Берта Рэк - Звезда балета
«С ними больше хлопот, чем они того стоят, – думала она в тысячный раз. – Подумать только, сколько времени я сберегла бы утром, когда тороплюсь, и вечером, когда хочу спать! А как трудно скручивать их и прятать под разные парики! Сколько денег стоит мыть голову у парикмахера, когда можно было бы каждый день мыть ее самой! Очень хотелось бы освободиться от них! Если бы только папа и Виктор не поднимали такой шум, стоит только мне заикнуться, что я хочу остричь волосы. Все стригут сейчас!»
В то время все еще стригли волосы. Когда выйдет в свет эта книга о балерине Риппл, возможно, мода на прически изменится. Вполне вероятно, что тридцатипятилетние матроны будут тогда заплетать свои отрастающие локоны в косы с красными лентами на концах. Никто не может предугадать, что сделает непредсказуемая мода; одно только верно: для следящих за модой все модное – хорошо, все отклоняющееся от моды – плохо.
Капитан Барр никогда не следил за модой. По его мнению, которое разделял и майор Мередит, женщина должна иметь длинные густые волосы, и косы Риппл составляли главную ее прелесть. От них обоих она только и слышала: «Остричь волосы? Не приходи больше домой, если ты это сделаешь, Риппл! – Прелестные волосы, волосы моей девочки, которыми я так горжусь?! Я не буду тебя любить, если ты их острижешь! – Не говори больше о такой глупости, выбрось из головы эту мысль!»
«Хорошо», – вздыхала Риппл, не без удовольствия слушая их горячие протесты.
В тот вечер она снова полчаса посвятила расчесыванию своих темных шелковистых волос, которые могли покрыть ее тонкое тело до талии. Она натерла их смесью розмарина и раствора нашатыря. Расчесав волосы, девушка заплела их в две толстые длинные косы, Затем она приняла свою обычную вечернюю ванну. Риппл всегда купалась дважды в день. Утром ей нравилось быстро окунуться и вынырнуть из холодной как лед воды, но по вечерам она предпочитала мыться не так поспешно, медленно вытираться полотенцем, пока голова была занята какими-то мыслями. Риппл любила тщательно растирать тело шершавой перчаткой, намыленной нежным мылом, глубоко погружаться в горячую воду, обтираться холодной губкой, смачивать кожу лавандой – самой невинной и дешевой туалетной водой.
Футболисты обычно очень чистоплотны, это самые опрятные существа человеческой породы. В этом смысле с ними могут соперничать разве что профессиональные танцовщицы. В уборной балетной школы Риппл всегда был чистый воздух, несмотря на царивший там беспорядок. После ванны Риппл благоухала и чувствовала себя отдохнувшей. Она сняла с дивана странно раскрашенное покрывало, устроила себе обычную постель, положила подушки и погасила свет. Девушка легла, удовлетворенно вздохнула и тотчас заснула.
Ей приснился странный сон.
VIРиппл всегда видела сны. Она не привыкла их запоминать и считала, что они заслуживают этого не больше, чем исторические даты. Обычно сны улетучивались и забывались. За завтраком она уже не могла бы их рассказать.
В тот вечер (ибо не было еще и десяти часов) ей снился сон, который живо запечатлелся в ее памяти; она вспоминала его и впоследствии. Ей снилось, что она смотрит с высоты на свою родную долину и видит, как по широкой дороге, одной из тех, проложенных еще римлянами, тянется погребальная процессия.
В Уэльской долине похороны представляют собой церемонию, на которую готов спешить издалека каждый деревенский житель. Они связаны всегда с представлением о черных лошадях и черных траурных перьях. Но эту погребальную колесницу влачили белые лошади и сопровождала небольшая кучка людей – те серые, смутные, расплывчатые фигуры, которые видишь во сне. За гробом шли также отец Риппл, тетушка Бэтлшип в своем боа из перьев и (совершенно некстати!) две-три танцовщицы из кордебалета.
– Послушайте! – воскликнула Риппл, стоя в воздухе на высоте чуть ли не пятнадцати футов. – Чьи это похороны? – Откуда-то донесся голос: – Виктора Барра.
После этого из рядов погребальной процессии послышалось пение. Не похоронный гимн, а шумная веселая мелодия, и Риппл, тоже довольно весело, спросила: – Виктор? Он умер? Я и не знала, что он был болен.
Даже во сне ее охватило смутное чувство изумления, что она не очень опечалена. Неведомые участники процессии пели все громче, все веселее, и шумная музыка разносилась в воздухе…
Риппл вскочила. Она сидела на кровати и думала: «Виктор умер?» – Затем подумала с облегчением: «Нет, конечно, нет! Мне это только снится!» Потом у нее мелькнула мысль: «Но почему же тогда музыка продолжается?»
Музыка, если только можно было назвать музыкой тот дикий шум, который она слышала во сне, все еще наполняла воздух. Она сотрясала его, ревела и, казалось, состояла из смешанных звуков: звучали разные музыкальные инструменты, раздавался громкий топот, слышались громкие мужские голоса.
Голоса пели хором:
Иду на свидание с милой моейВечером поздно в субботу…
И Риппл поняла, что этот шум доносится из комнаты наверху. Он проникал через тонкий потолок, через широко открытое окно рядом с ее постелью. Шум доходил до самого изголовья. Она зажгла свет, и ей показалось, что шум усилился. Разрисованный звездами потолок дрожал; кусок штукатурки упал на простыню, возле головы Риппл. Что это, там танцуют? Судя по стуку, видимо, одна пара танцевала фокстрот. Хор весело ревел:
Я спросил ее, выйдет ли она замуж за меня,И что, вы думаете, ответила она?Она ответила, что не выйдет замуж за меня,Даже если весь мир умрет
«Еще бы, если весь мир умрет! – возмущенно думала Риппл, сидя на постели, откинув назад свои косы и прислушиваясь к этому адскому шуму. – Они, очевидно, думают, что весь мир умер и они должны разбудить мертвых. Который час?»
На ее часиках была половина двенадцатого.
«О, а я думала, что около часа… Так это тот джентльмен наверху? – размышляла Риппл. – Теперь меня не удивляют слова хозяйки, что я услышу его, когда он вернется. У него там гости; интересно, сколько их? Судя по размерам комнаты, там может поместиться человек двести, и по шуму на то похоже. Что за звуки? Граммофон, саксофон, – перечисляла она, – гребенка… да, я знаю, это гребенка, покрытая папиросной бумагой, на такой играл Рекс. Остальные просто вопят. Дикий концерт! Удивительно, что они в этом находят?».
Риппл снова улеглась и подумала, что это просто возмутительно с их стороны, кто бы они ни были. Однако она продолжала не без интереса прислушиваться к звукам ночного веселья в комнате наверху, где всю предыдущую неделю стояла такая мертвая тишина. Риппл не могла удержаться, чтобы не вторить тихонько голосам, поющим веселые популярные песенки тех лет. Этот странный концерт с участием многих мужчин слушала девушка, о присутствии которой они и не подозревали, слушала возбужденная, с блестящими глазами, отделенная от них перегородкой, с одной стороны которой были доски пола, а с другой – синий, раскрашенный, усеянный звездами потолок.
