Сломанная кукла - Янка Рам
- Да.
- Дай-ка я его... сниму.
- Не получится. Гордей пробовал. Ножом. Там проволока. Титан. Только душит, но не рвется.
- Вижу. Накинь-ка куртку, пойдем...
Подводит меня к большой колоде. Выдергивает из нее топор. Перед ней кидает маленький коврик.
- На колени вставай на него, и голову на колоду.
Шокированно смотрю на топор в ее руке, вспоминая как рубят курицам головы.
- А, нет... - улыбается она. - Не топором. Сейчас.
Откапывает у стены дома из под снега какие-то ржавые метровые клещи.
- Ближе к трассе, - машет рукой. - Раньше жил кузнец. Дом давно сгнил, а инструмент остался. Вот кое-что принесла. Давай попробуем.
Зажимая ладонью ухо, щекой ложусь на капюшон, на колоду и зажмуриваюсь.
Ледяной металл обжигает шею. Крякнув, Ольга наваливается на ржавые ручки и проволока щелкает. Мне больно прилетает в челюсть отдача.
Но плевать! То, что ошейник снят - это радость.
Недоверчиво поднимаю его с окровавленного снега.
И теперь мне кажется, что я смогу убежать от Алишера. Это словно символ!
Мы идём в дом.
- Да кинь его в печь.
- Нет! Тут бриллианты. Я продам. И у Вас будет спутниковая связь навсегда. Интернет. Если... Если у меня получится добраться до отца, то я обязательно это сделаю.
- Ооо... За что ж мне такие дары? - смешливо дёргает бровями.
Дотягиваюсь до оптического прицела. Беру в руки. Поднимаю на нее решительный взгляд.
- М! Так это заказ? - усмешка.
- Это благодарность.
- За что?
- За то, что помогаете. За то, что Вы готовы "встретить" плохого человека, чтобы спасти незнакомую девочку.
- Хочешь о нем рассказать.
- Его зовут Алишер.
- Какое красивое имя.
- Да. Когда я встретила его первый раз, я подумала именно это - какое красивое имя! - с горечью кусаю губы. - Он подарил мне цветы. Огромный букет белоснежных роз. Шипы впились мне в ладони. Это последнее, что я помню...
- Прямо как в Спящей красавице.
- Да. Только разбудил меня не принц.
Руки мои вздрагивают, прицел вываливается из них. Ольга перехватывает.
Совершенно некстати со мной случается паническая атака. Закрыв глаза, я дышу по квадрату, пытаясь ее пережить. И выжить от этого разъедающего меня адреналина.
И чувство, что я уже взрослая и чем-то управляю просачивается сквозь пальцы как песок.
Я даже собой не управляю!
От беспомощности перед этим от обиды по щекам бегут слезы.
- У тебя ПА? - спокойно.
Трясясь, киваю.
- Сейчас пройдет… - двигаю беззвучно онемевшими губами.
- Хочешь, я тебя вылечу?
Киваю.
- Сейчас...
Слышу, как она гремит чайником.
- Открой рот, - тянет вниз мою челюсть. - Глотай. Ты должна усвоить, что из жертвы тебе нужно превратиться в хищника. И это всё пройдёт.
Ощущаю какие-то сухие кусочки и порошок с землистым привкусом. С трудом проталкивая их в горло. Ольга даёт мне запить.
Я не могу превратиться в хищника. Я рождена жертвой. Что я могу? Только искать защиты.
Ложусь лицом на руки на стол.
Интенсивность спадает потихоньку.
- Что это? - обессиленно выдыхаю я.
- Растительный аналог фенибута пролонгированного действия, микродозинг. Купирует тревожность. Побочка - яркие реалистичные сны. Ложись…
- Я тут посижу, - мне хочется рядом с ним.
- Ну с ним и ложись, - словно читает мои мысли Ольга.
Но у него такие широкие плечи, что занимают всю ширину лавки. Едва удерживаясь на краешке, прикладываюсь к нему на плечо щекой. Разворачивается на бок, подтягивая меня к себе плотнее.
- Отключайся. Ты здесь в безопасности. Я за вами присматриваю.
- Благодарю…
Глава 34 - Честно
Чувствую сквозь сон, как Божена несколько раз ложится ко мне и встаёт. Но проснуться не могу. Градусы делают свое дело и держат меня во сне. Мне нужно отдохнуть, скоро новый марш-бросок. Здесь безопасно, тепло…
Под алкоголем сны мои тяжёлые. Я чувствую себя зверем. Жестоким, бесчеловечным, не сомневающимся в том, что я не тварь дрожащая, а право имею.
Тупо пульсирует и ноет лицо, это очень раздражает.
Снится лютая муть. Детство. Отчим. Мамка. Как вернулся после армии. Как разъебал отчима, поломал ему руки, подправил челюсть. И как мамка давала против меня показания.
От этого невыносимого чувства ее предательства, что живёт со мной с раннего детства временами хочется выть.
Хотя мне похуй давно. На все похуй.
Но во снах всё иначе и раны живы.
А потом мой комбатя быстро оформил меня по контракту в горячую точку, чтобы меня не посадили.
Ранили. Вернулся. Бухал. Трахался. Куролесил.
Очень хотелось почувствовать жизнь. Вышло сумбурно, грязненько и пусто. Ну видимо, другого мне с моим анамнезом не дано. Да я и не хочу.
В тайге я человек, полноценный. В городе я - животное.
Ещё раз разъебал отчима. Хотел втащить и мамке за малодушие и подлую натуру. Но рука на женщину не поднялась. Не смог.
Опять свалил по контракту.
Перестрелял к хуям пленных гнид, которых хотели поменять на нашего подполковника, который - тоже тварь и роту наших положил, чтобы рисануться и награду получить. Его порешили в ответ на расстрел их боевиков. Туда всем и дорога.
Это не посттравматический, нет. Расстрелял расчётливо по общему решению с пацанами. Полевой суд, блять. Взял вину на себя. Совестью не мучаюсь, ни о чем не сожалею.
Правильно понимающие ситуацию люди отмазали посттравмой и невменяемостью. Потом лишние диагнозы
