Светлана Борминская - Цыганочка с выходом

Лабрадор молча ухмыльнулся и стал подбираться поближе к ногам, Дарь Иванна поправила гребешок в волосах и бочком побежала от лабрадора.

„Зря я говорить начал, цапнул бы молча, вот бы она закричала!“ — подумал лабрадор, глядя на отбегающую старушку.

— Меня давно не целовали в губы. Старух отчего-то никто не целует, а они, то есть именно я — люблю поцелуи. Я без поцелуя не засну и никогда не высплюсь, да, — отбегая подальше от дома, вслух грезила Дарь Иванна.

— У кого на что душа вскидывается…

Лабрадор так и не понял, про что бормочет эта неформальная старушка.

— Вон, Танька Достоевская идет! Много написала, Танька? Иди, еще попиши, — бурчала на лестнице Дарь Иванна Кокуркина, встретив гениальную писательницу.

Если бы она только видела, как Татьяна Львовна, едва войдя в свою квартиру, прямо у двери начинает хохотать. Достоевская обожала злых людей, особенно злых на нее. Отчего? А она и сама не знала, но было ей безумно весело наблюдать, как человека корежит при виде ее.

— Я однажды была влюблена… в голубого, правда, я не знала о нем… — произнесла Татьяна и взглянула на критика.

— Правда, Таня? — скрипучим голосом спросил и сочувственно поглядел на черноволосую писательницу Гена Коцюбинский.

— Да, я была сильно увлечена, просто грезила им, — трогательно призналась Достоевская.

— Танюша, у вас не было шансов, — прижав пальцы к губам, прошептал Геннадий. — Ни одного шанса, ни полшансика. Геи не воспринимают женщин, как сексуальный символ страсти.

— Да-а, все ограничилось дружбой и очень краткой, — грустно кивнула Татьяна Львовна, и в глазах ее блеснула такая звезда, что Коцюбинский зажмурился.

— Так бывает, так бывает, — прошептал он и поцеловал Достоевской обе руки, она не сопротивлялась.

— Ну, почему-у-у, Гена?! — с чувством спросила Татьяна, и глаза их встретились. Блестели слезы. — Ге-на?! Почему любовь приходит, и она не-нуж-на! Почему?

— Я не знаю, Танечка.

— И я не знаю, Геночка.

— Никто этого не знает, Танюша.

— Никто.

— И никогда.

— Вон трамвай…

— Бежимте?

— Побежали.

И Гена с Татьяной Львовной, как два переросших школьника, вприпрыжку и шумно дыша, добежали до трамвайных дверок и успели войти.

Трамвайчик зазвенел и пустился бежать по рельсам в горку к синему пряничному вокзалу…

А что Таня тридцать лет назад была влюблена в Геннадия, так когда это было? А вы помните, кто любил вас? И кого вы?.. Я постаралась забыть.

Правда, безрезультатно.

Двойное убийство в „сталинке“ все-таки наделало немало шуму. И хоть ст. следователь Солодкина О.Л. не настаивала на отзыве капитана Сазанчука из отпуска, но немного порассуждав на тему убийств со ст. лейтенантом Иншаковым В.И., заместителем Сазанчука на вверенной территории — поняла, что без Автандила Георгиевича разгрести это сложное дело вряд ли удастся.

Итак, через три дня Автандил Георгиевич снова появился на работе. Не отдохнувший, не загоревший, ко всему привыкший и без проволочек занялся своим обычным делом. Докапываться до истины для капитана Сазанчука было обычной работой, и если он что-то упускал из виду, то лишь потому, что был не Богом, а простым участковым.

Служебные дела не закончились после убийства Н.И. Сидоровой-Гильзаби, они шли чередом и требовали решений, но одновременно с этим Автандил Георгиевич каждый день выяснял какую-то новую подробность, которая могла оказаться решающей в раскрытии преступления.

Собаки смеются — высунув язык, улыбаются — морща нос, строят глазки — мотая мордой, пускают слюни, увидев сосиску.

Лабрадор знал толк в собачьих радостях. Он любил жизнь и нисколько не заискивал перед людьми. Абсолютно случайно начав роман-эпопею о жизни — он стал разбираться в судьбах и характерах также залихватски, как цыганка у вокзала, которая утверждает, что знает про вас все!

Лабрадор просто наугад ткнул лапой, и попал в космический чат под названием „ЛЮДИ“. Доселе ему неизвестный и малоинтересный.

И тайны людской жизни стали раскрываться перед псом, как зонты в дождь. Чтобы что-то понять — надо просто вглядеться — и все. Не надо ничего придумывать, кому, скажите, нужны химеры?

Итак, хроника летающего подъезда продолжается!

Про то, что когда-то будет, я не знаю, — обычно говорил Автандил Георгиевич и продолжал отрабатывать жилой сектор, выясняя все предшествующие убийству подробности. После опроса соседей, знавших Нину Ивановну, вырисовывалась очень многоцветная картина. Оказалось, что у Нины Ивановны все же имелись враги, но все какие-то мелкие и вряд ли способные на убийство.

„Список врагов Нины Ивановны“, аккуратно написал в служебной тетради Автандил Георгиевич и под номером первым занес туда убийцу:

№ 1. Горностаев Дмитрий Исаевич, 1972 г.р., снимал комнату в квартире, принадлежащей убитой, в течение 2-х месяцев, вместе с женой Горностаевой Наталией Михайловной, 1983 г.р., родившей 20 мая в 3 часа 12 минут дочь Глафиру, вес 3 кг 150 г, рост 53 см. Мотив убийства — неясный, мотива нет.

№ 2. Хренков Вениамин, 1952 г.р., сосед, проживающий напротив. В течение последних шести лет сексуально домогался Н.И. С.-Г., совершив при этом ряд противоправных действий. Работает прорабом. Имеет на иждивении жену и дочь, которые к убитым относились нейтрально (?..).

Мотив убийства — садистские наклонности Хренкова.

№ 3. Брат — Антон Иванович Сидоров, 1976 г.р., работает врачом-анестезиологом в клинике лицевой хирургии в г. Базель, Швейцария. С сестрой отношения не поддерживал. Родственная неприязнь — ? Выяснить — почему, подробности…

Мотив убийства — две квартиры, которые занимала сестра?

№ 4. Что у Н.И. было с работой? Почему она ушла с последней работы? Только из-за беспокойного сына или было еще что-то?

Привычные убийства в русских городах, начавшиеся с приходом новых времен, сделали трагедию, произошедшую с Н.И. С.-Г. и ее сыном — чем-то обыденным.

Чтобы не случилось, если ты — не потерпевший, то все проходит мимо и стороной. И, слава Богу! Ведь невозможно вникнуть во все, что творится вокруг, что же тогда делать с собственной жизнью? Когда изволите разгребать завалы и буераки в ней?

Лабрадор задумался…

Потом поднял обе лапы и забарабанил ими по клавиатуре. Откуда у собак столько энергии, хотела бы я знать? Жаль, не изучила в свое время собачьего диалекта — предлагали, а я отказалась. Теперь жалею.

Нину Ивановну забыть было невозможно. Про таких женщин обычно складывают баллады. Ее любили, как любят не очень счастливых, но очень милых при том…