Ненужная мама. Сердце на двоих - Вероника Лесневская
- Дай хоть зашить, Руст… - и отборный русский мат.
Улыбаюсь в кислородную маску, что ложится на мое лицо. Двойняшки родились, живые и здоровые. Семья за ними присмотрит. Я сделала все, что могла. А остальное уже неважно.
Глаза закрываются…
Последнее, что я слышу, - это писк кардиомонитора.
Глава 20
Гордей
Приборы панически пищат, возвещая о беде. Меня охватывает острое желание заткнуть уши ладонями, зажмуриться и заорать в унисон, но я сохраняю внешнюю непоколебимость, сжимая ледяную женскую руку.
Я нужен ей сейчас…
Пустой, стеклянный взгляд устремлен на кардиомонитор, где ползет идеально прямая линия. Врачи делают все возможное, а я отупело сижу рядом в роли мужа, которого в порядке исключения коллеги допустили на операцию. Родственников не лечим – негласное правило, и в данный момент я четко осознаю, почему… Сердце дико болит, руки дрожат, когда видишь, КТО лежит на операционном столе. Знания и опыт улетучиваются, а ты сам из успешного доктора превращаешься в слабого человека, который просто любит и… теряет.
Разряд. Еще один. Адреналин.
Я не имею права вмешиваться, но после нескольких безуспешных попыток вытащить ее с того света - не выдерживаю.
Мне пытаются всучить мяукающего ребенка, а я отмахиваюсь от свертка, поднимаюсь с места и становлюсь рядом с кардиологом. Он тоже профессионал, но не бог. Как и я… Включаюсь в работу, помогая ему реанимировать мою… теперь уже пациентку. Стараюсь забыть на секунду, насколько она ценная для меня, и абстрагироваться.
Сам беру в руки дефибриллятор.
Прямая дергается на мгновение – и опять превращается в тонкую нить.
Не уходи, прошу!
Врач во мне признает, что все кончено, и отмечает время смерти, а мужчина… медленно погибает вместе с ней. Оба не справились.
Я потерял ее. Это полностью моя вина.
Бросаю взгляд на бледное, безжизненное лицо и открываю рот в немом крике. Вместо жены на холодном столе…
- Вика… Нет!
Просыпаюсь в лихорадке и сразу же хватаюсь за телефон, проверяя список пропущенных.
Ни-че-го. Пусто.
На часах десять вечера, а она так и не перезвонила. Я каждые пять минут смотрел на дисплей в ожидании сигнала. Ни на миг не выпускал трубку из рук, даже когда провожал родителей и укладывал Алиску. В какой-то момент я вдруг отключился у детской кроватки, будто у меня внутри аккумулятор сдох.
Сейчас дочка ворочается, потревоженная шумом и, наверное, моим голосом. Не исключаю, что я звал Вику во сне. Слишком реалистичным был мой кошмар.
Аккуратно укачиваю малышку, а сам гипнотизирую контакт Богдановой.
Первый порыв – набрать ее номер, несмотря на поздний час и наш уговор. Наплевав на все, я поддаюсь ему.
Спустя долгие месяцы разлуки я осознал и принял неизбежное: Вика очень дорога мне. До боли. Но ведь это не значит, что ее постигнет та же судьба, что и мою жену?
На этот раз я все сделал правильно! Я уверен, черт возьми!
С ней ничего не могло случиться! Я спас ее и отпустил, что в нашей ситуации было лучшим исходом… Однако долгие гудки заставляют мои внутренности скрутиться в морской узел.
Трубку так никто и не берет. Я не сдаюсь. Настойчиво звоню еще раз. И еще… Телефон нагревается в руке, а я сбиваюсь со счета, сколько вызовов улетает в никуда.
Разозлившись, оставляю Алиску и вылетаю на кухню. Нахожу на столе начатый отцом коньяк, наливаю себе в обычную кружку – и выпиваю залпом. Алкоголь обжигает горло. Морщусь. Черт, я забыл, когда употреблял в последний раз. Очень давно.
Обреченно падаю на кухонный уголок, откинувшись затылком на холодную, твердую стену. Нервно вожу пальцем по дисплею телефона. Проходит минута, две… Неизвестность душит, а тревога не отступает.
- Богданов, мать его…
Спохватившись, судорожно ищу контакт ее брата. Тяжело сглатываю, услышав в динамике ленивый, сонный мужской баритон. Поздно для звонков, но я в таком неадекватном состоянии, что мне все равно.
- Привет, Назар, можешь выяснить, что с Викой? – говорю, будто прыгаю с места в карьер. Спешу, не желая тратить драгоценное время. - Не могу ей дозвониться.
- Наверное, потому что она не хочет тебе отвечать, - жестко перебивает он. – Мы общались сегодня, у нее все хорошо.
- Давно? Мы тоже созванивались вечером, но я хочу знать, что происходит с ней прямо сейчас. В эти минуты, - настаиваю, постукивая указательным пальцем по столу. - Считай это интуицией.
- Бред какой-то на ночь глядя, - устало сокрушается он, но все-таки сдается. – Хорошо, подожди.
Киваю потухшему дисплею, вновь тянусь за бутылкой, делаю глоток прямо из горла. Подумав, выплевываю в кружку. Не хватало еще напиться до беспамятства и Алиску потерять.
Подскакиваю на ноги, нервно меряю шагами пол. Сделав круг, сажусь на край столешницы. Отталкиваюсь, опять встаю. Мечусь к окну, открывая его нараспашку.
Телефон упрямо молчит.
- Да вы издеваетесь надо мной! – выплевываю в пустоту.
Психанув, сам звоню Назару. Занято…
Мне так хреново, как не было никогда. Я предчувствую, что случилось что-то плохое, но никак не могу на это повлиять. Руки невольно сжимаются в кулаки, которыми я упираюсь в подоконник. Часто и шумно дышу, впиваясь бездумным взглядом в ночное небо, усыпанное звездами. Все мои мысли с Викой.
Вбираю свежий воздух полной грудью, но кислорода все равно не хватает. Легкие стягивает жгутом, беспощадно давит и вдруг… резко отпускает.
Телефон оживает в стиснутой ладони.
- Что с ней? – рявкаю в трубку.
- Уже все нормально, - растерянно произносит Назар. Его тон заметно изменился, будто за это время у него перед глазами вся жизнь промелькнула, а теперь он пытается отойти от шока.
- Уже? – цепляюсь за слово. - А что было?
Молчит. Медлит. Скрывает от меня что-то важное.
- Не беспокойся, Гордей, сейчас Вика в порядке. Клянусь. Все у нее будет хорошо, - выделяет каждое слово, и я ему верю. Постепенно остываю и успокаиваюсь. - Хочешь, чтобы я передал ей что-нибудь?
- Нет, - отрезаю после недолгой заминки. - Пусть сама мне позвонит, как сможет.
- Передам, но ничего не обещаю… Гордей, - делает
