Натали де Рамон - Млечный Путь
— Тем более он должен привязаться к ребенку. Надо показать ему ее УЗИ. Ты вон уже к нему привязалась настолько, что тебя даже не смущает эта авантюрная Аннет в роли невестки.
— Марта, но почему она должна меня смущать? Потому что переспала с Даниелем? Так с ним пол-Парижа переспало.
— Ха! Ну ты и скажешь! Вообще-то у нее есть и другие отличительные качества.
— А что, она вполне хорошенькая, девочка-отличница, правда, излишне предприимчивая, но пойми, это первая девушка, которой всерьез увлекся мой сын. И она от него без ума. Родит ребеночка, глядишь, еще одного. Мне больше ничего от нее не надо.
— А Даниелю?
— Марта, ему сейчас нужна Вивьен! Знаешь, сколько он ей вчера навалял про ушки-сисечки, пока я была у тебя? Почитать?
— Не обязательно. Надеюсь, ты уже ответила ему?
— В том-то и беда, Марта, что я настолько на него зла, что у меня лишь одно желание — написать ему единственную фразу: «Какой же ты идиот»!
— Секса, я так понимаю, у вас сегодня ночью не было?
— Отчего же. Если бы после растирания спины я бы с ним не легла, он бы точно снова подрался с Тьерри. А так мы спустились потом на кухню, и он лихо помог мне навести там порядок. Правда, порезался осколками, но вполне мужественно перенес, когда я мазала его руку йодом и бинтовала.
— Сильно порезался?
— Недостаточно за его художества, на мой взгляд… Ой, Марта, ну что мне ему написать? Он ведь заждался. Вчера вечером, сама понимаешь, было не до переписки.
— Сейчас в Ванкувере почти четыре ночи, так что…
— Сколько? Значит, у нас уже час? Марта! Я должна бежать. Нам сегодня назначено на два часа дня!
Я попрощалась с Мартой, положила трубку на стол и повела курсор к верхнему правому углу, чтобы закрыть страничку, но тут замигал значок нового сообщения и одновременно зазвонил телефон.
Глава 27, в которой я опять схватила трубку
— Привет, — сказала моя мама. — С кем ты болтаешь часами? Невозможно дозвониться!
— Привет, мам. Это по работе, с автором. Что-то срочное? Позвонила бы на мобильный. — Курсор остановился точно на значке сообщения, и я щелкнула по нему.
«Дорогая, единственная, любимая! — писал Странник. — Я больше так не могу. Я знаю, что ты все знаешь. Но, поверь, я даже не мог предположить, что девчонка беременна. Я в отчаянии! И в бешенстве от отчаяния!»
Я помотала головой, не очень веря своим глазам, а мама тем временем советовала мне проверить мобильный, потому что она уже набирала несколько раз, но слышала лишь механический голос, сообщавший, что абонент недоступен, и рекомендовавший что-то там…
— Мам, но у тебя все в порядке? — хрипловато спросила я и покашляла, прикрывая микрофон рукой, чтобы привести в порядок собственный голос. — Я рада тебя слышать, но, извини, мне нужно срочно убегать…
«От этого бешенства и отчаяния я чуть не убил вчера Тьерри… Пойми, я люблю его, но мне невыносимо, что мой сын — неудачник. Он всегда был таким, а теперь я сам же добавил ему»…
— Тебе вечно нужно срочно! А я хочу тебя поздравить! Я скоро снова стану прабабушкой, а ты соответственно…
— Мама! Откуда ты знаешь?!
— Она мне только что звонила и сказала, что…
— Кто?!
— Сесиль. Что с твоим голосом? Простыла?
— Наверное, — прокашлявшись, сказала я. — Сесиль? Тебе? Только что звонила?
— Ну да. Ей же хочется поделиться! Сначала аптечный тест показал, что все в порядке, а сейчас они были в клинике, и все подтвердилось. Они с Николя такие счастливые!
«…Сам же добавил ему проблем. И себе! И тебе! И этой дурочке! Что же делать теперь нам всем?»
— Аптечный тест? Ты знала?
— А ты — нет? Конечно, тебе всегда было наплевать на Сесиль. Ты всю жизнь носишься только с Тьерри! Можно подумать, он у тебя единственный. А Сесиль тебе чужая!
«Даже если Тьерри каким-то чудом не узнает, то я все равно плохо представляю себе»…
— Подожди, мама, я пойду включу мобильный. Вдруг она сейчас тоже не может дозвониться? — С трубкой в руке я направилась к вешалке у входной двери, где стояла моя сумка. — То есть они сегодня узнали и сразу позвонили тебе?
— Именно так. Но, по-моему, ты не рада.
— Да что ты, мама! Я рада, я очень рада!
— Что-то не заметно.
— Мама. — Я одной рукой достала из сумки мобильный, включила его и опустилась на пуфик у вешалки. — Мама…
— Ну и?
Мобильный заверещал в моей руке; мама услышала.
— Звонит? Это она! Ответь, я подожду.
— Нет, мам, это Даниель.
— Тьфу… Пожалуйста, не говори ему пока! Пусть девочка сама порадует папу! Целую. — И она отключилась.
Я тоже разорвала связь и поднесла к уху мобильный.
— Да, дорогой.
— Ты дома? Болтаешь по домашнему телефону?
— Я уже собираюсь. Мама звонила.
— А, ну тогда понятно.
— Не волнуйся! К двум мы все равно должны успеть!
Тут в замке определенно зашевелился ключ.
— А я и не волнуюсь, — сказал Даниель и открыл дверь.
Я оцепенела на своем пуфике.
— Ты прочитала мое письмо? — Он закрыл дверь и показал пальцем на мой компьютер. По экрану сейчас плыли рыбки заставки, маскируя собой письмо Странника.
— Какое еще письмо? — Я смотрела на мужа снизу вверх и была не в силах пошелохнуться.
Он неожиданно разулыбался.
— Ты такая смешная с телефонами в обеих руках. Давай сюда. — Он забрал у меня трубку и мобильный. — Ты так растерялась, даже забыла разъединить. — Продолжая улыбаться, нажал кнопочку связи на моем аппарате, и тот тут же зазвенел в его руке. Даниель посмотрел на экранчик и сказал: — Это Сесиль. Ответить?
Я смогла лишь кивнуть.
— Да, дочка! А мама в туалете. Да, дома. Мы собираемся ехать к врачу. Ага, на постоянный цемент. Ну… да… Да что ты! — Его лицо просветлело. — Не может быть! Правда? Поздравляю!
Я вдруг почувствовала необыкновенный прилив сил и потянула руку к телефону. Даниель закивал мне, сказал:
— Дочка, передаю трубку маме, порадуй ее. — И протянул мне мобильный. — Шикарная новость, дорогая!
Я забрала телефон, разговаривая с Сесиль, направилась к компьютеру, нажала на клавиатуре клавишу перезагрузки, закрыла бук и, продолжая беседу, ушла наверх в спальню.
Когда я уже готовая к выходу спустилась вниз, Даниель жарил на кухне яичницу и прихлебывал что-то из кружки.
— Дорогой, мы опоздаем!
— Ну и ладно. Я все равно не собираюсь сегодня возвращаться на работу. Кофе не хочешь? — И показал на кофеварку. — Я много сварил. Будешь яичницу?
— Ты же знаешь, я ее не люблю. А кофе выпью. И от бутерброда не отказалась бы. Тебе сделать?
