Беззвучная нота - Нелия Аларкон
Она прижимает сумочку к груди.
— Я не дурочка. Я не виню тебя за это.
Я поднимаю глаза в замешательстве.
— Этот человек — не ты, Грейси. — В мамином голосе звучит мольба. — Двадцать четыре года я растила тебя, и ты ни разу не повысила на меня голос. Но как только ты связалась с тем мальчиком… — Она поджимает губы. — Он бунтарь и нарушитель спокойствия. Что я тебе говорила о таких типах?
— Что я должна их избегать, — заученно отвечаю я.
Это вбивали мне в голову с пяти лет.
Тогда мама запрещала мне играть с соседскими ребятами, даже если они учились в моей начальной школе.
Эти типы не становятся хорошими только потому что на них хорошо влияют. Они всегда сами оказывают влияние. Так что держись от них подальше, хорошо?
— Он научил тебя быть развратной и неуважительной. Он превратил тебя в того, кого я не узнаю.
Мои глаза зажмуриваются. Разочарование разгорается и мешает дышать.
— Не меняй тему. Дело не в Зейне. Дело в том, что ты пришла ко мне на работу и приказываешь мне и моему начальству.
— Я пытаюсь спасти тебя.
— От чего? От вечного проклятия?
— Ты не можешь думать, что любое из этих решений, которые ты принимаешь, приведет тебя к чему-то лучшему? Жизнь — это не волшебный фокус. Если ты вкладываешь в нее только тьму, то не жди, что в конце концов появится свет. Темнота внутри, темнота снаружи.
— Посмотри в зеркало, мама. Кем, по-твоему, является Джарод Кросс? Святой?
— Грейс Джеймисон, имей уважение. — В ее голосе слышится раздражение. — Не сравнивай моего мужа с его непутевыми детьми.
— Джарод Кросс намного, намного хуже Зейна, Датча или Финна. Я серьезно, мама. Тебе нужно уйти от него, пока не стало слишком поздно.
— Опять это. — Она закатывает глаза.
— Ты не представляешь, но ты спишь рядом с…
Мама вскакивает на ноги так быстро, что кресло за ее спиной крутится на задних ножках, а потом встает на место.
— Ты думаешь, я боюсь? — Она похлопывает себя по груди быстрыми движениями, как бабочка, только что вышедшая из кокона и пробующая свои крылья. — Думаешь, в том старом районе я не заключала сделок с дьяволом, чтобы выжить? Я пробиралась через грязь, чтобы прожить еще один день, чтобы продолжать жить в этой дрянной квартире, на дрянной работе, получая эту дрянную минимальную зарплату. Каждый день был борьбой. Каждый день был адом.
Слезы застилают мне глаза, потому что я знаю, как тяжело было маме, но впервые слышу, как она признается мне в этом.
— Я шла сквозь эту густую, уродливую тьму, потому что свет по ту сторону был ветхой крышей над головой, потрепанной одеждой и убогой школой, в которую ходила моя дочь. Ты говоришь, что Джарод Кросс темный и злой? Отлично. Я приму эту тьму, потому что, по крайней мере, пока я пробираюсь через нее, я могу зайти в такую шикарную академию, как Redwood Prep и сказать директору, чтобы он принес моей дочери чертов чай!
По моему лицу стекает слеза.
Грудь словно проваливается внутрь.
Мама делает дрожащий вдох, ее ресницы беспокойно трепещут. Должно быть, она и сама борется со слезами, но не дай Бог, чтобы хоть одна упала на лицо и испортила дорогой макияж.
— Я все улажу с Redwood Prep. А ты собирай вещи и будь готова к отъезду, — жестко говорит она.
Появляется Слоан, ее голубые глаза большие и обеспокоенные. Я смотрю на нее, мое дыхание сбивается.
Как бы больно мне ни было, я не могу этого сделать.
Я не могу убежать.
Я качаю головой.
— Ты моя мама, и я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, но ты должна уйти. Сейчас же.
— Ты действительно хочешь этого? — Мама наклоняется вперед. — Потому что если я выйду в эти двери, ты меня больше не увидишь, Грейс. Ты хочешь жить по своим правилам? Отлично. Но я не подниму тебя, когда ты вернешься, вся в крови, синяках и слезах. Тогда я не буду тебя жалеть.
— Мама…
Она смотрит мне прямо в глаза, ее лицо ожесточено, как кремень.
— Теперь… ты все еще хочешь, чтобы я ушла?
ГЛАВА 21
Зейн
— Эй, эй, эй, проведете меня через это снова?
Датч все еще сжимает гитару, но он не сыграл ни одной ноты с тех пор, как мы с Финном вернулись из тюрьмы и отправили сигнал о встрече в репетиционном зале.
— Кто-то убил Славно, но перед тем, как он умер, подсунул уборщице что-то важное. Вот этот Ромео, — Сол показывает на меня, — копался в мусорном баке, чтобы достать это…
— Это был один мусорный пакет.
— Это считается, — говорит Финн, поднимая взгляд от своей книги.
Книги, которую, как я знаю, он не читает, потому что уже три минуты не переворачивает страницу. С тех пор как он отклонил папин звонок, у него странное настроение.
Ну, более странное, чем обычно.
Финн тихий, но я его брат. Я знаю, как читать его «тишину». Эта тишина действительно чертовски тяжелая.
Сол продолжает резюмировать.
— «Улики» Славно — это ключ от склада, но тот склад, который они проверили здесь, в городе, не принадлежит этому ключу. Так что теперь они вернулись к исходной точке. Славно все еще мертв, а у них все еще нет улик.
Датч сужает глаза.
— Без шуток. Я все это понимаю, — говорит он категорично. — Но я не понимаю, кто сказал тебе, что ключ — это улика? Почему ты так уверен, что он был от Славно?
— Так сказала уборщица.
— Именно. Кто эта уборщица? Откуда она взялась?
Раздраженный, я пожимаю плечами.
— Не знаю.
— Ты не знаешь? — Датч вскидывает бровь, и мне так хочется разбить ему нос, что запястье начинает чесаться. Я использую барабанную палочку, чтобы почесать его, пока рассуждаю, почему бить близнеца по лицу — плохая идея.
Потому что у него две рабочие руки, а у тебя одна.
Справедливое замечание.
— Разве ты не видишь резьбу на кресте?
Я вытаскиваю барабанную палочку из перевязи и указываю на ключ в руке Сола.
Мой лучший друг смотрит на него.
— Похоже на знак плюс.
— Я так и сказал, — бормочет Финн, переворачивая страницу.
Бросаю на него взгляд.
— Это может быть отвлекающим маневром.
Я насмехаюсь. Должно быть, обреченность и мрачность Датча передалась Солу. Или,
