Лерой. Обещаю забыть (СИ) - Гордеева Алиса

 Качаю головой: для него танцевать я не хочу, не могу, не буду! Но всего два слова, брошенных ироничным голосом Амирова, вмиг заставляют меня передумать:

– Струсила, мелкая?

 Встречаюсь взглядом с Лероем и тут же расправляю плечи: я докажу этому напыщенному индюку, что мелкой я была три года назад и с тех пор изменилась, и сильно!

Глава 17. Прощание

Лерой

На взволнованном лице Кшинской ни грамма макияжа, но её глаза сверкают ярче бриллиантов. В растерянном взгляде плещутся злость, азарт, раздражение, а ещё желание доказать, что я ошибаюсь. Глупая, свою ошибку я осознал уже давно, ещё в тот вечер, когда всё вспомнил!

 Шелковистые длинные волосы забраны в тугой пучок на затылке – обычный, ничем не примечательный. Но разве догадывается мелкая, какой вид благодаря этой кульке на голове открывается на её тонкую и изящную шею, какие воспоминания будит во мне это зрелище? Ей невдомёк, как непросто мне стоять сейчас здесь, посреди огромного зала с зеркалами на стенах, и со всех сторон видеть её отражение, замечать, как вздымается от волнения и гнева девичья грудь, обтянутая чёрной тканью спортивного топа, и при этом делать вид, что мне всё равно...

 Наблюдаю, как плавно и неспешно, при этом грациозно и горделиво Арина подходит ближе, не сводя с меня пристального взгляда. Замечаю, как скользит на бёдрах её юбка. И хоть та длиной доходит почти до щиколоток, в контровом солнечном свете, нещадно бьющем в окна, она бессовестно просвечивает, являя моему взору стройные ноги во всей красе.

 Просьба тренера несколько минут постоять в зале наподобие манекена поначалу показалась мне смешной и нелепой. Сейчас же от этой затеи исходит почти осязаемая опасность. И всё же я благодарен этой женщине за возможность увидеть Кшинскую такой – трогательной и красивой, волнующей и сводящей с ума.

 Целую неделю я не находил себе места: мучительные воспоминания о той ночи беспрерывно лезли в голову, преследуя меня повсюду. Да и мелкая постоянно была рядом, не отпуская мои мысли ни на минуту. Однако острое, гнетущее чувство вины и понимание, что свой шанс я с позором упустил, хорошо отрезвляли и помогали не питать глупых иллюзий. А ещё я боялся... Хотя и сейчас дико боюсь.

 Причинив Арине и без того немало боли, я не могу снова обмануть её доверие. Мне даже не хочется думать, что станет с этой милой девочкой, если я опять оступлюсь. Мне страшно открыться новым чувствам, меня пугает одна только мысль: что будет с Кшинской, если на время позабытая и слегка померкшая в свете последних событий любовь к Ксюше вновь возьмёт верх? А потому я изо всех сил делаю вид, что мне всё равно, что Арина для меня ничего не значит. Так правильно. Так лучше для неё. Вот только мне всё хуже и хуже удаётся скрывать свои эмоции...

 Внезапно пространство вокруг заполняется громкой музыкой. Звуки скрипки и контрабаса разбавляются чем-то похожим на аккордеон. Хотя это не важно. О музыке я забываю практически моментально, стоит только встретиться с пронзительным взглядом Кшинской.

 Вижу, что ей не хватает смелости: я её смущаю, но в то же время заставляю злиться, чувствовать, а значит, жить. Наверно, мне следует отвести взгляд или на время закрыть глаза, чтобы Арине стало проще, но не могу: я хочу её видеть. А потому вместо этого только сильнее завожу её, подначивая доказать мне мою же ошибку:

– Ну что, Кшинская, сдаёшься? – стараюсь звучать уверенно и непринуждённо, но одному Богу известно, чего мне это стоит. Но главное – результат!

 Арина мгновенно выпрямляется, и все её тело напрягается подобно натянутой струне. Она стремительно начинает двигаться в мою сторону в такт звучащим ритмам – так быстро, так решительно, так уверенно. Кажется, сейчас эта дикая, разгневанная кошка с уязвлённым самолюбием просто снесёт меня с ног. Но нет, она замирает в считанных сантиметрах, изящно отклоняясь назад, плавно, трепетно, чувственно. Дыхание перехватывает от того, насколько женственной и эротичной Арина видится мне прямо сейчас. Невольно вспоминаю, какой податливой и отзывчивой была эта девочка в моих руках. Но не успеваю насладиться её нежностью, как вновь движения становятся более резкими и требовательными. Дикая страсть вперемешку с томительной сладостной негой будоражат сознание. Кшинская то подбирается близко-близко, пожирая меня откровенным взглядом и маня лёгкими, едва уловимыми касаниями, то отдаляется, целиком отдаваясь танцу. И в эти моменты я чувствую себя одиноким и забытым, хотя и не в силах отвести от неё глаз.

