Я тебя не предавал (СИ) - Аверина Екатерина Кара
— Чё ты ржёшь?! — вскидывается он.
— Пойдём, — всё ещё посмеиваясь, киваю Егору на двери ресторана. — Чай попьём, остынешь немного. А то заболеешь не дай бог. Твоя мать мне точно глаза выцарапает. Или боишься?
— Я ничего не боюсь, — гордо заявляет сын и первым заходит в ресторан.
Адская смесь в пацана заложена от меня, от Иры. Взрывоопасная. Надо учить его это контролировать.
Садимся с Егором за тот же столик, где пытались говорить с Ирой. Заказываю чайник чая с разными травами, отдельно мёд, джем. По сердцу снова царапает. Я совсем ничего о нём не знаю. Что любит, что нет. Какие-то интуитивные действия пока, но вроде попадаю, он тянется маленькой блестящей ложечкой к мёду.
— Голодный? — спрашиваю у парня.
— Нет, — и опять гордость.
Снова подзываю официантку.
— Два стейка ещё, пожалуйста. С кровью, — смотрю Егору в глаза. Хмыкает, но не возражает.
Молча пьём чай, изучая друг друга. Я жадно слежу за каждым его жестом, а он настороженно стреляет в меня глазами-пулями из-под вновь упавшей на лоб чёлки. В моём кулаке гнётся ложка.
— Ваши стейки, — официантка ставит перед нами две плоские деревянные подложки, на которых лежат сочные куски мяса с тёмными полосками от гриля и блестящими каплями золотистого жира на боках. Рядом соусы, для декора рассыпаны красные зёрна граната. На тёмном дереве они будто светятся.
Егор ловит пальцами пару сочных зёрен и закидывает в рот.
Беру в руки нож, вилку, разрезаю мясо, проверяя прожарку. Всю жизнь ем стейки только так. Наверное, это даже не дело вкуса, а скорее ещё одно своеобразное проявление профдеформации.
Проследив за тем, как я режу мясо, Егор делает вид, что тоже специалист в этом, и наигранно легко старается повторить финт. Задевает локтем подложку, ловит, резко выдыхает, всё поправляет и побеждает свой стейк.
— Это реально кровь? — морщится, тыкая острием вилки в центр сочной мякоти.
— Попробуй. Вкусно, — кладу в рот ломтик.
На меня смотрят с сомнением, но мы же гордые, да? Мы ничего не боимся и не уступаем.
— Если не понравится, можешь выплюнуть, — подмигиваю ему. — Закажем что-то другое.
Пробует, тщательно жуя. Забавно жмурится.
— Ну, допустим, вкусно, — заявляет он.
— Я рад. Ешь, а я буду говорить. Окей? — предлагаю ему.
— Окей, — закидывает в рот ещё кусок мяса, а следом зёрна граната.
— Ты уже взрослый парень, поэтому правда тоже будет взрослой. Маму твою я знаю давно. Мы познакомились с ней шестнадцать лет назад. Люблю я её тоже давно. По-настоящему.
— Это как? — хмурится Егор, откладывая вилку в сторону.
— Это когда в голове, в сердце, под кожей есть только одна женщина. Когда она по тебе бьёт, потому что ты её сильно обидел, а ты принимаешь и всё равно любишь. Когда она рычит на тебя разъярённой тигрицей, забыв, насколько на самом деле хрупкая и уязвимая, и ты её защищаешь. Понимаешь? — кивает, задумчиво поджав губы. — Бывает взрослым людям приходится принимать те или иные решения ради самых близких. Эти решения не всегда приятные. Иногда от них становится больно, но иного пути нет. А иногда, Егор, взрослые тоже ошибаются. В том или другом случае найти путь друг к другу довольно непросто, но чувства…
Мне самому странно говорить о себе в таком ключе. Чувства… Да, эта зеленоглазая бестия вдохнула в старого наёмника, пропахшего порохом, что-то нечуждое простым смертным.
— Но эти люди, — перефразирую, чтобы Егору было понятнее, — всё равно продолжают друг друга любить.
— Ты хочешь сказать, моя мать тоже тебя любит? — хмурится он.
— Хотелось бы верить, — посмеиваюсь. — Я хочу, чтобы ты знал и то, что я никогда не обижу Иру. Наоборот, я хочу ей помочь. Хочу защитить.
— Я её защищаю! — важно отвечает он.
— Ни капли не сомневаюсь. Но знаешь, что я думаю?
— Что? — катает оставшиеся зёрна граната по подложке.
