Пешка для наследника (СИ) - Ковалевская Алиса

- Вот видишь, ты, милая моя, таешь от одного только моего прикосновения…

И тут Женю будто током прошибло. Она вывернулась из его «захвата» и заорала:

- Ах ты подлец! Чертов Дон Жуан! Не подходи ко мне ближе, чем на километр! Иди обратно в постельку к своим любовницам! Мне все равно!

А Глеб продолжал улыбаться. Боже, какая же она милая! Особенно в приступе гнева!

- И знаешь, что?! - Женя подошла к нему вплотную и посмотрела прямо в глаза.

- Что?

- Я докажу тебе, что ты для меня ничего не значишь!

И тут же его руки вновь властно притянули Женю. Глеб обхватил неистово вырывающуюся девушку за талию и тихо, но так, что у неё мурашки побежали по спине, произнес:

- Только попробуй! Ты – моя, ясно тебе?! И я ни с кем тебя делить не собираюсь!

- Ой, Боже, собственник проснулся?! Да неужели?! - язвила Женя. - Да плевать мне на твои угрозы! Ты мне никто!

- Это мы ещё посмотрим! - яростно выдохнул Оболонский и жадно впился в её губы, однако на этот раз Женя отвечать ему не собиралась. Она плотно сжала свои губы и в бессильной ярости колотила его в грудь, однако добилась лишь того, что он, издав хриплый рык, ещё теснее прижал её к себе, да так, что Женя очень явно почувствовала, как сильно его желание.

Девушке было уже больно, она не могла дышать, однако Глеба, казалось, это волнует в данный момент меньше всего. Тогда она из последних сил согнула колено и ударила его промеж ног. Глеб взвыл, согнувшись, и, скрипнув зубами, одарил жену убийственным взглядом, но Женя в этот момент уже выбегала из комнаты.

- Хочешь поиграть, милая? - зловеще прошипел он, следуя за Женей. - Поиграем. Только по моим правилам! Я в чужие игры не играю!

Женя самую малость не успела захлопнуть дверь и запереть на замок. Глеб резко толкнул ее, и девушка едва успела отскочить. Увидев перекошенное лицо мужа, она испуганно вскрикнула – он в данный момент напоминал маньяка-убийцу, жаждущего заполучить новую жертву немедленно. Увы, но этой жертвой на сегодня являлась именно она…

- Не подходи ко мне! Убирайся из моей комнаты! - воскликнула Женя, краем глаза ища пути отступления, однако Глеб лишь усмехнулся, запер дверь и начал надвигаться на неё.

- Я тебя предупреждаю! Я буду кричать! - в её глазах уже открыто сквозила паника.

- Кричи! Кроме нас, в этом крыле больше никто не живет! - ядовито выговорил Глеб, подходя к Жене, однако она в мгновение ока оказалась с другой стороны широкой кровати, возведя хоть маленькое, но все же препятствие между ними. Глаза Глеба горели ярким пламенем желания вперемешку с неукротимой яростью. И Женя не знала, чего ему в данный момент хотелось больше – убить или изнасиловать.

- Глеб… - опасливо пробормотала Женя, поняв, что шутки с ним действительно плохи. Он себя почти не контролирует. - Не делай глупостей. - Она крадучись продвигалась к двери.

- А что ты считаешь глупостью, Женечка?! – Оболонский улыбнулся, заметив, как Женя безуспешно пытается открыть дверь.  - Это потеряла? - в его руках заблестели ключи.

- Ключник хренов, - недовольно буркнула Женя.

И в следующее мгновение она уже была прижата к стене. Глеб резко стянул с девушки сорочку, откинул в сторону, не обращая внимания на её крики, и впился в её губы, требуя ответной реакции. Однако на этот раз Женя была настроена весьма решительно. Она не собиралась поддаваться на его ласки. Не переставая, вертела головой, яростно шипя и глядя на Глеба яростным взглядом, однако это, судя по всему, заводило его ещё больше. В очередной раз, когда она открыла рот, чтобы произнести проклятия в его адрес, Оболонский обхватил руками её голову и хрипло прошептал:

- Лучше не сопротивляйся, дорогая, все равно силы не равны.

- Черта с два! - прошипела Женя.

- Сегодняшнюю ночь я намерен провести со своей женой, и никто мне не сможет помешать, даже ты!

- Вали к своим любовницам, они тебя ублажат!