 Мысленно молю, чтобы танец этот не заканчивался. Я хочу больше! Хочу ближе! Хочу вместе с ней, но помню, что моя задача – быть молчаливым манекеном. Теперь понимаю, что пыталась донести до Арины Марина Сергеевна, каких эмоций ждала от неё. Я и сам тону в них, забывая обо всём на свете. Сумасшедший танец! Сумасшедшая девочка! Как я мог стереть из памяти ту ночь, проведённую с ней?!

 Музыка резко смолкает, а следом слышатся одинокие аплодисменты. Марина Сергеевна осталась довольна своей ученицей и что-то говорит Арине, но та замерла в двух шагах от меня и смотрит широко распахнутыми глазами, заглядывая прямиком в душу. Ей не важны слова тренера – она хочет видеть мою реакцию. А я, как последняя сволочь, по-прежнему боюсь её обмануть.

– Неплохо, мелкая, – подмигиваю как ни в чем не бывало, широко улыбаясь.

 Вижу, как начинает подрагивать её подбородок, как прерыввисто выдыхает она своё разочарование во мне. Замечаю, как искорки в её изумрудных глазах блекнут, завтянутые пеленой непрошеных слёз. А потому не выдерживаю и ухожу, бросая на прощание, что подожду окончания её тренировки в машине.

 Сижу в салоне авто битый час, воскрешая в памяти недавний танец мелкой, хотя после всего, что я видел и чувствовал, называть Арину так не поворачивается язык.

 Кшинская спускается ближе к полудню. Приземляется рядом, в очередной раз игнорируя просьбу сесть назад. Она не смотрит в мою сторону и вообще ведёт себя отстранённо и молчаливо. А я не мешаю. Пусть будет так. Моё наваждение обязательно спадёт: мне просто нужно увидеть Ксюшу или услышать её голос.

 Дорога до дома проходит в кромешной тишине. Я хочу извиниться, меня подмывает рассказать девчонке, как сильно она запала в мои мысли. Помню, что обещал поговорить с ней обо всём, но, чёрт побери, не знаю, что ей сказать! Сложно быть честным и откровенным, когда не веришь самому себе.

 – Лерой, – нарушает молчание Рина, стоит нам заехать на территорию элитного посёлка, где расположен особняк Кшинских.– Я могу тебя кое о чём попросить?

– Валяй, – непринуждённо киваю в ответ, бросая на девчонку мимолётный взгляд. Арина сосредоточенно смотрит в окно, словно самое интересное происходит не здесь, не с нами. Сейчас я согласен сделать для неё все. Хотя...

– Паша возвращается, – задумчиво произносит она, а меня бросает в дрожь от одного только имени этого придурка. Мне не нравится начало разговора, меня бесит, что опять между нами появляется Макеев, но я слушаю не перебивая. – Эти выходные мы планируем провести вместе в Никольском. Лерой, давай ты не поедешь с нами.

 Она не просит – бьёт в самое сердце! А мне ничего не остаётся, как с каменным выражением лица смотреть на дорогу, бешено сжимая руль.

– Это не я решаю, – выдавливаю сухо, а сам хочу затормозить и, схватив её в охапку, вытряхнуть из её головы всю дурь. Но что я могу предложить взамен?

– Я поговорю с отцом, не переживай, – отрешённо отвечает Рина, не поворачиваясь в мою сторону. – Думаю: он отпустит.

 А я в этом даже не сомневаюсь! Петя спит и видит, как побыстрее упрочить отношения с Макеевым. Вот только сам я согласиться на это не могу.

– Арина, пожалуйста, не делай глупостей, – хриплю в ответ, понимая, к чему приведёт её уик-энд наедине с белобрысым ублюдком. И сейчас во мне говорит не ревность, а скорее, страх за эту глупую девчонку, постоянно пытающуюся мне что-то доказать. – Не надо быть с ним назло мне. Прошу!