Интро Канарейки (СИ) - Задорожня Виктория
— У неё есть имя, ублюдок!
Долгожданное признание
Канарейка
— У неё есть имя, ублюдок! — каждый слог уверенно отчеканенного предложения резал слух Кирилла своей невероятной силой — яростной, подавляющей… Мужчина, мой любимый мужчина, сейчас не в себе… Его изнутри разрывает боль! Со стороны можно подумать, что это просто властный нрав даёт о себе знать, и собственник внутри него защищает свою территорию… Но, мне видно большее, чем остальным! Кирилл не просто мимо проходящий нарушитель, не нужно быть гением, чтобы понять, что связь между ними некогда была глубокой… Слишком глубокой, чтобы сейчас просто всадить ему пулю в голову! От того и дрожь в пальцах, нависающих над курком. Это — его человечность! Сейчас, в душе, он мечется. Хочет защитить, отомстить за меня, но, что-то мне подсказывает, что за пеленой нескончаемого снежного потока, в его небесных радужках можно разглядеть проступившие слёзы…
— Эй, приятель… Опусти пистолет! — Теперь в помутившемся рассудке несостоявшегося похитителя появилось некое прояснение… Он пытается не выдать своего страха, но, получается, откровенно говоря, так себе… Зрелище, будто тигр настиг гиену. Гиена может укусить, иногда даже обхитрить, вот только в прямой схватке победитель предопределён! И от этого моё трясущееся от паники и холода тело пробирает волна жара… Это гордость, восхищение, уважение к мужчине, которого недавно, за те же качества, я осуждала. Но, будь Господин не такой, каким есть, разве выкупил бы он меня с приюта? Разве владел бы тем, чем владеет? Укротил бы прежнего Хозяина? Защитил бы меня сейчас? Нет… Такой, властный и жестокий, он единственный способен на такое!
— Кирилл… Заткнись! Дьявол…что ты натворил!? — Никита опускает пистолет, и одним рывком настигает предателя, заключая ворот припорошенной снегом куртки в железной хватке своих рук. Смотрит прямо в его глаза, не позволяя отвести взгляд — Я спрашиваю! Какого черта ты пытался с ней сделать?!
Ещё немного сдавить капюшон, и Кирилл не сможет дышать! Я вижу, как дрожат скулы композитора, как на сжатых кулаках прорисовались выступившие вены, от того, что он отчаянно пытается сбросить с себя руки Зверя, но тщетно. И после того, что он сделал, после ужаса, который только-что пережила, мне было откровенно наплевать… Наверное, это и есть последствия убийства. Когда сама однажды отняла человеческую жизнь, часть души, самая светлая и сочувствующая, будто уснула… Но, что испытает тот, кто сейчас на грани, в бешенстве, если доведет до конца начатое? Сможет ли он быть самим собой, когда дыхание давнего друга оборвётся от его руки?
Одной мысли об этом достаточно, чтобы все силы внутри изнеможенного тела дали толчок… Я подскочила, настолько быстро, насколько позволяла тяжелая от налипшего снега куртка, и дрожащие, шаткие ноги… Спотыкаясь, снова чуть не падая, добежала до разьяренного Господина… Он не видел этого! Его глаза застилает ярость! Пелена тьмы размывала силуэты… Сжала, так крепко, как умела, до боли в пальцах, его руку, которой он всё сильнее стягивал злосчастный белый ворот
— Никита!!! Прошу тебя, остановись!!! Ещё немного- и он погибнет!!! — какая-то часть его сознания меня услышала… Сначала мужчина немного ослабил хватку… Затем посмотрел на меня, всё ещё не разжимая пальцы… Пелена в радужках начала прояснятся… И он убрал руки, в одно мгновение переметнувшись ко мне. Сжал в крепких, почти болезненных объятиях, зарылся носом в мои растрёпанные, заледеневшие волосы, на миг отстранился, прикоснулся пальцами к лицу, жадно впился в него глазами, вбирая каждую эмоцию… И, на мои холодные щеки закапали теплые слёзы… Его слёзы! Я никогда не видела, чтобы Никита плакал… А сейчас он плачет, прощупывая ладонями каждую часть меня, будто пытаясь удостовериться, что я никуда не исчезла…
Молча стою, не зная, что сказать… Наверное, это и хорошо. Такие моменты слов не терпят. Просто ответила ему, своими бережными, мягкими касаниями… Это моя взаимность! Прошу, прочти её в столь неуклюжем жесте, ведь больше всего сейчас я хочу донести до тебя эти чувства!
