Елена Свиридова - Возвращение из ночи
Мою душу просто так...
Нет, не кот, а кошка злая!
Глаз зеленый так горит!
Словно змий зеленый, знаю,
Что на дне бутылки спит!
Завязывай с пьянством, Ленька!
— Можно подумать, ты сам не пьешь! — обиделся Белов.
— Во-первых, я не пью, а выпиваю, и только тогда, когда сам этого хочу, а во-вторых я, как ты знаешь, не признаю вообще никакие формы зависимости, то есть рабства, ни вынужденного, ни добровольного.
— Ты хочешь сказать, что я попал в рабство? — с тоской в голосе спросил Белов.
— Может, еще и не попал, но приближаешься к этому состоянию стремительно.
Белов какое-то время помолчал, обдумывая слова друга, потом сказал.
— Хочешь, я тебе сон расскажу? Сплошной сюрр...
— Потом расскажешь. С тобой и так все ясно!
— Джек, скажи честно, а ты... когда-нибудь влюблялся?
— Однажды в Америке... — усмехнулся Джек.
— Ты что, был влюблен, когда в Америке работал? Что ж ты ничего не рассказывал?
— А что рассказывать? Фильм такой был, классика, с Робертом Де Ниро. Разве не видел?
— Ты можешь серьезно? — обиделся Белов.
— Могу, — произнес Джек изменившимся голосом и изобразил на лице трагическое выражение.
— Ну, у тебя же были женщины! — воскликнул Белов.
— Женщины — они и есть женщины, то есть бабы, но причем здесь любовь?
— А Даша?
— Какая Даша? — удивился Джек.
— Ну, помнишь, ты с ней приезжал, когда... вы в фанты играли?
— А... Эта... — Джек поморщил лоб. — Господи, я давно забыл про нее. Такая дура, ну просто пробы негде ставить!
— А эта, Жанет?
— Да ты, правда, с ума сошел! — возмутился Джек. — Госпожа прорицательница, потомственная и дипломированная ведьма с ярко выраженной сексуальной неудовлетворенностью! Она с такой наглостью ко мне клеилась, что я из принципа ее не трахнул! Это просто караул! Подстерегала меня за каждым углом, давила пышной грудью, а потом распускала слухи, что я импотент! Но, как видишь, на моей карьере это не отразилось. Я отчасти из-за нее из Центра сбежал, о чем ничуть, кстати, не жалею.
— Может, она любила тебя? — сказал Белов.
— Не думаю... Просто ее тоже принцип заедал, а вообще-то она неглупая баба... Работала когда-то медсестрой, лучше бы ею и оставалась... — Джек вдруг посмотрел на Белова и спросил уже серьезно. — Ну, и что с тобой будем делать?
— Не знаю... Честное слово — не знаю, — пробормотал Белов.
— Что ж, тогда я знаю, — произнес Джек задумчиво. — Любовь — это самое ужасное, что может вообще случиться с человеком. Кажется, ты меня достал. — Он откинулся на стуле, закрыл глаза и на какое-то время в кабинете наступила тишина.
Белов терпеливо ждал, когда друг выйдет из транса.
Наконец Джек заговорил немного усталым, но совершенно спокойным голосом.
— Мне кажется, она скоро сама появится... Очень скоро. Но тебе придется бороться за нее! Это будет нелегко... А пока пиши статью, Ромео несчастный, не позорь меня перед издательством!
— Я постараюсь... — прошептал Белов.
Белов вышел из лифта, вытащил из кармана ключи и вдруг увидел в полумраке женскую фигуру, сидевшую на сложенной газете прямо под его дверью. В первый момент ему показалось, что это Анна.
Сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Он схватился рукой за стену, зажмурил глаза, и, с трудом переведя дыхание, снова взглянул на странное видение. Но это была не Анна.
— Ирка? — разочарованно произнес Белов. — Что ты тут делаешь?
— Тебя жду, — ответила она, легко поднявшись на ноги и подбирая с пола газету.
— Да что случилось? — пробормотал Белов растерянно.
— Дозвониться тебе невозможно, то ли ты не бываешь дома, то ли телефон отключаешь... Может, пригласишь войти, или мне так и стоять под дверью?
Он повернул ключ, щелкнул выключателем. В прихожей ярко вспыхнул свет.
Ирина, войдя в квартиру следом за ним, поглядела на него с еле скрываемым испугом.
— Ленька, Ленечка, да что же с тобой такое? — Она осторожно провела рукой по его осунувшемуся лицо. — Ведь чувствовала, что случилось что-то, потому и пришла...
— Ничего не случилось, — буркнул Белов, вынимая из кармана сигарету. — Просто работу взял, она у меня не клеится, сижу по ночам, курю...
— Врешь ты все! — заявила Ирина. — Я тебя хорошо знаю. Ты болен, и пьешь... Только вот почему ты пьешь?
Белов хотел ответить что-то резкое, но, посмотрев на Ирину, сдержался. Она была очень хороша, взгляд ее излучал любовь, доброту и тепло. Ему стало совестно и он сказал, как бы оправдываясь.
