Переплетение судеб (СИ) - Ланкастер Наталья

- Ты знаешь, чтобы она попросила, да? Хотя, я тоже догадываюсь, - Редмонд качает головой, потирая щетину, - и не удивлен после этих трех лет ее желанию. Но сын, она это лучшее что могло бы с тобой случиться, и если ты действительно не хочешь ее отпускать, то тебе придется хорошенько постараться - она ведь упертая. Намного больше чем ты.

- Я знаю.

Глава 24.

Дженнифер.

Утро моего следующего дня наступило для меня слишком неожиданно, я даже не помнила, когда уснула, пока события вчерашнего дня не накатили на меня, вызывая головную боль, что остро пульсировала в висках, и горько-соленое послевкусие от пролитых слез, которые вновь начали скапливаться в уголках глаз.

Моей так и не начавшейся карьере и впрямь конец.

Рядом со мной кто-то заворчал, простонал что-то нечленораздельное, а потом мою руку, что лежала на чем-то ну очень горячем, сверху накрыла такая же обжигающая рука. Длинные пальцы ласково перебрали мои, а затем переплелись.

- Не плачь, пожалуйста, - хриплым со сна баритоном, пробормотал Джим, мягко стискивая пальцы. - У меня правда трудности с тем, чтобы успокаивать тебя. Да и вообще кого-либо.

- Джим, - тихо прошептала я, вжимаясь в его горячий бок всем телом. Судорожный выдох и рука, запутавшаяся в моих волосах, мягко массирующая затылок, была ответом на мои действия. - Что мне теперь делать? Я ведь вчера после всего этого и впрямь позвонила в издательство и уволилась к чертям собачьим. Если они думали, что ради них я буду спать с этой сволочью, то они глубоко ошиблись. Я бы ни за что этого не сделала - даже если бы не была замужем - но я не хотела предавать то хрупкое доверие, что между нами возникло.

Джим снова выдыхает, а после со всей силой, что есть в его крепких руках, дернул меня на себя так, что я оказалась лежащей на нем. Одна горячая ладонь приземлилась мне на талию, крепче вжимая меня в поджарое тело моего мужа, а вторая так и осталась запутавшейся в моих волосах. Мой нос утыкается ему в ямочку между ключиц, и я чувствую исходящий от него запах: ментоловый шампунь, отголоски мыла с кокосовой отдушкой, немного пота.

- Я очень благодарен тебе за это, - его дыхание обжигает нежную кожу уха и пускает мурашки по телу. - Ты не представляешь себе насколько.

Он не выпускает меня из рук, а я даже не думаю вырываться, наслаждаясь его горячими объятиями, мягким перебиранием моих волос и какое-то довольное мурлыкание само вырывается из груди. Непроизвольно начинаю тереть носиком по его шее, впитывая в себя аромат его тела, и практически не замечаю, как его пальцы все сильнее впиваются в мою спину, пока не натыкаюсь на мелкие мурашки, бегущие по его коже.

Черт, и почему ты раньше не был со мной таким?

Хотя, наверное, это даже к лучшему, ведь будь ты таким, когда был сней, я бы только еще больше страдала. Потому что знаю, что влюбилась бы в тебя такого. И даже сейчас, сердце иногда сбивается с ритма, в такие вот моменты, подобные этому.

Наша первая ночевка, утро после нее, первый разговор по душам, ситуация, произошедшая в твоем родительском доме, когда я услышала, то что не должна была, мое день рождение и ночь кино, твоя вера в меня и то, как ты сейчас держишь меня в руках.

Боже, я правда, правда не хочу в тебя влюбляться, потому что любовь никогда не приносит ничего хорошего, только посмотри, что эта самая любовь сделала с тобой. Как она разрушила тебя, забрала часть твоей жизни, сделала больно настолько, что ты, взрослый мужчина, чуть ли не ревел как ребенок. Особенно после моих слов в тебе в ту ночь, когда я вернулась сюда, в этот дом, о то, что я не хочу тебя любить. Но ты с каждым прожитым вместе днем вынуждаешь мое сердце открываться тебе, каждый раз вздрагивать от твоих горячий прикосновение, млеть от того, как наши пальцы переплетаются.

Мне страшно, Джим.

Я не хочу, чтоб мне разбили сердце вновь. Я только-только начала собирать его после отца. После всего того, что мне пришлось пережить, после пятнадцати лет прожитых без любви мне до дрожи страшно вновь впускать в свое сердце кого-то. Особенно, когда я знаю твои вкусы в девушках.

