Чем она лучше меня (СИ) - Борн Амелия

Кроме того, он предпочитал лишний раз не оставлять за собой следов. Его репутация была безупречна. Он хорошенько постарался, отмыв ее буквально до режущей глаза белизны.

Челюсти сжались до чудовищного скрипа, практически до хруста, когда вспомнил, как эта дура поперлась в полицию, чтобы на него заявить! Ему тогда пришлось дать немалую взятку, чтобы замять это дело. Зато с каким наслаждением он сейчас вспоминал красные полосы от ударов на ее лице, когда доходчиво объяснял ей, где она окажется, если еще раз посмеет пожаловаться. И не только она, но и девчонка, ради которой Света готова была на все.

Даже спуталась снова с этим Иваном! Он закусил губу от боли - так сильно поцарапал сам себя при воспоминании об этом. Ему часто казалось, что она жалеет о том, что ушла от своего хахаля к нему. А ведь он дал ей все! Красивую одежду, дорогую машину, кучу драгоценных побрякушек… И все, что требовал в ответ - это быть покорной. Но сначала она захотела пойти работать, затем - вообще развода. А он не намерен был соглашаться ни на то, ни на другое. Впрочем, ему нравилось ее проучивать. Она сама на это напросилась.

Он нетерпеливо постучал по рулю. Выйдет эта дрянь из своего укрытия хоть когда-нибудь? Ни к чему оттягивать неизбежное. Скоро все кончится. Скоро они никогда больше не расстанутся.

Он растянул губы в змеиной улыбке. Конечно, будет жаль потерять все, что имел… Но взамен… взамен у него будет вечность.

С теми, кого он заберет собой. И убьет этим нескольких зайцев разом.

Довольный собой, он хрипло рассмеялся. Поднял голову, сосредотачивая взгляд на окне, за которым следил.

Может, они и были рыбками вод водой, но на этот раз он захватил с собой сачок.

Придумал ход, который подействует наверняка. 

Он кинул взгляд на часы, затем - снова на окно, после чего завел мотор и решительно отъехал прочь. 

Наступило время действовать. 

Кровь в жилах кипела, тело было напряжено, как перед решающим прыжком, но ум - кристально ясен.

Рыбки под водой… На этот раз они от него не уплывут.

Никто из них не уплывет.

Это нельзя было назвать прежней жизнью. Это вообще не походило на жизнь!

Ваня был рядом, как совсем недавно я на это надеялась. Но у меня не было ни малейшей уверенности, что в любой момент он снова не помчится к Свете и на этот раз - окончательно.

Или и того хуже - так и останется навсегда где-то между. Нет, этого я не хотела. Это мне было совсем не нужно.

Труднее всего было бороться с надеждой, которую порождало его присутствие рядом. Когда он готовил это чертово ризотто, когда возился с Никиткой, когда банально загружал холодильник купленными продуктами. Все это порождало опасную иллюзию того, что прежняя жизнь - возможна. И так хотелось обмануться и представить, что ничего этого не было. Что все действительно идет своим чередом. Как раньше…

Как мы оба того хотели. Я - по-настоящему, а Ваня… на словах - хотел тоже. Но на деле я уже не знала, чего от него ждать. Да попросту боялась даже надеяться на что-то хорошее.

Ведь как минимум - он снова ушел к ней. Обещал, конечно, что скоро это все закончится, но как я могла ему верить после всего? Как могла верить после того, как эта связь не завершилась ни после стольких лет, ни после стольких предательств?

Во рту стало горько. Удастся ли мне хоть когда-то спокойно думать обо всем случившемся и при этом не испытывать всех этих болезненных чувств? Словно резали по живому. Словно меня перемолола невидимая мельница и выплюнула, оставив лишь разрозненные кусочки…

Ответом на все это была лишь неопределенность. Но одно я знала наверняка - я так больше не хочу. Не хочу ни с кем делить своего мужа. Не хочу думать, не с ней ли он в моменты, когда не рядом.

Кажется, счастливый финал для нас уже был просто невозможен. Дочь, которую Света родила - это связь между ней и Ваней на всю жизнь. И я знала, что просто не смогу с этим смириться.

Ход моих мыслей прервал заголосивший внезапно телефон. На экране высветилось имя Виктора.

- Да? - ответила еще хриплым после болезни голосом.

