Третий не лишний - Ольга Рузанова
Не дав мне даже мгновения, чтобы прийти в себя, Филипп усиливает и без того бешеный напор, и уже через несколько секунд я чувствую, как мои бедра и ягодицы покрываются его горячей спермой.
Затихнув за моей спиной, он не шевелится. Чувствую, как касается меня с каждым шумным вдохом грудью, как дыхание путается в моих волосах. И уже начинаю ощущать всю тяжесть наступающих последствий.
– Пздц… – еле слышное, и уже в следующее мгновение меня обдает холодом.
Отойдя от меня на шаг, он разводит руки в стороны, смотрит на свой все еще стоящий, блестящий от смазки, член. Потом на меня и мои, помеченные им, ягодицы.
Выглядит искренне шокированным. Наверное, я тоже, потому что когда мы встречаемся взглядами, Эйне болезненно морщится и запускает пальцы в волосы.
– Пздц!
Его глухое рычание пробуждает меня от транса. Крутанувшись на месте, я подцепляю пальцами свои, запутавшиеся в щиколотках, трусы, тяну их по ногам вверх.
– Я здорова, – проговариваю быстро, – сдавала анализы, когда сюда устраивалась. После этого контактов не было.
– Подожди, – голос тяжелый, угрюмый, – я тебе салфетку дам.
На ходу укладывая член в трусы и застегивая ширинку, он обходит стол и вынимает из ящика хлопчатобумажный мужской платок. Возвращается и, развернув меня к себе спиной, вытирает свою сперму.
Дальше я сама. Надеваю стринги, торопливо поправляю резинки чулок и опускаю подол юбки. Затем принимаю из его рук бюстгальтер, застегиваю и надеваю блузку.
Меня колотит от пережитого и от осознания произошедшего. Никогда нам этого не прощу!..
– Иди, собирайся, – проговаривает ровно, – я тебя отвезу.
– Я сама.
Застегиваю предпоследнюю пуговицу, берусь за последнюю и вдруг чувствую, как мое лицо обхватывают жесткие пальцы и задирают мою голову кверху.
В темном взгляде мрачная обреченность и злость. Скользнув по лицу, он останавливается на моих губах, а потом поднимается к глазам.
– Жду на парковке.
– Ладно.
Отпускает и молча наблюдает, как я выхожу из кабинета. Иду по коридору, пошатываясь, пьяная и оглушенная. В носу свербит от подступающих слез, в груди холодеет от страха.
Он уберет меня из своей жизни. До сегодняшнего вечера я была его постыдным прошлым, сейчас – я его позорное настоящее, от которого проще избавиться, чем пачкать им свою идеальную жизнь.
Зал пуст, пока мы трахались, разошлись последние посетители и теперь две уборщицы наводят здесь порядок. Вежливо кивнув им, направляюсь в хозблок и захожу в гардеробную.
Там никого, нет необходимости с кем-то общаться и обсуждать, как прошла смена. Быстро переодевшись, накидываю куртку, шапку и, прижав рюкзак к груди, как преступница, юркаю к выходу.
Мозг атакует мысль, что я здесь в последний раз.
Сглотнув плотный ком, выхожу на улицу и сразу шагаю к ожидающему меня черному седану. Фил, сидя за рулем, смотрит в экран своего телефона и отвлекается от него, только когда я опускаюсь рядом с ним.
– Положи сумку на заднее сидение, – говорит он, выезжая на проезжую часть.
– Зачем?
– Чтобы смогла пристегнуться.
Поджав от обиды губы, опускаю рюкзак в ноги и пристегиваюсь.
– Синяки откуда? – произносит он вдруг.
– Тебе зачем эта информация?
– Нужна, если спрашиваю.
– Зачем нужна?..
Знаю, что провоцирую и злю, но отчаянно хватаюсь за призрачную возможность противостоять ему.
Несколько минут он молчит, душит меня своей энергетикой и, остановившись на очередном светофоре, поворачивает ко мне голову.
– Сколько раз мне тебя еще трахнуть, чтобы ты научилась прямо отвечать на мои вопросы?
Глава 35
– Это Бурковский? Что он от тебя хотел?..
– Поговорить.
– За руки хватал? Он пьяный был?.. – уточняет сразу.
– Нет. Трезвый.
Сощурив глаза, он смотрит в лобовое стекло, рука, лежащая на руле, слегка сжимается.
– О чем поговорить?
Сдержанно выдохнув, незаметно облизываю губы языком. Эйне сотни раз задавал подобные вопросы, и каждый раз я боролась с соблазном на них честно ответить. Останавливали страх и непонимание мотивов его любопытства.
Сейчас все изменилось.
Или нет – не изменилось, но смысла скрывать что-то, изображать из себя сильную и независимую, больше не осталось.
– Все о том же, – проговариваю тихо, – чтобы вернулась.
– А ты?
– Не хочу.
– Почему?
Слишком долго перечислять, почему я не хочу возвращаться. Я устала играть в одни ворота, устала жить в иллюзии, устала обманывать себя. И я его больше не люблю.
Может, и не любила никогда, потому что слишком не похоже на то, что я чувствовала к Тёме на то, что чувствую к Филиппу.
Опустив глаза, молчу. Эйне тяжело вздыхает.
– Что с твоим наследством? Ты говорила с ним на эту тему?
– Говорила.
– И?..
– Пока ничего не решилось, но вчера, – указываю взглядом на свои руки, – он сказал, что готов переписать на меня долю взамен на какие-то условия.
Фил усмехается, вынимает из кармана звонящий телефон и, коротко глянув на экран, отключает звук и убирает обратно.
– Что за условия? Как думаешь?..
– Очевидно, хочет, чтобы вернулась, – бросаю взгляд на его профиль, – и в бар, и к нему.
– А ты?.. Долго собираешься ему кровь сворачивать?
Сказанные с насмешкой слова отдают в груди болезненным уколом. Горло моментально перетягивает спазмом.
– Помучаю еще немного и вернусь, – включаю легкомысленную дурочку, – или с другом твоим замучу. С Димой. Он приходил сегодня, телефон мой взял.
Это правда. Друг Филиппа уже трижды приходил за тем, чтобы взять мой номер и просто «поболтать».
Он не отвечает, и на долгих десять минут в салоне повисает тишина.
Я молча давлюсь обидой, Филипп злится.
– Прости, – проговаривает, наконец.
– Забили, – отбиваю тут же.
– Почему ты ушла от него?
– Почему тебя это так интересует?
– Волнует этот вопрос, – хмыкает, пожимая плечом, – спать спокойно не могу.
– У Тёмы спрашивал?
– Спрашивал.
– И что он сказал?
– Что бы он ни сказал, я хочу услышать твою версию.
Немного поменяв положение, расстегиваю молнию куртки до середины, нервно растираю шею.
– Ты будешь смеяться, если узнаешь, – хмыкаю весело.
Чувствую по сгустившейся атмосфере, как он напрягается. Опустив подбородок вниз, смотрит вперед исподлобья.
– Давай, посмеемся вместе.
– Давай… Артем привел Никиту в нашу спальню, когда я спала.
Звенящая тишина. И время словно останавливается. Я слышу его дыхание и внезапно слепну, когда светофор перед нами загорается красным.
– Зачем?
Прочищаю горло и застегиваю молнию под подбородок.
– Догадайся.
Эйне молчит почти до самого моего
