Анна Альварес - Дикая Роза
— Я же ворчун, забыла?
Роза походила по комнате и вдруг сказала:
— Слушай-ка, я тут с Риго, шофером нашим, езжу по паркам, развлекаюсь, а дон Себастьян говорит: не надо, он молодой, красивый — слухи, мол, пойдут… Ты как считаешь?
— Ну если Себастьян говорит, надо прислушаться — он человек опытный.
Роза на минуту задумалась.
— Так не забудь о моем дне рождения. Я всех своих бывших соседей приглашу. Там у меня подружка есть — Эрлинда, но мы ее Линдой зовем, — ну такая хорошая! Медсестрой работает.
Рохелио не переставал улыбаться:
— Ну, если она так же хороша, как ее имя…
— Не перебивай! Так вот: ты в нее влюбишься! И может, женишься. И привезешь ее сюда жить!
— Хочешь, чтоб сестры совсем с ума посходили? Роза радостно хохотала:
— Вот цирк будет, если ты с Линдой сюда ввалишься! Да они копыта откинут!
Когда изумление от известия о том, что Роза собирается праздновать в доме Линаресов свой день рождения, несколько ослабело, обитательницы его дали волю чувствам.
Первое, что услышала приехавшая к ним Ванесса, были вопли Дульсины.
— Вместо того чтобы вообще не видеть ее, я теперь должна наблюдать ее праздник! Вот бесстыдство-то!
Леонела как обычно старалась успокоить ее, утверждая, что уж этот праздник все поставит на свои места и что после него Роза вряд ли удержится в этом доме.
— А ты-то долго собираешься тут жить? — негромко спросила Ванесса кузину.
— Пока Рикардо не разведу.
— Думаешь, дождешься этого?
Ванесса вынула из сумки привезенные ею для сестер подарки.
— А вот это… это для Рохелио.
— Ишь ты, вспомнила о калеке?
— Да вот… сама не знаю почему… Передай ему от меня.
— Почему бы тебе самой не вручить? Ванесса повертела в руках небольшой сверток.
— А где находится комната Рохелио? Леонела объяснила.
— А как Эдуардо? — спросила она.
— Звонит, но все не застает меня дома.
— На следующей неделе у нас праздник: день рождения дикарки. Приходи с Эдуардо.
— Спасибо.
Ванесса неуверенно направилась в сторону комнаты Рохелио. Леонела с улыбкой смотрела ей вслед.
Шедший навестить брата Рикардо с удивлением увидел в конце коридора Ванессу, удаляющуюся по направлению к противоположной лестнице, ведущей вниз.
— Тебя навещала Ванесса? — спросил он, входя к Рохелио.
— Да. Принесла мне «Страсть критики» Октавио Паза. Мне давно хотелось иметь эту книгу.
— Ты счастлив? Я имею в виду ее посещение, а не Октавио Паза.
Рохелио пожал плечами.
— Я не нужен ей.
— Я бы на твоем месте радовался ее приходу. Ты должен лечиться. Хороший медик может поднять тебя на ноги.
— Пробовали уже. Что заставлять сестер понапрасну тратить деньги?
— Это и твои деньги! Я найду возможность вылечить тебя. Только не мешай мне.
Утро для Розы началось с того, что Рикардо разбудил ее и преподнес ей целый кустроз, который поставил посреди комнаты.
— Это тебе!
Роза в одной рубашке запрыгала вокруг цветов, то нежно прикасаясь к ним, то вдыхая их дивный запах.
— Мне никогда ничего не дарили!.. Положи-ка сюда руку: чувствуешь, как у меня сердце колотится? Вот-вот выпрыгнет. Я сейчас завизжу от радости!
И Роза в самом деле завизжала, как молодой поросенок.
— Какой подарок еще тебе хочется получить?
— Мне и цветов хватит.
— Они скоро завянут, превратятся в прах.
— Мне ничего не надо. Я и без подарков люблю тебя больше всего в жизни… Я не буду одеваться на день рождения так, как прошлый раз, хорошо?
Роза снова стала обнимать Рикардо. Но он сказал, что ему пора: он хочет вернуться пораньше, чтобы не опоздать к гостям…
Гости начали съезжаться как-то все сразу.
Розе трудно было пригласить одних, не приглашая других. Да она и любила всех соседей, и всех ей хотелось видеть в доме, в котором она собиралась жить. Вот разве только Каридад она не собиралась звать на свой праздник, Каридад, от которой она за всю жизнь слова доброго не услышала. Но Томаса сказала, что это нехорошо. И Роза согласилась, чтобы Каридад и Палильо пришли, при условии если их пригласит сама Томаса.
Разумеется, должна была прийти и вся мальчишечья ватага, единодушно отреагировавшая на приглашение радостным воплем и заключением, что, несмотря на богатого мужа, «Роза — своя девка!».
Роза ждала их всех. И все-таки, когда из автобуса, остановившегося у ворот дома, толпой стали вываливаться ее друзья, и она не удержалась от возгласа:
— Черт! Все привалили! Да сколько же их!.. Наряжающаяся у себя в комнате Дульсина спросила вошедшую к ней Кандиду:
— Никто еще не пришел?
— Кажется, нет.
— А что это за шум там, со стороны улицы?
— Там какая-то толпа. Наверно, демонстрация… Или хоронят кого-нибудь. Полна улица людей.
Дульсина с сомнением посмотрела на нее.
— А что это за голоса в доме?
И в это мгновение в комнату вошла Леонела.
— Ну? Слышите? — спросила она. Сестры, замерев, смотрели на нее.
— Похоже, дикарка притащила к вам весь Вилья-Руин. Посмотрите, что делается в саду.
Сестры кинулись было в залу, чтобы в окна увидеть, что происходит вокруг дома, но в это время в комнату с испуганным лицом ворвалась Леопольдина:
— Сеньориты, конец света! Дикарка на нас табор навела!
Роза металась по краю бассейна, пытаясь извлечь из него толстого мальчишку.
— Эй, Палильо, ты с ума сошел — в штанах купаться!
— Да у меня купального костюма нет, — отфыркивался тот, не думая вылезать.
— Ты что, без трусов пришел?
— В трусах…
— Так это и есть купальный костюм, дурило! Вдохновленная примером Палильо, в бассейн кто в чем сыпалась ребятня «затерянного города».
В стороне, под памятными Розе сливами, появились Томаса с Каридад и Эрлинда с Фелипой. Каридад растроганно поблагодарила Розу за приглашение, и с помощью Томасы состоялось их примирение, к радости двух других соседок.
В саду вовсю гремела музыка. Это приглашенные Розой музыканты-марьячис играли народную мелодию.
Роза и Томаса принялись разносить еду и напитки. Кто-то уже танцевал. Роза подносила вино главному музыканту и благодарно обнимала его.
Мальчишки визжали, выпрыгивая из бассейна и вновь ныряя в него. Некоторые из них, в отличие от аккуратного Палильо, не запаслись трусами, но это их не очень смущало…
Музыка гремела все громче. Подростки постарше уже отплясывали на газоне, как пляшут на окраинах: утрируя моду, но внося при этом в танец природную пластику молодых тел, не стесненных никаким этикетом…
Кто постарше пестрыми группами расположились на траве, шумно пируя на дне рождения своей любимицы, которой так повезло!
