Властитель свободы - Шериз Синклер
Потому что Аттикус стоит того, чтобы за него бороться. Даже если бороться придется с самой собой…
Глава 13
Аттикус выехал из леса на пастбище. Фестус мягко цокал копытами по пышной траве, направив уши вперед. Ему явно нравилась извилистая горная тропа.
Жаль, что поездка не успокаивала Аттикуса. На душе было тяжело. Черт, он даже не чувствовал тепла от коня. Красные пятна плыли перед глазами, заслоняя весенне-зеленые поля. Если смотреть на солнце, могут остаться белые круги; если на убийство — кровавые.
Охрененно много крови…
Убийца не смог далеко уйти, но от того, что он за решеткой, его молодая жена не воскреснет. Черт. Накачанный метамфетамином и стероидами ублюдок пришел в ярость из-за того, что его женщина беспокоилась о семейном бюджете, и заставил ее замолчать с помощью ножа.
Ей и двадцати двух лет не исполнилось.
Аттикус понял, что остановил Фестуса и невидящим взглядом смотрит на горы. Глубокое дыхание не помогало забыть запах крови, ненависти и насилия. Вздохнув, он погладил лошадь по шее.
— Извини, приятель, я…
— Аттикус, ты в порядке?
Он положил ладонь на рукоять пистолета, а потом узнал этот голос.
В мягком синем свитере и коричневых джинсах Джин стояла у деревянной ограды на участке Мастерсонов.
— Привет, — скрипучим голосом сказал он.
Она нахмурилась.
— Что не так?
— Ничего.
Она раздраженно фыркнула и залезла на ограду. Затем сказала низким голосом, изображая его:
— Первый урок на сегодня: быть честным.
Он не смог улыбнуться.
— В точку, дорогая, — он подвел Фестуса поближе и усадил Джин боком на лошадь перед собой.
Раздался клевый писк. Девушка схватила его за рубашку.
Притянув ее, мягкую, удивительно теплую, поближе, он поцеловал ее в плечо и вдохнул аромат лаванды и ванили. Мир по-прежнему оставался чудесным и чистым. Господи, ему нужно было это знать.
— Джин, я…
К его удивлению, она повернулась и крепко обняла его.
— Шшш. Что бы ни случилось, мы сможем это поправить. Шшш.
Он поджал губы. То, что случилось с жертвой, исправить не удастся. И все же сочувствие Джин и ее желание помочь сняли камень с его души. Он глубоко вдохнул. Тьма перестала тянуть к нему щупальцы. Он слышал, как резвятся лошади на соседнем пастбище, как ветер играет в соснах, обрывки разговоров Мастерсонов, спорящих в конюшне.
Жизнь продолжалась. Все в его руках. Он поднял голову, поцеловал Джин в щеку, потом в губы.
Положил руку ей на затылок. Она продлила поцелуй, давая ему все как нежданный подарок судьбы.
Подняв голову, он посмотрел на нее сверху вниз, увидел крошечную морщинку беспокойства меж ее бровей. Она волнуется за него.
— Спасибо, Джин.
Улыбнувшись, она из хорошенькой стала умопомрачительно красивой.
— Всегда, пожалуйста, я бы сказала. Ты собираешься рассказать мне, что случилось?
— Нич… — уже почти снова это же соврав, он поймал себя на слове и грустно на нее посмотрел, — убийство. В городе. Плохо дело.
Она поморщилась.
— Все погибли?
— Да, — к собственному удивлению он добавил: — Жертва — молодая женщина. Ее мужчина вышел из себя, — чертов ублюдок. — Мы задержали его, но она… — челюсти свело, и он не смог больше произнести ни слова. К черту разговоры.
Наклонившись вперед, он схватил Джин за левую ногу, перекинул через шею лошади, так что Джин оседлала Фестуса. Когда Вэр ослабил поводья и заставил лошадь перейти на шаг, Джин тихо беспокойно пискнула. Девушка из города никогда раньше не ездила на лошади без седла.
В этот момент она прочистила горло:
— Ты вроде бы говорил, что твой отчим был агрессивным мужчиной? — вопрос попал в цель, словно она выстрелила в яблочко.
Видимо, он дернул руками, потому что Фестус остановился и через секунду принялся щипать траву.
«Мой чертов отчим». Поверх головы Джин Аттикус смотрел на густые вечнозеленые растения на склонах, окружавших долину. Мама слишком часто была в кровоподтеках. Каждый день после школы он приходил в ужас от того, что обнаруживал.
С усилием он прочистил горло и сказал психологу правду:
— Да, может быть, поэтому это убийство задело меня, — он окликнул Фестуса и медленно направил его к дому.
— Эм, Аттикус, — Джин махнула рукой в сторону поворота к Мастерсонам, — я с Кайли пришла сюда, чтобы покормить лошадей и навестить Саммер, а затем мы собирались вернуться в «Серенити Лодж» и побыть там еще какое-то время.
— Похоже, вместо этого ты побудешь со мной, — увидев ее недовольный взгляд, он неожиданно улыбнулся. — Позвони ей, когда мы доберемся до дома.
— Слушай… — она нахмурившись смотрела на него через плечо, поколебалась и нежно сказала: — Хорошо. Если ты съешь то, что я для тебя приготовлю.
— Мне не нужна кухарка. Я хочу…
Она скрестила руки на красивой полной груди.
— Это единственное, что я тебе предлагаю, Вэр.
— Ты крутая, да? — и охеренно клевая к тому же. Он скользнул ладонью свободной руки под ее руки и сжал ее грудь. Может, ему удастся добиться предложения получше.
«Аттикус Вэр — упрямый мужчина», — подумала Джин. Она позвонила Саммер и Кайли рассказать им, что ее похитили. Саммер довольным тоном велела Джин хорошо повеселиться. Ее подруги одобряли Аттикуса.
Прожив в этом городе всего год, он обзавелся тут очень хорошими друзьями.
Она вернулась к готовке. Свиные отбивные подрумянились, на тихом огне кипел грибной суп-пюре. Она, сунув в духовку смазанный маслом посоленный картофель, сделала огонь побольше, чтобы он запекся до хрустящей корочки.
Когда Аттикус попытался помочь, она увидела, что он еще в рабочей одежде, испачканной в… Нет, она не хочет об этом думать. Она отправила его в душ.
Она слышала, как течет вода на втором этаже. Снимая испачканную в крови одежду, он вспоминает о преступлении? Снова в это вовлекается?
У нее заныло сердце. Все сильные мужчины ошибочно считают, что должны защитить всех, кого опекают?
Возможно, так оно и было, поскольку она чувствовала то же самое по отношению к своим близким. Она должна была им помочь. Она хотела подарить им покой, а если возможно — и радость.
С этой мыслью она взлетела по лестнице в спальню Аттикуса. Она стянула свитер, бросила его на кровать, сняла брюки и нижнее белье.
В прикроватной тумбочке лежали презервативы.
Взявшись за ручку двери ванной, она заколебалась. Если выяснится, что он ее не хочет, ей будет больно. И все же… Расправив плечи, она вошла внутрь. За прозрачными стеклянными дверями была душевая кабина
