Властитель свободы - Шериз Синклер
Скрестив пальцы и надеясь, что поступает правильно, она распахнула дверь и вошла. Наполненный паром воздух струился по ее обнаженной коже чувственными мазками тепла.
Деревянная скамья для душа стояла справа от нее. В дальнем конце была П-образная мраморная душевая скамья, на которой полулежал Аттикус, прислонившись спиной к стене. Лицо перекошено, рот сжат в тонкую линию.
Он увидел ее. Нахмурился. Увидел, что она держит, и посмотрел на нее голодным взглядом.
— Это на закуску?
Она моргнула.
— Ну, нет, я не принесла…
Он расхохотался, и она занервничала еще сильнее.
— Милая, ты совершенно точно принесла закуску.
Он встал, нависнув над ней. От него пахло чистым, мокрым мужчиной. Отобрав у нее презерватив, он разорвал обертку и вложил в ножны свой очень возбужденный член.
— Стой тут, милая, — он набрал горсть пены из дозатора и нанес ее ей на плечи, слегка массируя, затем на шею. На ключицы.
В воздухе витал запах хвои. Она будет пахнуть, как он. Просто ужас, до чего ей нравилась эта идея.
— Ты такой милый, помогаешь мне вымыться, — сказала она, поддразнивая.
И тут этот милый мужчина положил руки ей на грудь и безжалостно выкрутил ей соски.
Ноги подогнулись от внезапного возбуждения.
Он стальной рукой обхватил ее за талию, прижал спиной к твердой, как скала, груди и потянулся, чтобы намылить — тщательно — ее киску. Она успела порадоваться, что побрилась… там внизу… а затем его ловкие пальцы прогнали все мысли из ее головы.
— О, господи, — прошептала она, ухватив его за запястье, — Аттикус.
— Шшшш, — он безжалостно дразнил ее.
Ее клитор набух, его покалывало. Давление внутри нарастало. Еще немного…
Прежде чем она кончила, он остановился.
— Нееееет….
— Тише, сабочка. Теперь дай руку, — выражение его глаз, плотно сжатые губы вызвали у нее тревожный трепет, и она вложила руку в его большую ладонь.
Повернувшись к стене, он поднял ее руку к белой рукоятке на уровне ее головы. С помощью браслета на липучке, свисающего оттуда, он пристегнул ее запястье к рукоятке. Когда он пристегнул вторую руку к другой рукоятке, ее руки оказались расставлены немного шире плеч, а она сама наклонилась вперед. Он подтащил с другого конца душевой деревянную скамью, заставил ее поставить на эту скамью левую ногу и пристегнул за лодыжку, тем самым вынудив перенести вес на правую ногу.
— Поверить не могу, что позволила тебе сделать со мной такое, — в голове крутилась куча ужасных сценариев.
Он усмехнулся.
— Я кажется говорил, что произойдет, если ты начнешь думать не о том, что происходит здесь и сейчас?
— Я не пом…
— Я сделаю все, чтобы вернуть тебя обратно, — он ударил ее мозолистой рукой по ягодицам, и шлепок плоти о плоть отразился эхом в парящем душе.
— Оу! — она дернулась и попыталась отстраниться. Руки прикованы. И одна нога тоже. Ей никуда не уйти. Это ее пугало, возбуждающе пугало.
Он шлепал ее, снова и снова, еще пять раз, сильными жгучими ударами. Влажная кожа была чувствительнее к боли.
Ее трясло, но каким-то образом ноющая от боли попка посылала обжигающие потоки тепла в ее киску, и она уже не могла сказать, что ее беспокоило сильнее.
— Я думаю, сейчас ты сосредоточилась, — прошептал он и прижался к ее спине. Попку обожгло, когда член потерся о ноющий участок, и она резко вдохнула, чувствуя прилив возбуждения.
Сильной рукой он обнял ее за бедра, удерживая, направил свой ствол в мокрый вход и медленно, целеустремленно вошел в нее. Когда она почувствовала в себе твердый толстый член, ее тело задрожало от желания.
— Блять, какая ты офигенная, — прорычал он
У нее закружилась голова. В этот раз он был более грубым — брал ее где хотел, брал ее как хотел. И чувства переполняли ее душу как член киску. Это то, чего она хотела. Она сжала руки в кулаки, когда он вошел сильнее.
Его грудь скользнула по ее спине, он потянулся в сторону и отрегулировал воду. В нее ударили струи воды. Одна верхняя струя била в грудь, вторая — в низ живота. Он наклонился вперед, его член проник глубже, и тут он отключил верхнюю струю и отрегулировал нижнюю на максимум… и направил яростный поток вниз, прямо на ее широко раскрытую киску. Когда тот коснулся ее обнаженного клитора, она дернулась.
Смешок Вэра отозвался грохотом землетрясения у нее в ушах.
— Это отличное местечко.
— Аттикус, нет, — она попыталась высвободить руки, чтобы прикрыться. Вода била по плоти, жаля и кусая сотнями капель, а потом он ухватил ее за бедра, вытащил член и изо всей силы вошел в нее.
— О, Боже, — невероятные ощущения захватили ее, изнутри и снаружи.
— И она еще ругается, — он рассмеялся, входя в нее быстро и глубоко, а вода безжалостно дразнила клитор. Ее тело напряглось, давление внутри нарастало. А затем неудержимый, как океан, оргазм прокатился по ней, один невероятный спазм за другим, яростно сотрясая ее. Очень, очень сильное удовольствие. Ноги подкосились. Аттикус крепче обнял ее за талию.
— Очень хорошо, милая, — сказал он ей в ухо низким сексуальным голосом. — Я чуть не кончил вместе с тобой.
Но он не кончил, и его все такой же длинный и толстый член внутри нее замедлил движения, они стали нежнее. Аттикус положил руку ей на клитор, защищая от брызг.
Почему он не выключит воду?
Но он медленно входил и выходил из нее, покусывал шею, играл одной рукой с ее грудью. Не спеша и откровенно наслаждался ею.
Ей нравилось и то, и другое: что он не спеша довел ее до оргазма и что он использовал ее, чтобы самому получить удовольствие это было невероятно приятно знать.
Пока он играл с ней и пока его член рисовал медленные круги, ее возбуждение снова вспыхнуло. Ее соски сократились, внутренние мышцы сжались вокруг него. Изысканная пытка продолжалась, и она протестующе заскулила.
Он предупреждающе прикусил ее шею.
Когда она промолчала, он прошептал:
— Вот умница!
Не давая ей двигаться, он потянулся вперед, чтобы отрегулировать душ до жестко бьющей струи… и убрал руку с клитора.
Струя ударила прямо по чувствительной точке, и она встала на цыпочки:
— Нееееееееееееееет.
Он ухватил ее за бедра и заставил остаться на месте. Крепко удерживая ее, он начал входить сильнее, глубже, не замедляя движения, пока внутри нее все сжималось, пока клитор наливался кровью, пока она не зависла над пропастью.
— Нет, нет, нет, — шея выгнулась, мышцы напряглись, она поднималась к пику наслаждения.
