Только одна ночь. Ошибка прокурора (СИ) - Виктория Борисовна Волкова
Щеки пылают от возмущения, сердце колотится, как лоскут на ветру, а дрожащие пальцы уже нажимают на контакт Феликса.
— Ты не занят? Можешь говорить? — бормочу в трубку.
— Занят, конечно, девочка, — слышу добрый и ласковый голос. Аж мурашки идут по телу, и так спокойно становится.
Сарычеву точно психотерапевтом надо работать, а не прокурором.
— Что-то случилось? — спрашивает он.
— Феликс, — охаю я. — Кажется, я догадалась, кто стоит за Шансоньеткой…
— Да ну? — смеется он по-доброму. — И кто же, Шерлок? Поведайте бедному Ватсону. Вам помог дедуктивный метод?
— Феликс, нет! Я просто сопоставила факты, — поднимаюсь с дивана. И чувствую, как между ног становится мокро. Оглядываюсь на диван и в ужасе смотрю на бурое пятно, отпечатавшееся на обивке. — Феликс! — охаю в трубку уже с совершенно другими интонациями.
— Лара, что? — рычит он.
— У меня кровотечение… кажется… — выдавливаю через силу. Стыдно-то как!
— Ложись и не двигайся, — выдыхает Сарычев. — Я сейчас буду. Держись, малыш!
В трубке слышатся протяжные гудки. А через минуту в комнату вбегает Алиса.
— Папа звонил. Я Кирюху к Торгановым отправила. Лежи и не вздумай нервничать. Это ты из-за моих Наумовых расстроилась?
— Нет, нет, — мотаю головой, сглатываю слезы и еле сдерживаюсь, боясь сказать правду. Дрозды хотят извести Феликса. А если с ним что-то случится?
Как я смогу жить без него?
Словно в подтверждение моих слов, в дом влетает Сарычев, а вслед за ним с фонендоскопом в руках входит Торганов.
— Как тебя угораздило, Ларочка? — смотрит пристально. — История на руках, или запросить надо? — интересуется, усаживаясь рядом на стул, принесенный Феликсом из кухни. Прикладывает фонендоскоп к моему животу. Слушает внимательно и выносит вердикт.
— Матка в тонусе. Ты анализы сдавала? — интересуется глухо.
— Продинамила, — фыркает негодующе Феликс. — И я не погнал, — сокрушенно чешет затылок.
— Скорую вызывай, Феликс, — велит сосед.
— Да я по дороге вызвал. Должны приехать уже, — морщится Сарычев.
— Я хотела сдать, но там очереди большие. В один день заняла, а меня не приняли. Сказали, только до девяти. Велели прийти завтра, а я и не пошла больше, — мяукаю нерешительно.
— Ну что, прикольно, — мрачно выдыхает Виктор Петрович. А Феликс хмурится рядом.
— Я же говорил, Лара.
Прикрываю глаза, стараясь сдержать слезы. А они катятся из глаз и затекают в уши.
— Ну, ну, перестань, милая, — становится рядом на колени Феликс. Утирает мне глаза тем самым надушенным белоснежным платком. Прижимается губами ко лбу. — Все будет хорошо. Слышишь? — горячо шепчет на ухо.
Да, конечно! Зря я эти анализы дурацкие не сдала. По собственной глупости подвергла ребенка риску.
— Феликс, — хватаю крепкую мужскую руку. Хочу сказать самое главное…
Но Сарычев не дает мне и слова вставить. Порывисто целует и рычит глухо.
— Ни о чем не беспокойся, Ларочка. Ребенка мы спасем. Я всех сейчас раком поставлю.
Глава 30
Вот уже второй час, как я сижу в приемном покое. Там, где-то в палате интенсивной терапии, спасают моего ребенка и мою семью заодно.
Что нас с Ларой соединяет сейчас? Только малыш. Не будет его, она развернется и уйдет. Встретит кого-нибудь помоложе. Пусть без званий и чина. Обычного нормального мужика, который будет ее любить, и в которого влюбится она сама.
