Энтони Капелла - Пища любви
— Это дело рук мафии, — в отчаянии пожаловался он Алену. — Раз уж эти мерзавцы к нам прицепились, тут уж ничего не поделаешь.
У Алена не было ни малейшего желания еще раз встречаться с Теодоро и его компанией любителей макарон.
— Что ж, придется смириться. Купите новые приборы и поднимите цены еще на десять процентов.
Друзья Бруно и Томмазо очень скоро обо всем узнали. Винсент, Систо и остальные частенько приходили и приносили что-нибудь ворованное. Ведерки для охлаждения вина были позаимствованы в «Хилтоне» и «Интерконтинентале», кухня наполнилась предметами, исчезнувшими из «Рэдиссон» и «Мариотта». Однажды Систо примчался на мотороллере, зажав под мышкой кухонную мойку, вес которой уравновешивался электрической соковыжималкой, которую он вез в пакете, висевшем на противоположной стороне руля.
На декораторов денег не хватило, поэтому всю работу Томмазо и Бруно сделали сами. Они как раз красили стены, когда услышали странный звук, доносившийся из-под груды тряпок. Это оказался старинный телефон, который за много лет так охрип, что его звонок больше напоминал тихое верещание.
— Pronto, — сказал Томмазо, сняв трубку.
— Это «Il Cuoco»?
— Si, но мы еще не открылись.
— А когда откроетесь? — нетерпеливо поинтересовались на том конце провода.
— Через две недели, в субботу, — наобум ответил Томмазо.
— Хорошо. Я бы хотел забронировать столик.
— Первый посетитель — удивленно сообщил Томмазо, повесив трубку. — Такое впечатление, что все это правда.
Лаура решила надеть белые шорты, которые давно не носила. Но оказалось, что они на ней не сходятся. Она померила брюки, те тоже оказались тесны в бедрах.
Раньше ей было все равно, сколько она весит. Но теперь, осматривая себя в зеркале, она была вынуждена признать, что фигура ее сильно раздалась.
— Ничего страшного, — сказала Юдифь. — У меня куча шмоток, которые мне малы. Можешь их взять. А для занятий потрясающим сексом так даже лучше, правда?
Лаура призадумалась. Она никогда не говорила подруге, что секс с Томмазо можно назвать потрясающим. Конечно, Томмазо очень красив, а еда, которую он готовит, сильно заводит ее. Но что касается секса, Лаура постепенно укреплялась во мнении, что Томмазо… как бы это сказать? немного прямолинеен. Не говоря уже о небрежности. За то время, которое у него уходит на секс, не приготовишь даже традиционную римскую пиццу. Неторопливый и дотошный во всем, что касается готовки, он превращался в совершенно другого Томмазо — нетерпеливого, безудержного итальянца, который ездит со скоростью девяносто миль в час, залпом проглатывает эспрессо и галопом проносится по картинной галерее. Но поскольку все остальное было прекрасно, Лаура решила, что эту цену она заплатить в состоянии.
Когда Бруно наконец набрался смелости и сообщил Алену, что увольняется, шеф-повар отвел его в сторонку.
— А куда вы уходите? — спокойно спросил он.
— Собираюсь открыть свой ресторан.
— В Риме?
— Si, в Риме.
Ален вздохнул.
— Послушайте, — сказал он весьма дружелюбно, — вы хороший повар. И если я бывал с вами слишком строг, то это лишь потому, что вы такой же, как я сам. Вы очень хорошо чувствуете пищу, у вас прекрасные возможности. Но можете ли вы, положа руку на сердце, сказать: я знаю абсолютно все?
— Конечно нет. Никто не знает.
— Тогда почему вы так торопитесь закончить свое обучение? Если вы хотите уйти отсюда, позвольте мне кое-кому позвонить. Я найду вам работу у хорошего шефа, который многому вас научит. Неужели вам не хочется работать с лучшими из лучших? Я могу позвонить Брасу, Мартену, Дюкассе… даже Адриа, если вы захотите поехать в Испанию. Мы ведь общаемся друг с другом, вы же знаете. Одно мое слово — и любой из них найдет для вас место, как я нашел его для Хуго. Вы еще недостаточно опытны, чтобы открывать свой ресторан. Погодите несколько лет, поучитесь побольше, а потом, когда будете готовы, мы поможем вам открыть настоящий ресторан, в котором вы достигнете своих вершин. Уверяю вас, такие вещи не делаются поспешно.
Бруно смутился. Имена, которые Ален только что назвал, были именами его кумиров. Несколько месяцев назад он дал бы отрезать себе правую руку за счастье услышать, что он достаточно хорош, чтобы работать с Ги Мартеном или Мишелем Брасом.
Но несколько месяцев назад многое было по-другому. Каким-то образом его чувства к Лауре изменили и отношение к еде, а блюда, которые он для нее готовил, помогли ему обрести себя, и пути назад уже не было.
— Спасибо, шеф, я вам очень признателен, — ответил Бруно — Но я уже все решил.
— Старый проныра, — прокомментировал Томмазо разговор Бруно с шефом. — Знаешь, зачем ему нужно выпроводить тебя из Рима? Чтобы «Il Cuoco» не переманил всех его клиентов.
— Томмазо, скажи мне честно, — спросила Лаура однажды утром, одеваясь, — я толстею?
— Конечно нет, — ответил он, и это была чистая правда, потому что Лауру, хоть она и набрала вес, никак нельзя было назвать толстой.
Томмазо вздохнул. Лаура с ее потребностью в утешении, не говоря уже о более чем скромном темпераменте в постели, начинала его утомлять.
В Риме очень мало спортзалов. Большинство итальянцев, едва заметив в зеркале первые признаки отрастания живота, сразу же покупают себе или новые брюки, или новое зеркало. Женская же половина населения имеет генетическую предрасположенность к стройности, по крайней мере до свадьбы. Поэтому не удивительно, что, впервые появившись в заведении с громким названием «Спортзал Сан-Джованни», Лаура обнаружила среди посетителей нескольких американцев, в том числе и Кима Феллоуза. Одетый в вылинявший спортивный костюм с эмблемой его родного Восточного берега, он накачивал мышцы, орудуя лжевеслами гребного тренажера, на эргометре которого маячила цифра «28».
— Здравствуйте, доктор Феллоуз, — окликнула его Лаура, залезая на бегущую дорожку.
— С добрым утром, — ответил Феллоуз. Он уже заканчивал свою ежедневную тренировку и немного запыхался. — Никогда вас здесь не видел.
— Я сегодня в первый раз, — объяснила Лаура.
Он наблюдал за ней, когда она начала свой забег. Кожа ее быстро покрылась испариной, и воздух вокруг нее наполнился легким сладковатым запахом. Это был запах летних трав, меда, оливкового масла и соли — того, из чего готовил Бруно. Он шел от кожи Лауры, смешавшись с ее естественным запахом.
Судя по показаниям приборов, Ким уже достиг тысячеметровой отметки, но продолжал грести, с удовольствием наблюдая за Лаурой. Она стянула волосы в хвост на затылке, и короткие кудряшки на шее намокли от пота, напоминая капельки на стакане холодного белого вина. Есть в ней что-то несомненно приятное, подумал Ким Феллоуз. Обычно студенты бывают немногим лучше, чем надоедливые дети — избалованные отпрыски богатых родителей. А Лаура совсем другая. На его занятиях она жадно впитывала знания, как человек, который всю жизнь только о них и мечтал, и сразу с готовностью отказалась от школьных приемов обучения в пользу настоящих, серьезных.
