Плам Сайкс - Блондинки от «Бергдорф»
— Что? — не поняла я.
— Я ужасно огорчена, — вздохнула Джаззи.
— Но почему?
— Ваше бикини.
— С ним что-то не так?
— Нет! Нет-е-е-т!!! Я огорчена в хорошем смысле! Потрясающее бикини. Я делаю вам комплимент.
— Спасибо большое. Я тоже потрясена вашим видом. Джаззи была в купальнике с батиковым рисунком, а на шее у нее висело больше бриллиантов, чем на десятке голливудских старлеток, вместе взятых. Думаю, таково представление ДПР о хиппи-шике.
— Жан-Жак, — окликнула Джаз рассыльного, — принесите моей подруге циновку! — И, повернувшись ко мне, добавила: — Не хотите же вы сидеть на шезлонге именно у этого бассейна! Вся штука в белых циновках.
— Я подумывала взять кабинку, — призналась я.
— Не стоит! — возразила Джаз. — Эти кабинки, типа, такие уединенные. Нельзя же, чтобы вас не видели. Вы хотите, чтобы вас увидели?
Я последовала совету Джаз и легла рядом на белую циновку. Здешний этикет мог бы вдохновить Эмили Пост[63] на новые подвиги.
— Я ужасно голодна, — призналась я. — Наверное, закажу двойной сандвич. Вы ничего не хотите?
— Нет. Я на диете «Дю Кап».
Диета, как оказалось, состояла из персикового «Беллини», арахиса и печенья «Ритц». Как справедливо заметила Джаз, арахис гораздо вкуснее сандвичей, которые, говоря откровенно, в «Холидей инн» куда лучше.
— Так вы уже написали историю обо мне? — спросила Джаз.
— Да, — солгала я.
Редактор действительно требовала прислать статью немедленно, но мысль о том, что нужно запереться и работать, когда можно получить загар мирового класса, была невыносима.
— А что вы здесь делаете? — осведомилась я.
— Делаю? Я никогда ничего не делаю. Приехала сюда с другом, у которого вышло, типа, шесть фильмов.
— Видели что-то классное?
— Пока нет, но сегодня днем показ того сногсшибательного фильма, о котором все говорят. Вроде снимался в ЛА. Я слышала, режиссер — это что-то. Хотите поехать со мной?
— Еще бы! А как он называется?
— «Дневник». Утверждают, что он такой же забавный, как картины Вуди Аллена, когда он еще был забавным.
Мы уехали из отеля в четыре. Джаз каким-то образом удалось нанять единственного во всем Антибе водителя, владельца «джипа» с открытым верхом. Мы промчались по подъездной дорожке отеля и выехали на шоссе, идущее вдоль берега.
— Так что вы наденете сегодня на бал? — крикнула Джаз, сражаясь с развевавшимися по ветру волосами.
— «Маккуин». Патрик подарил.
— Потрясно! Вы здесь с Патриком Сакстоном, и он подарил вам платье? Bay! Поразительно!
— Я не с Патриком. То есть у нас не те отношения. Просто он пригласил меня в Канны. Я почти не знаю его.
— Смотрите, тут информация о фильме, — оживилась Джаз.
Я пробежала глазами протянутый листок бумаги:
«Дневник».
Комедия
Сценарий и постановка Чарли Данлейна.
Чарли? Чарли не ставил успешных комедий. Он ставил угнетающие, мрачные, низкобюджетные, интеллектуальные фильмы, которые никто не смотрел. Довольно обидно, если тебя обнаружит мертвой безнадежный неудачник-режиссер, не говоря уже о любимчике Каннского фестиваля.
— Джаз, я не могу ехать. Нужно дописать статью, — объявила я и, тронув водителя за плечо, попросила:
— Не могли бы вы высадить меня здесь? Он остановился. Я выпрыгнула из машины.
— Но вы же вроде все закончили, — удивилась Джаз.
— Увидимся вечером, — бросила я и пошла к отелю. Как раз в тот момент, когда мне стало немного легче, перед глазами всплыло суровое порицающее лицо Чарли, а вместе с ним вернулось и крайне негативное, «адвильное» настроение. Хуже всего, что история с Эдуарде уже широко известна, поскольку прошла все круги сплетен, поэтому впечатление Чарли обо мне еще ухудшилось. Но так или иначе, а я должна сдать статью в срок. Крайне важно быть супер-пупер надежной, если хочешь сделать карьеру, тем более что в последние несколько недель надежностью ты не отличалась.
Позже, когда я наносила последние штрихи, сидя в своей комнате за лэп-топом, зазвонил телефон.
— Bonsoir, — сказала я, полная решимости совершенствовать свой безнадежно беглый французский.
— Привет! Это я, Лара. Развлекаешься? Джордж Клуни там?
