Девочка из прошлого - Тала Тоцка
— Господи, как же это? — мой голос дрожит, и как я ни стараюсь унять в голосе панические нотки, они все равно прорываются.
— Набери кого-нибудь из ваших, — говорит Демид. Достаю из сумочки телефон и в отчаянии приваливаюсь к двери.
— Нет связи. Черт! В чем дело?
— Вода могла повредить распределительный узел, — озабоченно морщит лоб Демид, — а какие у вас ещё есть аварийные средства связи?
— Спутник, внутренний кабель, — начинаю перечислять и запинаюсь. И правда как я не подумала?
Бросаюсь к аппарату связи, тыкаю все кнопки и... ничего.
— Никто не отвечает, — растерянно смотрю на Ольшанского.
— Я и не сомневался, — Демид оглядывается по сторонам. Видит на стене карту острова, стягивает и бросает под стену.
— Что ты делаешь? — недоверчиво слежу за его действиями.
— Готовлю нам ночлег. Я далек от мысли, что нас закрыли здесь специально и хотят уморить голодом. Скорее всего ваши технари улетели, а для остальных работа закончилась. Завтра они придут и нас выпустят.
— Ты что, собираешься здесь спать? — не верю своим ушам.
— Да, что-то я сегодня ушатался. День был пиздец, носился как сайгак. Тебе тоже рекомендую поспать хотя бы пару часов. Кстати, что-то мне подсказывает, что ваш персонал не настолько неприхотлив, как вам с Феликсом хочется думать. Спорю на всю будущую прибыль с контракта, что где-то здесь есть каремат.
Он оказывается прав, каремат находится буквально сразу же. Свернутый в трубочку, он хранился в нише между двумя опорами.
Демид стелет каремат поверх карты, поворачивается ко мне.
— Садись, Арина, — сам садится на каремат и хлопает по нему рукой рядом с собой.
— Это правда, Демид? — потрясенно его разглядываю. — Ты предлагаешь мне просидеть здесь до утра?
Демид некоторое время пристально в меня вглядывается, затем неожиданно кивает.
— Понимаю, тебя удивляет, что я не пытаюсь пробить головой эту железную дверь. Но люди иногда меняются, Арина. И даже я не исключение.
Он приваливается к стене и расстроенно хлопает себя по карманам пиджака.
— Черт, сигареты не взял. Оставил в гидроплане.
— Здесь нельзя курить, — отвечаю как зачарованная, — датчики уловят дым и сработает сигнализация.
— Жаль, — смотрит он в потолок, — нам бы как раз не помешал небольшой пожар.
Шокированная, опускаюсь на каремат в достаточном отдалении от сидящего на нем Ольшанского. Обхватываю себя за плечи и смотрю в одну точку, все ещё не веря, что это происходит со мной.
С нами.
Мы с Демидом сидим в опасной близи друг от друга. В запертом помещении. А впереди минимум двенадцать часов. И в данный момент меня поражает именно то, что он так спокоен.
Не меряет широкими шагами серверный зал по периметру, не бахает ногами о железную дверь. Не пытается пробить головой стену.
Это сон? И это правда Демид?
Он окидывает меня оценивающим взглядом, снимает пиджак и набрасывает на плечи.
— Не надо, Демид, ты сам замерзнешь, — пробую возражать, но он так смотрит, что я замолкаю.
Ложится на свою половину каремата, закидывая за голову согнутые в локтях руки.
— Можем поговорить, если хочешь. К примеру, об этой девочке, твоей воспитаннице. Расскажи мне о своей Дэви, Арина. Почему ты захотела ее удочерить?
У меня перехватывает дыхание, к горлу подкатывается комок. Я планировала сегодня вернуться, завтра моя малышка проснется, а меня нет.
— Что... что ты хочешь знать, Демид? — получается сипло и тихо.
— Почему ты решила стать опекуном? — я издаю невразумительный звук, но он перебивает. — Нет, не так. Кого ты на самом деле удочерила, Ари?
Я замираю. Демид задирает голову, смотрит на меня снизу вверх, а я не могу сказать ни слова. Облизываю пересохшие губы, и он жестко продолжает:
— Я же все равно докопаюсь, Арина, и все узнаю сам. Ты это знаешь не хуже меня. Просто на это уйдет больше времени. Так есть ли смысл молчать?
Докопается, это правда. Если захочет. Но сказать вот так просто «Это твоя дочь» я не могу. Не знаю, почему, может потому, что его глаза слишком красные от усталости? И я не могу просто так взять и вывалить на Ольшанского правду?
А главное, нужна ли ему эта правда?
— Ясно, я тогда посплю, — он поворачивается на бок, и я в полном раздрае смотрю на его стриженую макушку.
У него очень короткая стрижка, но ему идет.
— Споешь мне колыбельную? У тебя неплохо выходит, — говорит Демид сонным голосом. Не успеваю ответить, как до меня доносится мерное дыхание.
Он всегда был такой. Засыпал моментально, как и просыпался. Это мне надо улечься, выбрать удобную позу. А Демид закрыл глаза и уже спит...
Катя такая же. Настоящий котенок — где играла, там уснула. У них с отцом так много общего...
Тусклый свет освещает помещение, мерно гудят сервера. А я не могу поверить, что рядом спит мужчина, который когда-то был для меня дороже всего на свете. Дороже папы. И оставался таким, пока на свет не появился маленький Котенок — наша с ним дочка.
Моя малышка сдвинула своего отца на второе место, но совсем вытеснить его из моего сердца не смогла даже она..
Когда-то я засыпала в его руках. Ворочалась, выбирала удобную позу. А он уже спал, но при этом не выпускал меня ни на секунду...
Протягиваю руку, зависаю над колючим стриженым затылком. Ощущаю дикую потребность почувствовать, как короткий волос покалывает ладони.
Я только попробую, я легко-легко прикоснусь...
Демид приподнимается на локте, затуманенным сонным взглядом осматривается вокруг, останавливается на моих коленях. Подтягивается выше, кладет на них голову и снова вырубается.
Замираю, глядя на лежащего на моих коленях мужчину. Ничего не произошло, меня не накрывает паникой, я не теряю сознание. Только сердце стучит вдвое сильнее. Может, это потому, что его глаза закрыты? Я ведь всегда знала, что вся проблема внутри меня, а не снаружи.
Решаюсь, осторожно касаюсь пальцами колючих волос на виске, на затылке. Сердце сжимается от того, как он во сне похож на свою дочь. Взрослый сильный мужчина сейчас спит точно так же, как его малышка.
Слизываю стекающие по щекам слезы, глажу макушку спящего у меня на коленях Демида. В какой точке мы с ним свернули не туда? Когда, в какой момент можно было повернуть так, чтобы