Блять, глупое сердце, не стучи так, он же почувствует.

Джим вновь вздыхает, еще сильнее - хотя куда уж сильнее - притискивает меня к себе и утыкаясь мне в макушку, делает глубокий вдох и кажется только собирается что-то сказать, как громкий звон будильника прерывает его, разрывая возникшую в спальне тишину.

Я аккуратно двигаюсь в его руках, поворачиваясь в сторону звенящего монстра и наконец, выключаю его, после вновь падая лбом в широкую грудь мужчины.

- Кажется, пора вставать, - бурчу я ему, на что он слегка хмыкает, и ласково, как котенка, чешет меня за ушком. - Ну хватит, иначе мы вообще не встанем сегодня. Ты меня разбалуешь. Вот сяду тебе на шею, буду без работы торчать, и что ты тогда делать будешь?

- Разбалую тебя еще сильнее, - тихо смеется он, - своей лаской и заботой.

Сердце вновь удар пропускает: от его бархатного смеха, от того, как пальцы ведут вдоль позвоночника - лаская, от того как мягко светятся серебром его глаза, стоит мне в них посмотреть. Смотрю на него из-под ресниц и вижу, как серебро перемещается с моих глаз на губы и словно звезды вспыхивают на дне этой бездны.

- Надо вставать, - хриплю я, вылезая из его объятий и вставая наконец с кровати. - Давай-ка, иди сюда.

Мягко тяну его за руку, помогая поднять верхнюю часть тела, и после уже пересесть в кресло.

- И вновь меня везут на экзекуцию, - фырчит он, смотря на дверь ванной словно на адово отродье.

- Не бурчи, вредина, - запускаю пальцы в его волосы, желая взъерошить их, как он вдруг замирает, после задирая голову вверх, смотря мне прямо в глаза.

- Иначе что? - хитро прищурившись интересуется Джим.

Наклоняюсь к нему практически впритык к его лицу, замечаю, как зрачки его расширяются, оставляя лишь серебристый ободок и чувствую, как у самой дыхание сбивается от этой близости, от горячего дыхания, что опаляет мои губы.

- Иначе лишу тебя сладкого, - мурлычу ему резко выпрямляясь и возобновляя движение в сторону ванной.

Уже не замечая, как гулко сглотнул Джим и с какой силой сжались руки в кулаки.

Джеймс.

Ты сводишь меня с ума, глупая девчонка.

Нельзя так ластиться, словно маленькая кошечка, к мужчине, не испытывая к нему никаких чувств. Нельзя так прижиматься, так смотреть, так отвечать. Нельзя давать мужчине, которого ты считаешь лишь другом,такобнимать тебя. Если бы я только чувствовал свою нижнюю часть тела, уверен - не смог бы сдержаться, даже если ты меня потом бы возненавидела, не захотела бы приближаться, я бы хотя б поцелуй урвал. Потому что эти розовые губы - нижняя немного потоньше, верхняя попухлее - так и манят зацеловать их, особенно когда ты так их закусываешь.

Черт, Дженни.

Как мне удержать тебя после всего, что я сделал? После того как столько времени причинял тебе боль? Как мне доказать тебе, что я умею быть другим: не жестоким и деспотичным, не грубым и невежественным, а тем, кто действительно умеет заботиться. Как стать тем, кто сделал бы тебя счастливой?

Потому что я хочу видеть твою улыбку каждый чертов день, а не тогда, когда мои дурацкие шутки изредка могут вызвать ее. Не хочу ухмылки, хочуулыбки.

- О чем задумался? - спрашивает вдруг Дженнифер, завозя меня в нашем перевозном мине-вене. - Еще во время водных процедур молчуна включил, это меня уже напрягает.

Я перевожу на нее растерянный взгляд, не представляя даже, что ответить ей, а потом опускаю его вниз и смотрю на свои ноги.

- О том, какого это будет вновь учиться ходить, - практически шепотом отвечаю ей, - если верить доктору через несколько месяцев я смогу начать восстанавливать свою опорно-двигательную функцию и это будет, пожалуй, тем еще испытанием. Если я вдруг опять стану засранцем вломи мне, хорошо?

Смотрю на нее серьезным взглядом, как она вдруг начинает хохотать.