала и убирала пылесосом бесконечные цепочки следов из дома и в дом.
Она наливала Мэтту и его работникам по первой из бессчетного числа кружек чая, а затем пыталась найти ответы на десяток вопросов, к которым еще не подступалась. Где установить новые выключатели? Какую осветительную арматуру выбрать? Насколько расширить этот проем? Изабелла еще никогда в жизни так не уставала, более того, она наконец поняла, какой воз домашних забот везла на себе Мэри, пока она, Изабелла, искала забвения в своей музыке. И теперь она с нетерпением ждала возможности хоть часок порепетировать, чтобы отбросить лишние мысли и вспомнить о том, что она не только домработница, но и музыкант, в конце-то концов.
Однако дети, похоже, были бесконечно счастливы получить обновленную маму. Она научилась вполне сносно готовить несколько блюд и навела относительный уют в восточном крыле, так что те комнаты, где не было строительных лесов или пластика, выглядели вполне по-домашнему. Помогала детям по мере сил с домашним заданием. И постоянно была дома.
Но вот чего дети точно не знали, так это того, что домашняя рутина вгоняла ее в дикую тоску. Стоило ей отмыть одну поверхность, как тут же пачкалась другая. Вещи, даже почти ненадеванные, почему-то оказывалась в корзинах для грязного белья, и тогда она орала на детей визгливым голосом и ненавидела себя за это. А однажды, устав до умопомрачения от развешивания очередной партии выстиранной одежды, она просто-напросто поставила корзину на землю, повернулась и, на секунду остановившись, чтобы снять туфли, вошла в озеро. Вода оказалась настолько обжигающе холодной, что у Изабеллы буквально перехватило дыхание, а когда она пришла в себя, то звонко рассмеялась, радуясь тому, что может хоть что-то чувствовать. Мэтт с сыном, находившиеся в тот момент на лесах, в изумлении наблюдали за ней.
– Это ваш способ намекнуть мне, чтобы я поторопился с ванной, да? – пошутил Мэтт, а она в ответ только кивнула, стуча зубами.
Иногда она задавала себе вопрос, а что бы сказал Лоран, если бы увидел, как она, надев резиновые перчатки, отдраивает очередную сгоревшую кастрюлю. Или толкает перед собой старую ржавую газонокосилку в тщетной надежде хоть как-то реанимировать сад. Иногда она представляла, как Лоран сидит на стуле с насмешливой улыбкой на губах. «Alors, chérie! Mais qu’est-ce que c’est?»[5] Но все это были мелочи жизни по сравнению с растущими, как снежный ком, проблемами с ремонтом. Всякий раз, как Изабелла встречала Мэтта, он или нацеливал кончик своей шариковой ручки на участки гнилого дерева, или растирал между большим и указательным пальцем какие-то ржавые куски. Дом оказался в худшем состоянии, чем она предполагала.
Каждый новый день приносил очередной неприятный сюрприз: в балках жучок, трубы текут, крышу надо срочно перекрывать. Мэтт говорил Изабелле о возникших проблемах с видимой неохотой, а затем успокаивающе добавлял:
– Не волнуйтесь. Как-нибудь выкрутимся.
Казалось, для Мэтта не существует неразрешимых проблем, от него исходила некая спокойная уверенность, которая завораживала. Тут нет ничего такого, чего бы он не видел раньше, утешал ее Мэтт, и вообще, все поправимо. В амбаре, уже чем-то смахивающем на склад стройматериалов, рядом с переполненными контейнерами для мусора были аккуратно сложены доски, электрический кабель, теплоизоляционные плиты и черепица.
Мэтт предупредил Изабеллу, что ей придется несколько месяцев потерпеть строителей в доме.
– Постараемся не путаться у вас под ногами, – пообещал он.
Но уже через неделю она поняла, что это нереально. Пыль от сухой штукатурки была повсюду, проникая не только во все полости, но и в складки тела. Китти ходила с красными глазами, а Изабелла непрерывно чихала. Теперь всю еду следовало накрывать, и Изабелла, входя в комнату, периодически обнаруживала, что пол разобран, а двери сняты с петель.
– Мам, по крайней мере, это говорит о том, что дело сдвинулось с мертвой точки, – заявила Китти, которая на удивление спокойно отнеслась к царящему вокруг хаосу. – И когда ремонт закончится, мы получим настоящий дом.
И всякий раз, обозревая их раскуроченное жилище, Изабелла напоминала себе эти слова. Стараясь не задаваться вопросом, а не кончатся ли у них деньги задолго до того, как это случится.
Изабелла сидела на диване, поджав под себя ноги, перед огромной коробкой со счетами и выписками банковских балансов. Время от времени она, нахмурившись, подносила к глазам бумажки, словно хотела их сравнить, и в отчаянии отшвыривала прочь. Китти, корпевшая над уроками, не обращала внимания на страдания матери. Тьерри устроился в большом кресле и с головой ушел в компьютерную игру. Внизу мистер Гранджер менял обшивку дымохода, наверху Мэтт, Байрон и Энтони занимались чем-то крупномасштабным. От перфоратора дом буквально ходил ходуном, по лестнице стелились облака строительной пыли, словно изрыгаемые неким демоническим существом. За окном шел бесконечный дождь, низкие свинцовые облака затянули небо, набросив покров уныния на этот мрачный дом. В расставленные в коридоре и спальне ведра с печальным стуком капала вода.
– Ох! – воскликнула Изабелла, отодвинув коробку. – Глаза б мои не глядели на эти цифры! И как только ваш папа умудрялся заниматься ими целыми днями?! Нет, это выше моего разумения.
– Господи, как бы я хотела, чтобы он мог помочь мне с математикой, – с тоской в голосе сказала Китти. – Ничего в ней не понимаю.