— Здесь так чудесно! Тебе стоит приехать когда-нибудь, — ответствовала я.
— Представляешь, Чарли получил-таки премию! Мы все прочли об этом у Синди Адамс!
— Вот как? — пробормотала я.
Почему все самое лучшее случается с самыми гнусными людишками, а всякие неприятности, вроде преждевременного облысения, постигают хороших людей? Господи, надеюсь, это не означает, что Чарли будет на вечере АФИС.
— Ты в порядке? — спросила Лара.
— Лучше не бывает.
— Расстроилась из-за Зака и этой пустоголовой модели?
— Честно говоря, немного.
— Постарайся не думать о них. У этой парочки столько тараканов, что за год не пересчитаешь. Позвони, когда вернешься.
— Обязательно.
— Аr revoir. — И Лара отключилась.
В шесть я отправила статью электронной почтой. В Нью-Йорке была еще середина дня, так что до срока оставалось не менее часа. Чтобы отпраздновать это событие, я заказала в номер два персиковых «Беллини». Два «Беллини» перед балом прекрасно успокаивают нервы: великолепное средство, если вы не склонны к алкоголизму. Осушив оба стакана, я ощутила такое неземное спокойствие, что даже подумала: пожалуй, мне и хотелось бы наткнуться на Чарли Данлейна, тем более что я буду в сногсшибательном платье от Маккуина и под руку с известным продюсером. Тогда Чарли поймет, что я не самоубийца-неудачница, способная привлечь только всякую шваль вроде Зака.
Единственная проблема, возникшая из-за «Беллини», была в том, что я забыла об осторожности, взяв в руки прелестный парящий шифон. Я надела его через голову и попыталась стянуть вниз. Упс! Платье застряло, образуя что-то вроде клетки-душегубки от макушки и до пупка. Я не могла пошевелиться. Я ничего не видела. Руки не поднимались и не опускались. Видимо, я забыла расстегнуть молнию.
Я медленно попыталась освободиться. И почти добилась успеха, когда послышался ужасный треск рвущейся ткани.
Шесть двадцать пять. Я расстегнула молнию и хотела снова накинуть платье, но тут увидела ЭТО. Кошмар в полном смысле слова: огромную дыру на спине. Платье не то что надеть, починить невозможно!
Через тридцать пять минут приедет Патрик.
Я в отчаянии ринулась к номеру Джаз и заколотила в дверь. У ДПР всегда найдется запасное платье.
— У меня ЧП с платьем! — выдохнула я, когда Джаз впустила меня.
— Без проблем, солнышко. Надень мое запасное, — предложила она.
Святая девушка!
Сама Джаз собиралась ехать в «винтажном» красном платье-трубе семидесятых годов от Валентино, усеянном шелковыми розами. Вид, надо сказать, потрясающий!
И мне сразу полегчало. Если запасное платье Джаз хоть немного похоже на это, мне ничего не страшно.
Она подплыла к шкафу и вынула шелковое платье.
— Это Оскар. Последняя коллекция. Ужасно модное. Надевай.
Я взяла у нее платье. Тафта серо-стального цвета. Вот это платье! Как же его много!
Втайне взволнованная, я надела его и подбежала к зеркалу.
Я напоминала ходячий айсберг. Нет, серьезно, так оно и было. Почему единственное неудачное платье которое Оскар имел несчастье смоделировать за всю свою карьеру, досталось мне именно в этот вечер? А ведь он, возможно, станет самым запоминающимся в моей жизни.
Теперь я знаю, что чувствовала Холл и Берри в ту ночь, когда получила «Оскара». Представьте, она вышла на сцену в миленькой маленькой золотой штучке и встала перед всем миром, одетая как фигуристка. Неудивительно, что у нее начался мандраж!
У меня отнялся язык. Со стороны Джаз было очень любезно одолжить мне платье, но она поняла, что я разочарована, поэтому сказала:
— Ну-у-у… немного в стиле БАП. Правда, французам не понять, как это несовременно. Даю слово, они никогда не узнают!
У меня не было времени предаваться отчаянию. Я ринулась к себе, надела черные лодочки — с шифоном они бы выглядели шикарно, но сейчас походили на два якоря, привязанных к айсбергу, — и схватила черную сумочку. Зазвонил телефон.
— Я внизу, в машине, — сообщил Патрик.
— Иду, — ответила я, словно не имела ни малейшей причины волноваться.
Я твердила себе, что он даже не заметит, как я одета. Мужчины никогда ничего не замечают.
Я сползла по ступенькам — платье казалось шире лестницы — и попыталась скользнуть в машину Патрика, но на деле едва сумела уместить себя и груду ткани на сиденье. Иногда последняя мода заставляет чувствовать себя бесформенным ломтем паштета.
— Привет, — пролепетала я.
— Привет, — кивнул Патрик и помрачнел, рассматривая мой наряд.