Глеб втянул в себя её запах и, расплывшись в хищной улыбке, протянул:

- Так, как ты, дорогая женушка, меня никто не сможет ублажить.

- Не трогай меня! Убирайся!.. - Женя, яростно сощурив глаза, вновь принялась бить его кулаками, но Глеб, не обращая внимания на это, заглушил её проклятия поцелуем, Женя не успела стиснуть зубы, и его язык проник в её рот, лаская её язычок. И в этот момент его поцелуй стал нежным и ласковым. Она продолжала сопротивляться, однако это сопротивление было все меньше и меньше.

Женя моментально почувствовала, что последние остатки рассудка быстро покидают её. Волна возбуждения охватила её, и она, обхватив его шею, пылко ответила на поцелуй.

«Боже, - пролетало в её затуманенных страстью мыслях, - этот человек действует на меня словно наркотик. И я уже не могу без новой, большей дозы… все большей и большей…»

Оболонский резко оторвал её от пола и бросил на кровать. Не давая опомниться, стащил с себя рубашку и накрыл Женьку своим разгоряченным телом. Он принялся яростно покрывать её тело жадными поцелуями, будто не мог ею насытиться, будто он впервые обладал этой прекрасной женщиной. Глеб совсем обезумел от страсти. Он, хрипло дыша, покрывал её тело поцелуями, ласкал небольшую упругую грудь Жени. Она извивалась под ним и громко стонала, не в силах совладать с нахлынувшими чувствами. Загребая в кулаки простыни, она сбивчиво прошептала:

- Глеб… пожалуйста… Я больше не могу…

И он тоже не мог больше ждать.

Глеб развел её длинные стройные ноги, приподнял бедра и одним рывком вошел в неё. Женя на мгновение ощутила боль от слишком резкого проникновения, но через секунду уже погрузилась в омут желания. Она обхватила его торс ногами и начала двигаться в такт с его движениями, оставляя красные следы на его спине.

- Кошка, - выдохнул Глеб, не прекращая осыпать её поцелуями и проникая в неё все глубже и глубже.

Но Женя словно ничего не слышала… ничего не видела… Она ощущала лишь безумное наслаждение от близости с ним, таким родным и таким любимым… Ещё несколько резких движений, и Глеб почувствовал, как тело Жени пробила сладостная дрожь. Он тоже не мог больше сдерживать себя и с протяжным стоном излился в неё.

Немного придя в себя, Глеб перекатился на другую половину кровати и притянул Женю к себе. Девушка покорно прижалась к его мускулистой груди и закрыла глаза. Сколько времени они так пролежали, неизвестно, однако каждый не решался заговорить, боясь нарушить возникшую идиллию. Первым подал голос Глеб:

- Прости меня, - и крепче прижал жену к себе.

- За что?

- За все. Я осел.

Женя поднялась на локте, чтобы видеть его лицо, и, улыбаясь, закивала:

- Согласна.

- Что я осел?! - Глеб изобразил крайнюю степень возмущения, однако его глаза улыбались ей в ответ, но тут вдруг лицо его стало серьезным: - Женечка, милая моя, я очень хочу кричать на весь белый свет о том, что мы с тобой теперь вместе. Но это слишком опасно. Если кто-то об этом узнает, и ты и я попадем под удар.

Женя тяжело вздохнула и прижалась щекой к его груди.

- Может, ты и прав, - согласилась она.

- Главное, чтобы ты мне доверяла.

- Я доверяю.

- Вот и замечательно. - Глеб зарылся лицом в её волосы и прикрыл глаза, чтобы скрыть проскользнувшую в них боль.

Они вновь замолчали, наслаждаясь подаренным им моментом полной безграничной идиллии. Однако дурные мысли непрошеными гостями уже врывались в сознание, не давая полностью сосредоточиться друг на друге.

- Глеб, - позвала его Женя, безуспешно пытаясь скрыть охватившее её волнение, - кого ты подозреваешь?

- Всех, Жень, - мгновенно ответил он. - Поэтому очень тебя прошу, - он сжал её тоненькую ладошку в своей руке, - не доверяй никому. Ни Даниилу, ни Алексею, ни Виолетте. Каждый из них может тебе навредить.

- А Марго?

Оболонский вздохнул и покачал головой:

- У Маргариты свои приоритеты. Да, она не ангел, я бы даже сказал – дьявол в юбке, но… - он на мгновение задумался, - она не замарает свои изнеженные изящные ручки в чьей-то крови.