Сьюзен Кэрролл - Жена Для Чародея
– Так поспешим, покуда меня не покинула храбрость!
Анатоль гладил ее шелковистые волосы, но не находил слов, чтобы подбодрить свою отважную женушку. Оставалось лишь одно - увлечь ее к постели. Уложив Медлин на покрывало, он лег рядом с ней. Девушка напряглась… и Анатоль, ощутив это, с горечью подумал, что не в силах ей помочь.
В этот миг Анатоль совершил убийственное открытие. Он спал со многими женщинами, но в этих грешных соитиях не научился любить. Соложницы всегда брали от него то, что было им нужно, и он поступал так же. И вот теперь рядом с ним в темноте лежала его жена - испуганная, ждущая того, что Анатоль не мог ей дать.
Он осторожно привлек девушку к себе, неуверенно поцеловал. Свечу-то он погасил, но даже дар Сентледжей не мог погасить луну. Лунный свет проникал сквозь занавеси, заливал серебром постель, выхватывая из темноты соблазнительные до муки видения: округлое девичье плечо, пламенные волны волос, розовый сосок, изгиб белоснежного бедра…
Тело Медлин было совершенно, но казалось совсем крохотным рядом с его мощными формами. Рука Анатоля, лежавшая на ее груди, казалась слишком грубой и сильной, и он страшился сжать округлые холмики плоти, чтобы не причинить боли.
Он обращался с Медлин бережно, словно с драгоценным хрустальным сосудом, но с горечью чувствовал, что девушка напрягается от каждого его прикосновения, от самой нежной ласки.
Когда Анатоль раздвинул ее ноги, она задрожала, и он мысленно посетовал на неудобства девственности.
Он предполагал, что все будет по-другому. Истории о Сентледжах и пылкой страсти, которую они пробуждали в своих выбранных невестах, вошли в легенды, как история Ланселота и Гвиневеры. Девственность не мешала этим женщинам обладать такой же горячей кровью, как их мужья.
Рассказывали, что Просперо однажды увел чужую невесту прямо от алтаря… а дед Анатоля после свадьбы появился из спальни только через три дня, и его юная жена мечтала снова туда вернуться.
Но сейчас, держа в объятиях свою дрожащую жену, Анатоль ощущал себя не легендарным любовником, а простым смертным, близким к отчаянию. Возможно, Медлин права, и в первый раз не надо требовать многого?
Перевернув девушку на спину, он приподнялся над ней на вытянутых руках, стараясь не смотреть в ее широко раскрытые испуганные глаза.
– Ты готова? - прошептал он.
Глупый вопрос. Медлин замерла под ним, словно, побежденный противник, который ждет последнего рокового удара.
И все же храбро кивнула.
Стиснув зубы, Анатоль изо всех сил сдерживая естественное желание как можно глубже войти в ее манящую влажную теплоту, изо всех сил старался быть понежнее.
Но, боже милосердный, до чего же узкими оказались врата в это девственное лоно! Оставалось лишь ворваться силой, одним стремительным ударом взломать преграду ее девственности. Плоть их слилась, и это упоительное чувство потрясло его, но негромкий крик боли едва не лишил мужества
Анатоль замер и спросил, совершив самый героический поступок в своей жизни
– Хочешь, чтобы я перестал? - Воцарилось молчание… и он понял: его рассудок, если не сама жизнь, в руках Медлин. Потом она тихо ответила:
– Н-нет.
Поцелуй, который Анатоль запечатлел на ее устах, был скорее благодарным, нежели страстным с глухим стоном он вошел в нее глубже, и тогда ему почудилось, что тело Медлин под ним слегка расслабилось.
Возможно ли, чтобы после боли пришло желание? Может быть, если он начнет снова, медленнее со всем присущим ему умением, - ему удастся пробудить в невесте хотя бы подобие страсти?
Анатоль осыпал поцелуями ее шею, упорно стараясь следовать размеренному ритму… Но у него слишком давно не было женщины, а Медлин была такой сладостной, бархатисто-теплой, совершенной. Он погружался все глубже и сильнее, а его поцелуи становились все лихорадочней.
Сладостный взрыв пришел неожиданно, со всей яростью шторма, который так часто обрушивался на скалистые корнуэльские берега. Волна блаженной боли взметнулась ввысь, и Анатоль хрипло закричал.
Он рухнул ниц, почти потеряв сознание, и лежал так, обессиленный, раскаиваясь в том, что потерял власть над собой. Раскаяние лишь усилилось, когда Анатоль понял, что придавил Медлин всем своим весом.
Он в ужасе откатился в сторону. Девушка лежала так неподвижно, что на миг показалось - не дышит.
– Медлин! - Анатоль тронул ее за плечо. Она вздрогнула от его прикосновения, но не ответила. Спутанные пряди волос закрывали лицо. Проклиная себя за небрежность и грубость, Анатоль неловко убрал волосы с ее лица.
Плотно зажмуренные глаза Медлин открылись.
– Это все? - спросила она, недоверчиво глядя на него.
– Да, -хрипло ответил Анатоль. Немного поморщась, словно от боли, Медлин села в постели, подтянула покрывало к груди.
– Мне теперь можно говорить?
Анатоль боялся того, что может услышать, и все же кивнул. Она имела полное право упрекать его в грубости, неуклюжести, неумении владеть собой. Только бы не начала плакать. Он и так чувствует себя чудовищем.
Медлин по-птичьи склонила голову к плечу, как делала всегда, когда что-то обдумывала. Анатоль подобрался.
– То, чем мы только что занимались… - начала она. - Это значит, что теперь у меня будет ребенок?
Ребенок? Как обычно, Медлин застала его врасплох. Мысль о ребенке даже не приходила в голову Анатолю, когда он держал Медлин в объятиях.
Он вдруг ужаснулся, представив себе, что когда-то, при таких же обстоятельствах, его мать была очень похожа на Медлин. Мягкая, с задумчивыми глазами, мечтающая о ребенке. А потом родился он, Анатоль.
– Это не всегда случается сразу, - поспешно ответил он. - Обычно требуется много таких ночей.
– О, значит, нам снова придется это делать?
Смятение, прозвучавшее в ее голосе, хлестнуло Анатоля не хуже пощечины.
– Ну, не прямо сейчас, - сказал он.
– Хорошо. Думаю, я бы не смогла.
– Тебе было так больно? - тихо спросил Анатоль.
– Нет, но я слишком устала. - Медлин смущенно натянула одеяло повыше, словно пыталась укрыться от его взгляда. - А что мы будем делать теперь?
– Наверное, спать.
– Каждый в своей постели?
Анатоль сразу понял, на что она намекает.
– Конечно, - кивнул он, сел и стал собирать пола разбросанную одежду. Натянув панталоны, он подхватил сапоги и рубашку. Медлин уже вытянулась под одеялом, очевидно, не решаясь при Анатоль даже поднять свою ночную рубашку. Просто зарылась в подушку, притихла и ждала, чтобы он ушел.
Анатоль не понимал, почему это причиняло ему такую боль. Когда он спал с другими женщинами, он потом всегда стремился побыстрее расстаться с ними. Почему же сейчас должно быть иначе?
