Вивиан Коннелл - Золотой сон
– Да. – Кельвин отошел на шаг и посмотрел в маленькое оконце на Колдминстер, освещенный бледным солнечным светом. «Она что, действительно заснула?»
– Да, именно так, – ответил Кавердейл. – Вы сейчас домой?
– Да.
– Вы сможете сказать обо всем Майклу?
– Да. – Кельвин задумался. – Я все могу сказать Майклу. Я подумал, я даже смогу его сюда привезти, чтобы он на мать посмотрел.
Он взглянул на Кавердейла, тот после паузы сказал: «Да, вы правы, так действительно будет лучше для Майкла. Только не затягивайте.»
Эта разумная мысль как будто окатила Кельвина холодной водой. Кавердейл сидел совершенно серый от недосыпания.
– Вам бы надо немного поспать, – предложил Кельвин. – Вы на износ работаете последнее время.
– Да. Ее я хотел спасти больше, чем кого-нибудь на свете. Невидящими глазами он посмотрел на Кельвина. Самое главное для меня было, чтобы вы успели пожелать ей «доброй ночи.»
Впервые за все время Кельвин почувствовал, что у него подкашиваются колени.
– Спасибо вам за эту возможность, доктор. Повернувшись, Кельвин не оглядываясь вышел.
ГЛАВА 24
Маргарет смотрела на мужа и на Григ и понимала, что сидит в одной комнате с чужими для нее людьми в чужом для нее доме на Блэнфорд Роу.
Ричард вяло листал страницы какого-то военного наставления. Даже мягкая куртка сидела на нем, как военный мундир, и на пляже он все равно выглядел выпускником военной академии в Сандхерсте. Иногда Маргарет задумывалась, а какие мысли скользят у него в голове, когда он вот так молча сидит в кресле после ужина, а недавно поняла, что мыслей вообще нет. Когда-то в его карих глазах ей виделся шум пальм у ленты прибоя, но сейчас в них отражался только плац с марширующими по нему солдатами. Он для нее ничего уже не значил, и все же через неделю ей предстояло уехать с ним в Индию. Теперь ей уже стало ясно, что и она для него значила очень немного. Последние две недели он пребывал в мрачном состоянии духа, и иногда ей казалось, что вот сейчас он подойдет и скажет: «Ладно, хватит, давай разведемся, сколько можно тянуть», но он все не подходил, а теперь они едут в Индию, и Генри едет с ними – ничего не случится, просто не может случиться до конца жизни, в Индии будет то же, что в Колдминстере.
Маргарет захотелось поднять голову и завыть, а за окном светило яркое солнце, его лучи играли на шпиле церкви на Блэнфорд Маунт и забегали поплясать на каштановых прядях волос Григ, склонившейся в кресле над книгой. В Ричарде не было ничего поэтичного, зато в Григ его было в избытке, но вся ее поэзия – это только напоминание о Кельвине, его отражение на ее лице. Маргарет любила тень Кельвина на лице девушки, но саму Григ она ненавидела. Снова ей захотелось завыть, завыть от одиночества в набитой людьми комнате. В мыслях она всегда была с Кельвином, когда ей было одиноко, а одиноко ей было всегда. Кельвин был так далеко, так давно, хотя она его не видела всего восемь месяцев, за это время она страшно постарела.
Ей стало интересно, а что сейчас делает Кельвин – ей не дано было знать, что в этот самый момент Кельвин закутывает в одеяло маленького Майкла, потому что его жена три часа назад умерла в Колдминстерской больнице.
Ричард пошевелился в кресле, отложил воинское наставление и сказал: «Пойду-ка я наверх, мне там кое-что надо сделать.»
– Мы через пятнадцать минут должны выходить, если ты хочешь прийти к Мортонам вовремя, – сказала Маргарет, глядя на часы.
– Хорошо, я буду внизу через десять минут.
Григ лениво посмотрела на Ричарда, он неприязненно окинул ее взглядом, он ничего не мог с собой поделать, Григ ответила ему столь нескрываемо презрительным взглядом, что ему оставалось только хлопнуть дверью.
Она перевела взгляд на Маргарет и заметила: «Опять не в настроении.»
Маргарет вернула взгляд Григ и с сожалением заметила, что порочная красота Григ никак не меркнет – по-прежнему ее губы ярки, а кожа бела и нежна.
– А ты чем собираешься заняться?
– Не знаю, наверное, немного поиграю на пианино. – Григ посмотрела в книгу и зевнула. – Мне еще чуть-чуть осталось. Неинтересная книга.
Маргарет даже ногой притопнула от возмущения и сказала: «Бог ты мой, я вообще не понимаю, как ты можешь читать эту книгу, если знаешь, что он ее написал в этом своем пансионе!»
Григ со скучным видом ответила: «Ну, это было так давно.»
Маргарет даже подскочила в кресле и заговорила с холодной яростью: «Ты что – думаешь, все прошло?» Григ смотрела на нее с выражением вежливого изумления на лице. «Хотя бы себе-то не лги!»
– Ты имеешь в виду, что у тебя это еще продолжается, да?
Маргарет посмотрела в пустые глаза сестры, сама почувствовала холод и сказала: «Не могу понять, как ты можешь спокойно здесь сидеть и все это обсуждать.» Она зарделась. «Конечно, у меня все это продолжается, и будет длиться вечно, если хочешь знать, я же женщина, мне не стыдно себе признаться, что когда-то я любила мужчину!» Маргарет смотрела на Григ до тех пор, пока та не опустила взгляд. «Но я тебе и передать не могу, как ты себя ведешь».
– И как же, интересно, я себя веду? – полным иронии голосом спросила Григ.
Маргарет поднялась из кресла и, глядя сверху вниз на сестру, спокойно сказала: «Я скажу тебе, только ты не обижайся. Ты себя ведешь так, как будто ты… призрак.»
Маргарет развернулась на каблуках и подошла к окну.
Она долго смотрела на прекрасный день за окнами, потом повернулась к Григ и сказала: «Могу себе представить, чем ты занималась в Лондоне на рождество и пасху.» Она говорила со все нарастающей яростью. «Только не лги мне. Не знаю, в чьи постели ты залезала, но просыпалась ты всегда в объятиях Кельвина, и так будет всегда.» Лицо ее побледнело, глаза горели. «Минуту назад я видела – он сидел на подлокотнике твоего кресла, и если бы ты этого не знала, ты бы давно уже умерла от ужаса. Боже мой, мне страшно подумать, что нас с тобой родила одна мать!»
– Ты меня ненавидишь, да?
– Нет, это не ненависть. Я тебя презираю. Ты только и можешь – брать, дать-то тебе нечего. – Ее губы скривились. – Не знаю, что ты сделала с Кельвином, я знаю только одно – ты не женщина.
– Ты не слишком много себе позволяешь?
Маргарет перегнулась через кресло и закатила Григ звонкую пощечину.
– Замолчи, и не строй из себя Джульетту!
Фраза эта испугала обеих сестер. Круг замкнулся. Григ покраснела и сказала полным горечи голосом:
«Тебе, наверное, Кельвин это сказал?»
Маргарет посмотрела за окно, на синий предвечерний свет, и заговорила чужим голосом: «Нет, хотя сейчас мне показалось, что он мне это говорил.»
Григ поднялась и враждебно прошипела: «Не надо бы тебе так убиваться по Кельвину. Пусть мертвые спят в могилах.»