А я? Мне как дальше жить? Сердце бьется в груди, как ненормальное. На работе завал. Разгребать надо. И совещание назначено… чтоб ему.
Но я Ларин голос испуганный услышал, моментально сорвался с места. А на хера мне все остальное, если ее рядом не будет? К чему все эти невъебенные достижения, если мир рухнет?
Дверь приемного покоя хлопает как выстрел. А у меня все внутри замирает от неприятных предчувствий.
— Ну что? — подрываюсь с места к Вите Торганову. Рядом с ним маячит строгая блондинка в очечках. Медсестра, наверное.
— Да все нормально, Феликс, — кладет мне руку на плечо Торганов. — Вовремя хватились. Сейчас прокапаемся, и может, в конце недели домой выпишем… Хмм… — поправляется она и кивает на блонду. — Тут как Татьяна Александровна решит…
Это врач? Правда? Толку с нее! Хорошо, Витя рядом. Местные говорят, акушер от бога.
— Знакомьтесь, — представляет мне свою спутницу. — Татьяна Александровна — завотделением патологии беременных. А Феликса нашего Сарычева представлять не надо. Его в городе каждая собака знает…
— Так жена их ворует у пенсионерок, — усмехаюсь криво.
— Наведите порядок, пожалуйста, — вздыхает врачица. — Житья нет от этих глупых блогеров. То врачей грязью поливают, то пациенток. И главное, кто-то свой посты катает. Слишком хорошо знает нашу кухню…
— Всех найдем и накажем за клевету, — киваю я сурово. — С Ларой и с ребенком что? — интересуюсь как на допросе.
— Виктор Петрович все сказал. Удалось остановить процесс на ранней стадии. Теперь все под контролем…
— Спасибо вам, — выдыхаю с облегчением. — А можно к ней?
Кажется, не увижу сейчас Лару, с ума сойду. Мне обнять ее нужно. Руку на живот положить. Лично убедиться…
— Да, конечно, — улыбается мне Татьяна. — На второй этаж поднимайтесь. Девятая палата.
— Люкс? — уточняю на всякий случай.
— Ну, естественно! — закатывает глаза к потолку Торганов. — У нас все богатые и знаменитые в люксах лежат. Только моя жена в общей палате…
— Вить, ну кто ж тогда знал! — всплескивает руками Татьяна. — Вот не уехал бы…
— Если бы да кабы, — отмахивается тот.
— Возвращайся, а? — просит она Тора. — Без тебя тут завал. Сам знаешь…
— По ходу, придется, — морщится Тор. — Ты же понимаешь, в чем причина? У нас кто-то переработался. После девяти анализы отказался принять… Совсем охренели, беременных женщин по жаре гонять…
— Тебя на них нет, — вздыхает Татьяна и смотрит виновато. — Ты же понимаешь… — оправдывается поспешно, но я уже не слушаю. Гоню на второй этаж на всех скоростях. И только у белых дверей выдыхаю.
Считаю до тридцати, стараясь выровнять дыхание. Осторожно приоткрываю дверь и слышу сзади недовольный голос.
— Вы к кому?
«Прокурорская проверка!» — так и хочется выпалить на автомате. Но нет, сейчас так шутить нельзя.
— К Сарычевой. Татьяна Александровна разрешила, — бросаю на автомате.
Строгая медсестра в чепце и в очках оглядывает придирчиво мой мундир. Роняет любопытный взгляд на погоны и цедит с недовольной миной.
— Ладно. Проходите.
Заслуженный вахтер России, блин!
— Благодарю, — роняю коротко и, только открыв дверь, догоняю. Я же Лару по своей фамилии назвал.
Сарычева Лариса Дмитриевна… Красиво звучит.
— Ты как? — в два шага оказываюсь рядом с женой. Придвигаю стул. Сажусь поближе.
— Все хорошо, — улыбается она печально. — Виктор Петрович всю больницу на уши поднял. Все врачи сбежались. Консилиум был. Две капельницы уже прокапали. Вроде опасность миновала.
