Робкая любовь - Виктория Лукьянова
Сердце учащенно забилось. Ладошки вспотели в предвкушении. И я нахмурилась, призадумавшись над тем, чтобы еще раз принять душ. Казалось, моя кожа вспотела от волнения, а на голове воронье гнездо, а не аккуратная прическа. Одежда выглядела мятой и некрасивой, хотя я обещала себе поменять футболку на новую незадолго до ее приезда. Чтобы выглядеть как ее красивая дочка…
Грохот вырвал меня из фантазий и заставил подскочить. Я увидела, как дверь в мою комнату открылась настежь и в комнату влетела тётя. Её алые от гнева глаза были расширены, а лицо испещрено глубокими морщинами. Серая кожа и бледные губы, изогнутые в угрожающем оскале.
– Что ты наделала, идиотка?! – закричала она, подлетая ко мне.
Я не успела ни среагировать и отскочить, ни что-либо ответить, как тётя схватила меня за руки и стала трясти как тряпичную куклу. Она продолжала кричать и сыпать обвинениями и оскорблениями, и в ее тираде я не понимала ни слова. Слишком быстро и слишком громко. Моя голова словно отключилась на мгновение, а после перезагрузилась, и я попыталась оттолкнуть женщину. Но в ее хрупком старом теле оказалось больше силы, чем в моем молодом. Она сжала сильнее руки, оставляя красные отметины на коже, тряхнула со всей силой и откинула на меня в сторону кровати. Мне не хватило пары шагов, чтобы приземлиться на мягкую поверхность. Я оступилась, упала и ударилась головой о твердый корпус кровати. Челюсти клацнули, а из глаз хлынули слезы.
– За что? – прошептала, часто моргая.
Но тётя была неумолима. Вновь подлетела ко мне, перехватила запястья и потянула на себя, вынуждая встать. Получалось с трудом, и в итоге я оказалась перед ней на коленях. Она отпустила мои руки, даря надежду на то, что ее гнев остывал, и мы могли поговорить. Но тётя замахнулась и влепила пощечину, от которой моя голова дернулась, и боль в затылке запульсировала с новой силой.
– Зачем ты ей позвонила? – заорала она, занося руку для нового удара. – Это ты так благодаришь меня? Жалуешься родителям?! Где ты взяла телефон? Отвечай!
Слова лились как помойный поток. Я пыталась разобраться, найти ответ раньше, чем получу новый удар… Новая хлесткая пощечина оставила на щеке алый след. Кожу не просто жгло, она пылала, словно охваченная огнем.
– Говори! – кричала тетя, то хватая меня за руки и тряся, то ударяя по щекам.
Я всхлипывала и бормотала бессвязно, пытаясь защититься от нее. Страх сковал тело…
– Мама, – шептала, зажмурившись и получая новый удар. – Мама скоро приедет… – с трудом выдавила из себя признание, о котором тётя уже знала.
– Она звонила мне только что! – кричала женщина, отталкивая меня назад.
Я приземлилась и ударилась копчиком о ножку кровати. Теперь боль расползалась по пояснице и стекала вниз к ногам.
– Она недовольна мной! Она уволит меня! Ты даже не представляешь, что наделала! – сокрушалась тётя, расхаживая по комнате. – Ты все испортила, чертовка!
Я повернула голову налево и уставилась на открытую дверь. Нужно уходить. Немедленно уходить, пока тётя окончательно не сошла с ума и не попыталась меня убить. А то, что она была не в себе – было и так понятно. Медленно и осторожно приподнявшись, я прикусила губу от боли, пронзившей тело, и направилась на выход, когда тетя оказалась ко мне спиной. Практически бесшумно добралась до порога, прислушиваясь к ее возгласам и крикам, и нырнула в проем, услышав летящие проклятия вслед. Она заметила меня. Увидела, как я убегала и поторопилась догнать, ступая громко и тяжело. Под ее ногами хрустели половицы.
– А ну стой! Стой! Лола!
Но я не слышала ее голос и оскорбления. Я бежала, превозмогая страх и боль. Мама скоро приедет. Она обещала быть в восемь. А это значит, что если я выберусь из дома, то встречу ее. Встречу и признаюсь в том, что тётя не в себе.
Я бежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени, мчалась во всю прыть, пока не оказалась у двери. Сунула ноги в шлепки и выскочила за порог, заслышав, как тетя оказалась в коридоре. Оказавшись на переднем дворе, я помчалась дальше, пока не дернула калитку. Она поддалась не сразу, потому что нужно было открыть щеколду. Но я все же успела, прежде чем руки тёти сомкнулись на моих запястьях вновь.
Выскочив за ворота, я не испугалась того мира, который раньше казался мне кошмарным местом. Повернув налево, я побежала по дороге навстречу. Мама скоро приедет. Я перехвачу ее машину по дороге. Я обязательно доберусь до нее первой.
На улице было пусто. И лишь громкий шорох колес по гравию не давал мне покоя.
Обернувшись, я застыла. Яркий свет фар ослепил.
Глава 20. Дыши со мной
Я возвращался домой позже обычного. После разговора с Никитой, который заставил меня задержаться у него на пару часов дольше, чем я планировал, вернулся к Амалии и забрал у нее сумку с вещами. Как оказалось, она быстро выполнила мою просьбу и отзвонилась, предлагая раз и навсегда покончить со всем. Сумка ждала меня у порога. Амалия же не выглядела расстроенной или растерянной. Ее лицо было похоже на застывшую учтивую маску. Распрощавшись, пожелав друг друга счастья, я нес сумку вниз. В кармане телефон издал короткий сигнал.
Оказавшись у машины, я закинул вещи в багажник и просмотрел входящее сообщение.
Лола. Я улыбнулся, привыкая видеть ее имя на экране своего телефона. Она писала коротко, но ёмко. И сообщала мне о том, что ее план удался, и она поговорила с мамой. Та обещала приехать сегодня к восьми вечера. И я впервые хотел наплевать на любые приличия и правила, намереваясь заявиться к ним на порог и потребовать, чтобы Лолу не считали сумасшедшей. Кажется, я мог нарваться на неприятности, но герой во мне побеждал здравый смысл.
Прочитав ее сообщение, я вернулся на работу. Дела затянули с головой, и когда я опомнился, было уже почти восемь. Спохватившись, я бросил все и отправился обратно, надеясь застать горе-мать и Лолу вместе. Надеясь успеть…
Но я опоздал.
Около дома Лолы стояло три машины. Две дорогие иномарки и одна полицейская. Сердце пропустило удар. Криво припарковавшись около своего