— Вдвоём у нас это получится ещё лучше. Только тебе придётся подтянуть некоторые навыки. Я могу научить тебя драться? По-настоящему. У меня база своя, я парней постарше тренирую, но могу и тебя взять. Рукопашка, самооборона, тир. Но пахать надо, говорю сразу. Никакой пощады не будет. Пойдёшь?
— Я подумаю, — расправляет плечи.
— Правильно. Мужчина должен не только кулаками на улицах махать, он просто обязан сначала думать. Бессмысленные «геройства» губят ещё больше жизней. Так что ты всё взвесь и набери меня в любое время суток вот по этому номеру, — вбиваю цифры на экране своего мобильного и разворачиваю к нему.
Переписывает. Вопросительно смотрит на меня.
— Павел, — представляюсь собственному сыну. — В народе Ворон.
— И как мне тебя называть? Ну… если я решу согласиться.
— Ты, главное, реши, Егор, а с остальным мы разберёмся, — подмигиваю ему. — Чай ещё будешь?
— Буду, — кивает и принимается доедать свой стейк, а я просто смотрю, как он ест, глотая слишком густой воздух, и периодически глохну от собственного сердцебиения.
— Егор, — зову сына.
— М? — поднимает на меня взгляд.
— С чего ты взял, что мама долги отрабатывает? — барабаню пальцами по столу.
— Отец так говорит, — признаётся он.
— И ты поверил? — хмурюсь.
— Конечно нет, — важно вытягивается в струну. — Мама не такая! — его ладони сжимаются в кулаки.
— Согласен, — целиком и полностью. — Долг Асада я закрыл не для того, чтобы Ира их отрабатывала, — считаю важным пояснить для Егора этот момент, — а чтобы помочь ей.
— Какая щедрость, — всё еще фыркает он.
Пусть. Егор пока не обязан мне доверять, но и агрессии в свой адрес я больше не чувствую.
— Деньги — не главное, — улыбаюсь ему. — Есть гораздо более ценные вещи в жизни. Чаще они не материальны.
— Угу, — ухмыляется мальчишка, — так обычно говорят те, у кого их вагон.
— Тебе дать денег? — прямо спрашиваю у Егора.
— Спасибо, обойдусь, — залпом допивает остатки чая из своей чашки.
У него звонит телефон. Парень подбирается и отвечает. Мама…
Егор обещает скоро быть, прячет старенький мобильник в карман и сообщает:
— Мне пора, — поднимается из-за стола.
— Давай я подвезу тебя? — делаю знак официантке, чтобы подошла с расчётом, и тоже поднимаюсь.
Глава 37
Ирина
Такси медленно ползёт по заснеженному городу. Смотрю на экран старенького смартфона и силюсь понять хоть что-то в результатах анализов. Но цифры расплываются перед глазами. Я что, плачу? Недоверчиво трогаю лицо, щёки и правда мокрые.
Ещё не хватало! Откладываю телефон в сторону, торопливо вытираю слёзы и дышу глубже. Всё хорошо. Без паники.
Титаническим усилием воли заставляю себя успокоиться и вновь смотрю на экран. ХГЧ меньше единицы. Беременность исключена. Волна облегчения прокатывается по телу, и тихий вздох срывается с губ.
Остальные анализы далеко не в порядке, но ничего не могу понять в этих цифрах. Абракадабра какая-то. Сейчас я не способна разбираться. Будто мгновенно отупела и забыла всё, чему училась столько лет. Встреча с Вороном выбила меня из колеи окончательно, выкачала последние силы. Ничего не осталось. Пустота, внутри образовалась дыра, которую ничем не заделать.
Беру себя в руки и набираю Ольгу.
— Алло, — раздаётся в динамике бодрый голос подруги.
— Привет, можешь говорить? — спрашиваю чуть слышно.
— Конечно.
— Анализы пришли… — сухо бросаю.
— Отлично, скидывай, я посмотрю.
— Ты дома? Можно я приеду? — робко напрашиваюсь в гости.
Не могу сейчас домой. Там Асад, а у меня нет ресурса противостоять ему. Срочно нужна передышка, чтобы зализать потревоженные раны и нарастить броню.
— Да, давай, — с готовностью соглашается Ольга. — Я жду.
— Спасибо.
Скидываю ей результаты и называю водителю новый адрес. Недовольно ворчит, но всё же разворачивается на перекрёстке и везёт меня в нужном направлении. А я прилипаю к окну и лениво слежу за проползающим мимо пейзажем. Воспоминания недавнего разговора с Вороном так и хотят прорваться в мысли, но не могут пробиться сквозь глухой заслон в сознании. Потом. Позже я выпущу их на свободу и переработаю, но не сейчас. Я слишком уязвима, слишком устала.