- Мия, слава Богу! - выдохнул он в трубку с заметным облегчением. - Я никак не мог до тебя дозвониться. Чуть с ума не сошел…

- Я не получала звонков… - пробормотала растерянно.

- Я звонил много раз… Что-то голос мне твой не нравится. Как ты себя чувствуешь?

- Уже лучше, - улыбнулась я, хоть он и не мог меня видеть.

- А хрипота?

- Это остаточное, правда.

- Значит, ты в порядке настолько, чтобы выйти погулять? - весело спросил Виктор. - Я бы хотел осмотреть тебя лично.

Я едва не покраснела от того, как двусмысленно это звучало. А может, мне это просто мерещилось?

- Вообще-то я как раз собиралась на прогулку с Никиткой, - ответила, подавив неловкость. - Присоединяйся, если нет иных планов.

- Шутишь? Скоро буду. На том же месте, где всегда!

Я улыбнулась, нажав на отбой. Наверно, поступала не до конца честно, держа при себе Вика, хоть и знала, что ничего у нас с ним не выйдет. Но мне так нужно было чье-нибудь дружеское плечо в этой чертовски запутавшейся жизни.

До статуи в парке, у которой мы обычно сидели с Виктором и болтали обо всем подряд, я дошла довольно быстро. Оглянулась на месте, рассчитывая завидеть знакомую высокую фигуру где-то поблизости, но его пока не было.

В ожидании я присела на скамью и стала мерно покачивать коляску с сыном. Странно, но на обычно спокойного Никитку это вдруг возымело совершенно обратный эффект - сын вдруг оглушительно закричал - так, что я потянулась, чтобы взять его на руки и начать укачивать в объятиях. 

Как правило, это работало безотказно, но сейчас Никитка и не думал успокаиваться. Испугавшись, я встала со скамьи, панически оглядевшись в надежде, что Виктор сейчас появился и поможет, но его не было. Склонившись над сыном, я принялась снова его покачивать, свободной рукой при этом намереваясь набрать Виктора. Но Никитка вдруг замолчал - так же внезапно, как заплакал, и в ту же секунду откуда-то из кустов выскочил… Тимур.

Он был чудовищно взъерошен. Испуганно округлившиеся глаза нервно метались по сторонам, как у безумного, пока не замерли на мне.

- Мия! - воскликнул он с облегчением. - Вас сам бог мне послал! Помогите, умоляю!

- Что случилось? - спросила я, испытывая какую-то неясную тревогу.

- Дочка моя! Вика! Ногу то ли сломала, то ли подвернула… лежит там, плачет… не может подняться, бедняжка… а я не знаю, что делать! Я боюсь ее трогать, чтобы не навредить! Мия, умоляю, помогите нам!

Он отчаянно вцепился в мою руку, почти плача, и потянул за собой. По инерции я сделала за ним несколько шагов, но что-то во мне вдруг воспротивилось этому со всей силой.

- Тимур, я же не врач! - попыталась я его образумить. - Нужна скорая! Почему вы не позвонили в скорую?

Его лицо вдруг изменилось. Умоляющее, плаксивое выражение вдруг спало с него, словно маска. Передо мной стоял совсем другой человек. Темные глаза лихорадочно горели, как у фанатика, линия рта, обычно трагически изогнутая, сделалась жесткой и неуступчивой. От этой метаморфозы по спине у меня пробежал холодок страха.

Я сделала шаг назад, готовая развернуться и бежать, но он был быстрее. Оказался рядом за пару секунд, зажал рот грубой, шершавой ладонью и прошипел:

- Дернешься - убью.

Мне вдруг со всей неотвратимостью стало ясно - он сделает это в любом случае. Нужно было звать на помощь. Нужно было биться - это был мой единственный шанс.

Быстро обежав глазами местность, я поняла, что рядом никого нет. Мы отошли от аллеи совсем ненамного, но нас надежно скрыло кустами. Совсем рядом виднелся потайной выход из парка, которого я раньше не замечала.

Нужно было привлечь чье-то внимание. Дать понять, что я здесь.

Я приготовилась лягнуть Тимура, одновременно крепче прижимая к себе сына. Но он словно прочел мои мысли. Едва я успела двинуть его в колено, как ко рту мне прижали какую-то тряпку.