— Просто спасибо… Спасибо, что ты здесь! Что ты цела и невредима! — такой гаммы одновременно сплетающихся эмоций мне не доводилось видеть ещё ни разу… В этих глазах, выражении, голосе было всё! И счастье, и нежность, и страх, и гнев…
— Тебе спасибо! Что пришёл…
— Никита! Зачем ты вводишь её в заблуждение?! — чуть отдышавшись, неугомонный безумец снова решил о себе напомнить! Глупец, тебе бы когти рвать, пока представилась возможность! Машинально сжала руки на плечах Господина сильнее, хоть и знаю, что это моё сопротивление не станет преградой, если он опять выйдет из себя! — Она говорит, что любит… Нет, вы слышали такую глупость? — Нервный смешок разошелся по телу неприятным ознобом… Этот человек меня пугает! Даже сейчас, когда я под защитой самого сильного мужчины из известных! — А помнишь ли ты, Канарейка, кем ему приходишься? Нет, серьезно… Просто со стороны выглядит, будто я пытался похитить у жениха невесту, а не безродную у Господина!
Глаза Никиты снова наливаются яростью, он импульсивно сжимает пальцы… Но, после, выдыхает, и снова заключает меня в мягкое тепло своих рук…
— Мне бы следовало в очередной раз напомнить, что это не твоё собачье дело! Только, если тебя и правда настолько сильно волнует судьба Канарейки, отвечу правду… Я никогда не относился к ней, как к безродной! Она- часть меня самого, моей души… Возможно, слишком много времени потребовалось, чтобы принять этот факт… Прости, Элин…
На глаза, от его слов, бесконечно ласкового голоса, невесомых касаний, навернулись слёзы… Я поднесла к губам руки, чтобы не закричать от восторга… Так вот значит как люди плачут от счастья? Для этого всего лишь нужно было услышать Своё имя, названное Его устами…
— Элин? Теперь так её зовут? — скрипя от злости зубами, Кирилл до последнего пытался съязвить, или хоть как-нибудь сбить нас с толку… Но, я больше его не слышала. В голове, раз за разом, прокручивалось это имя… Элин…
— Оно означает "Птица". Ты- моя певчая птица, Канарейка! И, если я заставил тебя почувствовать себя заложницей золотой клетки, прости… — его нежный, бережный взгляд снова воспламенился злостью, и даже неким отвращением, когда Никита перевел его на бывшего товарища. — Теперь и ты послушай, Ублюдок! Элин скоро получит документы, и станет полноправным членом общества. Будет решать сама, с кем жить, кого любить, к кому идти! Если на этом вопрос исчерпан… Исчезни! В память о старой дружбе я не проделал в твоей башке дыру! Но, моё терпение не безгранично… Так что, не попадайся на глаза ни мне, ни ей! Больше никогда!
Как ни странно, в этот раз композитору пришлось сдаться… Он нервно сжал челюсть, пытаясь сдержать очередную неуместную колкость, выудил из кармана измятую сигарету, очевидно не первую неделю провалявшуюся в кармане, достал дрожащей, синей от холода, рукой зажигалку, попытки с пятой подкурил влажный от снегопада табак…
— Завязал… — ухмыльнувшись напоследок, прокомментировал свои действия композитор — Но, сейчас покурю… — обернулся, и медленно побрёл, бросив через плечо последнюю фразу:
— Прощай, Никита, и… До встречи, Канарейка!
Услышав это дерзкое заявление, Господин дёрнулся в его сторону, решительно настроившись не спускать ублюдку с рук неосмысленную фразу… Но я его остановила. Так, как хотела сама… Просто бросилась ему на шею, и прильнула к любимым губам поцелуем. Страстным и настойчивым, как и подобает свободной, влюблённой девушке…
Он ответил со свойственной себе дикостью, страстью, и желанием… Взаимным желанием без остатка обладать друг другом… Подхватил меня на руки, жадно прижал к себе… И мне бы наслаждаться его близостью, вдыхать аромат, греться в объятьях… Но, один вопрос не даёт покоя!
— Никита… — до сих пор произношу его имя с осторожностью, скорее из-за непривычки, чем по заученным устоям. — Почему сейчас?
В упор уставилась в голубые омуты, ожидая откровенного ответа.
