Беременна по ошибке - Ксения Богда
– Какие новости?
Вижу, как он делает глубокий вдох. Видимо, боится взорваться или сорваться.
– Что именно тебя интересует, Ярослав?
– Как дети?
– Дети в порядке.
Черт! Голос против воли дрожит, и я отворачиваюсь к окну, чтобы переключить внимание на что-то нейтральное. Но мое лицо поворачивают обратно, и стальные глаза впиваются в меня. Его взгляд обжигает и заставляет внутренности скручиваться в узел.
– Солнце, я все объясню.
Глава 23
Перед глазами все расплывается. Предательские слезы ползут по щекам, посылая к черту всю мою выдержку. Гаврилов чертыхается и притягивает меня в объятия. Последняя мысль о том, что испорчу его дорогущую белую рубашку своим макияжем, и слезы потоком льются из глаз.
– Родная моя, послушай. Для меня этот прием был так же важен, как и для тебя. Но, чертова конференция, херовы журналисты и херов телефон, который сел. А ещё и херова машина, которая сломалась на перекресте и создала километровую пробку, в которую, естественно, попали мы.
Он замолкает, предоставляя минуты на раздумье. А потом меня опутывает его тепло, его губы находят мой рот и погружают в забытье. Мне уже неважно, что происходит вокруг. Я вся настроена на него.
– Прости. Я правда хотел приехать. Но опять эти гребаные форс-мажоры. Не плачь. Мне больно от одной только мысли, сколько ты плакала по моей вине, Ульян.
Он такими словами хочет сделать легче? Хреново у него выходит, потому что я прямо здесь готова умереть от переполняющих грудь эмоций. Ребра еле сдерживают напор раздувающегося сердца.
– Ты не делаешь лучше…
Голос перестает слушаться, и даже я сама с трудом могу разобрать, какие слова вылетают сейчас из моего рта.
– Прости.
Все это время я нахожусь в его уютных и уже таких родных объятиях. Нет сил злиться. Весь мой запал сдувается, и я просто выдыхаю. Будь что будет…
– Если ты ждешь, когда я сообщу пол, то зря.
Гаврилов хмурится и непонимающе смотрит на меня сверху вниз.
– Опять что-то не так?
– Все так. Просто я решила, что тебе это тоже важно и попросила сказать в следующий раз.
Гаврилов обхватывает мое лицо и притягивает вплотную к своему. Его зрачки расширены до предела. В их глубине плещется неверие и сомнение. Это задевает. Нам ещё предстоит вырабатывать доверие.
– Правда, Яр. Или я ошибаюсь?
Он мотает головой и начинает покрывать лицо короткими поцелуями.
– Нет, не ошибаешься. Спасибо, Уль. Боже, спасибо за то, что мне тебя послали. Плевать, кто и как. Я до одури рад, что ты со мной. Веришь?
Не нахожу сил для слов и просто киваю. Не знаю, откуда во мне силы на то, чтобы понять и простить, но я в очередной раз закрываю глаза на шероховатость в наших отношениях. Тут же в глазах Яра вспыхивает какой-то дьявольский огонек.
– А поехали с твоими родителями познакомимся?
Застываю статуей. Глаза лезут из орбит, и я пытаюсь отыскать на лице Ярослава признаки шутки. Но он абсолютно, совершенно точно серьезен.
– Зачем?
– В смысле «зачем», Ульян? Ну не будем же мы с тобой постоянно прятаться от всего мира. Предлагаю для начала раскрыться перед твоими родителями.
– Ну, это как-то не так делается. Нужно же предупредить, чтоб мама успела стол накрыть.
– А зачем? Просто пусть собираются, и отвезем их в дом. Шашлыков пожарим, посидим с твоим отцом, поговорим. Звони давай.
– Но…
– Давай, или хочешь, чтобы я позвонил?
И лапищу свою протягивает к моему телефону.
– Я сама…
Голос предательски срывается на какой-то непонятный писк.
Набираю номер мамы, и после третьего гудка мне отвечает взволнованный голос.
– Доченька, что-то случилось?
– Привет, мам. Все нормально. Тут просто такая ситуация. Вы же хотели познакомиться с отцом моих детей?
– Эм, – на том конце возникает заминка, – ну да.
– Собирайтесь. Мы сейчас заедем.
Пока мама не успела возразить, вешаю трубку и выдыхаю под вопросительным взглядом Гаврилова.
– Доволен?
– Более чем.
Сцепляю пальцы на коленках и задаю волнующие вопросы:
– А теперь, может, нормально расскажешь, что стряслось и почему нужно лететь на всех парах к моим родителям и знакомиться? Хотя мы уже больше месяца живем вместе.
– Влад, к родителям Ульяны Александровны. Адрес скажешь?
Быстро называю улицу и дом и снова поворачиваюсь в сторону Ярослава. Он тяжело вздыхает, словно не провинился, и я не имею права узнать, что стряслось, отчего все планы полетели к черту.
– Стас, зараза, все перепутал. Это помощник мой. Я предупредил его заранее, что именно этот день должен быть максимально свободен. Но он, видимо, слушал жопой, – Яр начинает раздражаться, – в общем, сейчас очень серьезные поправки в законы рассматриваются. Все участвуют: и судьи, и все органы, и все законодательные подсистемы. Ну и назначили именно сегодня окончательное слушание и голосование. А потом я мчался как мог, Ульян. Честно…но все словно против меня ополчилось.
И я верю ему. Снова, просто не допускаю даже мысли, что он обманывает. Читаю по глазам и просто молча переплетаю наши пальцы, улавливаю его облегченный выдох.
– Я понимаю, просто в следующий раз предупреди, чтобы я не волновалась.
Оказываюсь в его крепких объятиях и носом втягиваю родной запах. Погружаюсь в уверенность своего мужчины. Своего…вздрагиваю от этой мысли.
– Ты что? Замерзла?
– Нет, нет. Все…нормально.
Горло сдавливает от переполняющих эмоций. Впервые вот так я признаюсь сама себе, что да…это мой мужчина. И надеюсь, что и я не проходящий эпизод.
По пути мы заезжаем в магазин, откуда через полчаса выходят Яр с Петром, нагруженные сумками.
Машина тормозит возле родительского дома, и я ощущаю приятное волнение. Папа уже дал понять, что в восторге от Ярослава. Мама? Уверена, с ней тоже не будет проблем. Гаврилов выходит из машины и наклоняется к Петру.
– Парни, сегодня можете быть свободны. Дальше мы сами, а то не поместимся все. Считайте, у вас выходной.
Какому работнику нужно повторять дважды? Вот и этим не пришлось.
Ярослав крепко обхватывает мою ладонь, мысленно посылая сигнал, что он со мной. И мы молча поднимаемся к квартире. Сердце выдает несколько сотен ударов в минуту. Дыхание с перебоями вырывается из легких. Это второй раз, когда я привожу мужчину к своим родителям. Игоря они не восприняли всерьез, просто с вежливостью отнеслись к его появлению в моей жизни.
– Что застыла? Звони…
Гаврилов подталкивает меня к двери, и я вжимаю дрожащий палец в звонок. Прислушиваюсь за шорохами