— Да не пью я, так, было немного... Машка вернулась к матери, сидел один, работа не шла...
— Что ж сам не позвонил? — спросила Ирина. — Или мы не друзья?
— Да что я буду загружать тебя своей хандрой? Ничего, как-нибудь справлюсь...
— А я тебе помогу, — улыбнулась Ирина и стала расстегивать блузку. — Ну, или сюда, неприкаянный мой.
— Нет! — испуганно воскликнул Белов. — Не надо, я не могу...
— Неужели допился так? — с сочувствием и нежностью посмотрела на него Ирина.
— Да не по этому... — пробормотал Белов. — Ирка, ты прости меня, можешь считать, что я сволочь, гад, подлец неблагодарный, но не получится у нас ничего!
— Что ж, — холодно произнесла Ирина. — Может, оно и к лучшему. Я ведь замуж выхожу, Ленечка.
— Да? И кто же он? — спросил Белов, стараясь изобразить заинтересованность.
— Хороший человек. Любит меня без памяти.
— Я тебя поздравляю! — искренне обрадовался Белов.
— Спасибо. — Ирина застегнула блузку, закурила. — Ладно, не буду больше тебя отрывать от твоей статьи и твоей хандры. Покурю и пойду.
— Ирка... Ты, правда, прости меня. Я, я не хотел тебя обидеть...
— А я и не обиделась. Кстати, совсем из головы вылетело, я ведь пришла забрать свое платье! Тебе оно больше не нужно? — спросила Ирина с чуть заметной насмешливой улыбкой.
— Нет, конечно, возьми... — Белов стал рыться в шкафу, но в руки все время попадалось что-то не то, — господи, никак найти не могу, ума не приложу, куда оно подевалось!
— Ладно, не ищи! Я пошутила! — сказала Ирина. — Если найдешь, можешь себе на память оставить, или на помойку выбросить! Я... просто хотела попрощаться с тобой... Ну, уж как получилось... — Она поглядела на него с улыбкой, скрывающей внутреннюю боль. — Только скажи мне, честно скажи — ты совсем разлюбил меня?
Белов промолчал, не в силах ни соврать, ни сказать правду.
— Ладно. Удачи тебе, — Ирина поднялась с кресла. — На свадьбу не приглашаю, а то напьешься еще! Прощай! — она притянула его к себе, поцеловала в губы, рывком бросилась к двери, и через секунду стук ее каблуков раздался на лестничной клетке.
Белов плеснул в стакан коньяка, выпил залпом, и, обхватив руками голову, бросился ничком на диван...
С тех пор, как Анна вернулась в дом Германа, она все еще продолжала свою игру. Пока ей это удавалось довольно удачно, она с удивительным мастерством исполняла придуманную роль, и Герман, судя по всему, полностью поверил ей. Но время шло, ситуация могла обостриться в любой момент из-за какой-нибудь непредсказуемой случайности. Анна нервничала все сильнее и, оставаясь в доме одна, каждый день заново выстраивала в уме схему своего дальнейшего поведения. Надо было четко знать, что она помнит, а что — нет, в разговорах с Германом, в отношениях с ним нельзя было сбиться ни в чем, потому что он, обладая острым, проницательным умом, сразу бы заметил ее ошибку. Она не испытывала к нему ни ненависти, ни отвращения, но и любви больше не чувствовала. Романтическая сказка закончилась, и теперь, после всего, что произошло с ней, никаких иллюзий не оставалось.
Надо сказать, что пока он, словно специально, очень хорошо подыгрывал ей, был тактичен, внимателен, не навязчив, ни о чем не расспрашивал, как и прежде, приносил ей в комнату свежие цветы, изредка оставлял трогательные записки. По вечерам, пожелав жене спокойной ночи, он удалялся в свою спальню. В душе она даже была благодарна ему за то, что он избегает близости с ней по каким-то своим причинам, но причины эти не были ей известны, и неясность ситуации все больше тревожила ее. Сколько времени еще это могло продолжаться?
В один из первых дней после ее возвращения в доме появился тот же самый доктор, которого Герман приводил раньше. Он довольно долго беседовал с Анной, задавал странные вопросы, делал какие-то пометки в блокноте. Выписав несколько рецептов, он попрощался с ней и надолго уединился с Германом. Анна не могла слышать, о чем они разговаривают, и беспокойство ее росло. А вдруг этот въедливый докторишка сумел разоблачить ее?
Когда, наконец, появился Герман, Анна была уже почти на грани истерики. Она даже не пыталась скрыть свое состояние, считая, что для женщины с провалом памяти и расстройствами психики это вполне естественно.
Герман сел рядом с ней, трогательно поцеловал ей руку и сказал заботливым голосом.
— Мой врач советует показать тебя хорошему психиатру. Твоя болезнь, к сожалению, вне его компетенции... Ты не возражаешь, если я займусь этим?
