Я не ваша, босс (СИ) - Надежда Марковна Борзакова
— Не смешно, Марк. Ты даже у врача сто процентов не был. А если ребра сломаны?
— М-м-м, переживаешь за меня, да? Как приятно, — промурлыкал, притягивая меня сильнее. В ягодицу уперся затвердевший член.
И не мечтай.
— Конечно переживаю, ведь ты идиот, — я завозилась, отодвигаясь.
Перевернулась на бок лицом к нему. Марк с довольным видом любовался тем, как я хмурюсь.
— Да нормально со мной все, Лер. Я все же военный, не забывай. Нас учили оценить повреждения. Поверь мне, опыт не пропьешь.
— Угу, тебе виднее, — хмыкнула я.
— Хочешь, я вообще больше никогда пить не буду? Вот вообще?
— А хочу, — сощурилась я. — А то годы-то вспять не идут, сам понимаешь. Еще не приведи господи, вставать перестанет.
— Я не понял? Уже есть предпосылки?
Я пожала плечами с задумчивым видом, а Марк подмял меня под себя и следующие полтора часа наглядно демонстрировал отсутствие предпосылок к импотенции из-за употребления алкоголя.
Потом он задремал. Мне тоже хотелось, но лучше было привести себя в порядок и приготовить завтрак. Смыв в ванной с лица остатки косметики, выжившей после вчерашних приключений, я надела чистую футболку Марка и пошлепала на кухню. В холодильнике мышь повесилась, потому пришлось идти в магазин. В лифте зашла в телефон. Там сообщения от родителей и несколько пропущенных звонков. И это с тем, что я “в перерыве” отписалась, что домой не приеду. Внутри похолодело и возникло с юности знакомое чувство вины и паники от последствий. Но я напомнила себе, что сообщила куда иду, хоть не должна была этого делать, являясь взрослым человеком.
— Привет, мам!
На том конце линии возня.
— Лера, ну наконец-то, мы же волнуемся, — ответил мамин телефон папиным голосом. — У тебя совесть вообще есть?
— Пап, я сообщила, что все нормально и что я не буду ночевать дома. Что здесь про отсутствие совести? — максимально спокойно сказала я.
Пауза.
— Дело твое. Не говори, что мы тебя не предупреждали.
— Не скажу.
— Когда ты будешь дома?
— Пап, у меня будет много дел сегодня. Не могу сказать, когда буду.
— Ладно, пока, — и отключился.
Я закатила глаза. Нет, Лена права, нужно переезжать, причем как можно скорее.
Купив продукты, я вернулась обратно и на скорую руку сообразила завтрак. Марк, словно почувствовав готовность, явился в кухню сразу как я выключила плиту.
— Доброе утро.
В ответ он притянул меня к себе и поцеловал долгим неторопливым поцелуем.
— Что-то случилось? — спросил, начав есть.
— Да нет…
— Лер? — многозначительно глядя.
— Папа бесится, что дома не ночевала. Это смешно, Марк. Точнее печально.
— Я с ним поговорю. Уточню свои серьезные намерения, — подмигнул он.
Я фыркнула. По большей части на себя из-за вспышки счастья внутри от словосочетания “серьезные намерения” из его уст.
Стоп. Серьезные намерения. Секс без презерватива. А я не купила таблетку.
— Я сейчас вернусь, — промокнув губы салфеткой, выскочила из-за стола.
— Куда ты? — удивился Марк.
— Мне… Нужно купить кое-что.
— Ну давай доедим. Потом же гулять поедем, вместе и купим.
— Нет, это нужно… Чем быстрее, тем лучше, — я знала, что час или два мало что решат, но справиться с паникой не могла. Если вдруг… Куда мне ребенка?
— Так стоп, — Марк подошел ко мне. — В чем дело?
— Мы не предохранялись, — выпалила я.
— И что? Я здоров, ты, судя по твоей медицинской карте тоже.
Я многозначительно взглянула в его глаза.
— Ну сына мне родишь, — он пожал плечами. — Либо дочку, тоже хорошо. Я не против.
В носу защипало. И в глазах тоже. Захотелось заплакать, завизжать, полезть целоваться. Но я сдержалась. Я же взрослая.
Сын. Или дочка. От него.
Вернувшись за стол я чувствовала, как сладко млеет сердце.
Глава 21
Они полчаса уже “вели мужской разговор”. Марк и папа. За закрытой балконной дверью, а это означало, что ни слова не услышишь, хоть сиди не дыша. И не холодно им там? Балкон застекленный, но зима же на дворе.
А мы с мамой сидели в зале, пили чай и ели торт. Высокий, красивый и неимоверно вкусный — в меру сладкий и с фруктами. Его испекли для нас на заказ и доставили как раз к шести часам вечера, на которые Марк договорился с папой встретиться.
У Марка проблемы в бизнесе. А он вместо того, чтоб их решать провел весь день со мной в кровати, а вечер — дома у моих родителей просто затем, чтоб избавить меня от неприятностей.
А бывший никогда с папой напрямую не общался по серьезным вопросам. Все через меня. Даже о свадьбе рассказывала я. Тогда мне это казалось нормальным. Всю жизнь страдая от папиной авторитарности, я была рада и счастлива как можно меньше сталкивать с его с ним из страха, что родитель все испортит и я останусь одна. Не понимала тогда, просто не могла осознать в силу юности, прошедшей с токсичным родителем, что папа просто человек. Не бог. И не может мне сделать абсолютно ничего такого, чего я сама не позволю. Ни мне, ни кому другому. Паше это было удобно. Лишний раз не заморачиваться и не брать на себя ответственность. Хотя, как мой будущий муж, он должен был поступить именно так — взять на себя всю ответственность, но и этого я не понимала.
Я спрашивала у Лены, нормально ли вспоминать прошлое и мысленно сравнивать поступки возможного нового мужчины с бывшим. Не значит ли это, что я не отпустила ситуацию. Она сказала, что да, нормально, если, конечно ты не начинаешь маниакально выискивать в новом партнере сходства с бывшим и не ставишь крест на будущих отношениях обнаружив малейшее. Полученный опыт никуда не деть и главное сделать из него выводы. Например, чего точно не хочешь в новых отношениях.
Мужчины вернулись. Оба выглядели безмятежно настолько, что казалось обсуждали футбольный матч, а не то, что я, о ужас, провела ночь с Марком.
— Благодарю за ужин, — сказал Марк маме. — Я должен ехать.
— Я провожу, — подорвалась с дивана я.
Попрощавшись с родителями, Марк направился в прихожую.
— Все хорошо? — прошептала я ему.
— Никто меня не съел, — заговорчески склонился ко мне мужчина. Потом коснулся губами щеки. Но, не выдержав, на несколько секунд крепко прижал к себе, и поцеловал уже в губы.
А после ушел. И я поняла, что за день ни слова не было сказано про его дела. Мы занимались только моими и друг-другом.
Вернулась в залу.
— Не смотри так, — сказал мне папа. — Твой Марк не то, что этот самый,
