Метод супружества (ЛП) - Малком Энн
Разве мы не были сосредоточены только на сексе? Ничего не узнаем друг о друге. Не испытываем симпатии.
Тогда было много секса. Очень много. Но были и долгие обеды. С вином. И разговорами. Не о нашем прошлом. Ну, безобидные лакомые кусочки тут и там… о ситуациях, когда я вырубалась пьяной в старших классах, и о том, что пережила до того, как оказалась здесь. Но перед Юпитером я была довольно беспечной. В основном подростковое пьянство и мелкие автокатастрофы.
Кип так же. Он немного рассказывал о Дейдре, о том дерьме, которое она вытворяла, покупала ему презервативы и эротические романы вместо порно, потому что хотела, чтобы он читал то, что написано женщинами, а не потреблял мусор, созданный мужчинами.
Одно только воспоминание заставляет меня улыбнуться.
Я скучаю по Дейдре. Она поддерживает связь — много сообщений, фотографий и пропущенных звонков. Всегда отвечаю ей смс-ками, но мне еще предстоит сказать ей о беременности. Хотя я не очень хорошо знаю эту женщину, у меня возникло ощущение, что как только Дейдре узнает, что станет бабушкой, она бросит все и приедет навестить нас. Она будет в восторге. Мы будем ходить по магазинам.
Нора, Каллиопа и Тиффани пытались уговорить меня сходить за детскими вещами, особенно теперь, когда я в относительной «безопасности» второго триместра. Я отбиваюсь от них. Да, риски значительно снижены, но не равны нулю. А у меня есть только опыт потери. Это въелось в мои мышцы. Я все еще жду этого, все еще набираюсь сил. Покупать детские вещи — значит искушать судьбу.
Мои друзья понимают это, уважают границы.
Дейдре, благослови ее господь, не станет уважать мои границы. Она прилетит и в течение недели построит и украсит детскую. И будет ожидать, что ее сын стал любящим, заботливым, настоящим мужем. Мы хорошо притворялись до того, как все усложнилось, но боюсь, что на этот раз мы с треском провалимся. И черт возьми, я не хочу увидеть разочарование на ее лице, когда она узнает, что мы состоим в фиктивном браке.
— Я испеку брауни, — говорит Кип, выдергивая меня из быстро закручивающихся мыслей. — А ты посмотри это, — он кивает на экран, показывающий титры и проигрывающий саундтрек, который заставил мои напряженные мышцы расслабиться.
— Ты испечешь брауни? — спрашиваю его.
Он кивает.
Я облизываю зубы.
— Ты раньше готовил брауни?
— Не было повода, но в интернете наверняка полно отличных рецептов, где автор рассказывает историю своей жизни, прежде чем перейти к самому гребаному рецепту, — шутит он.
— Ты испечешь мне брауни? — уточняю я, чувствуя себя настороженной и ожидающей удара.
— Да, Фиона, — Кип снимает плед со спинки дивана и накидывает на меня, наклонившись, чтобы стереть слезу с моей щеки, прежде чем встать. — А теперь смотри свой фильм, — приказывает он, прежде чем выйти из комнаты.
Я так ошеломлена, что делаю, как он сказал, быстро растворившись в магии Хогвартса. Хотя не совсем вникаю в суть, слушая, как Кип возится на кухне, звеня тарелками. Я обнаружила, что мне это нравится. Сворачиваюсь калачиком на диване, в тепле и безопасности, солнце садится за океан, звуки жизни в моем доме. Звуки, издаваемые другим человеком. Вскоре из кухни доносится глубокий и насыщенный запах шоколада.
Затем в гостиную входит Кип с тарелкой, полной пирожных, пахнущих так, словно они прибыли с небес — или из пекарни Норы, что, по сути, одно и то же, — и взбодрили меня даже больше, чем «Гарри Поттер».
— Дай мне, — отчаянно говорю я, приподнимаясь.
Он протягивает мне тарелку, которую я кладу себе на живот. Хватаю брауни и запихиваю в рот.
— О боже мой, — стону я, все еще с набитым ртом. — Как вкусно. Чертовски вкусно.
Я не лгу.
Кип не балуется на кухне. Все, что он мне готовил, чудесно. Но я не думала, что он умеет выпекать.
Оказалась неправа.
И была так увлечена всей этой шоколадной вкуснятиной, что не заметила: Кип не уходит, успокоив бьющуюся в истерике беременную женщину брауни и сказочным фильмом.
Нет, он сел на край дивана, схватил меня за ноги и притянул их так, чтобы они лежали у него на коленях.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, дожевывая половину второго брауни. Пытаюсь отдернуть ноги, но его хватка слишком крепкая.
— Тс-с, — говорит он. — Смотрю, как парень что-то делает с этой палкой, — он указывает на экран одной рукой, другой поглаживая мою ногу.
Затем к ней присоединяется вторая. Мои глаза закатываются к затылку, когда его сильные пальцы находят нужное место.
Несмотря на то, что у меня должно быть много вопросов, я их не задаю. Позволяю Кипу делать мне массаж ног, пока ем пирожные и смотрю «Гарри Поттера».
Глава 14
«Крушение»
Просыпаюсь я с чувством надежды.
Все говорили, что Кип придет в себя, как только осознает реальность появления ребенка, как только встанет на свой собственный путь. Что ж, все говорили это с самого начала, были уверены. Но по мере того, как шли недели, я видела, как мои — и его — друзья постепенно начали сомневаться в этих заявлениях. Но они не отказались от них полностью. Даже Нора, несмотря на всю свою ярость, продолжала надеяться на это чудо.
Я?
Нет.
Я склонна верить людям, когда они показывают себя с худшей стороны. Так вот, это не означает, что я списываю их со счетов. Во мне тоже есть много скверного. Но когда люди показывают только худшие стороны себя, не имея ничего, что могло бы искупить это — как, например, мой первый муж, — лучше всего в это поверить.
Я усвоила это на собственном горьком опыте.
Так что у меня не было надежды, что Кип одумается.
За исключением прошлой ночи.
Он посмотрел на меня и разбудил то, что я считала давно умершим. Испек мне брауни. Включил «Гарри Поттера». Сел рядом со мной на диван и потер мне ноги. И он, очевидно, отнес меня в постель, потому что последнее, что я помню, — это поедание четвертого брауни, Гарри, сражающегося с профессором Волдемортом, и пальцы Кипа, поглаживающие мой ступни.
Теперь я в своей постели.
Кип не только был добр ко мне, когда я оказалась подавлена и в полном беспорядке, но и знал, что лекарство — это «Гарри Поттер» и брауни. И он прикасался ко мне почти как… почти как муж к своей беременной жене.
Это не означает, что он прощен. Ни в коем случае. И меня не одолевают нереалистичные фантазии о том, что мы будем большой счастливой семьей. Но я вижу нечто иное, чем проплывающие в ночи корабли, каждый из которых выплескивает обиду на другого. Может быть, будет другая жизнь, а не «мать-одиночка и отсутствующий отец».
Я хватаю свой телефон, обнаружив, что сейчас всего шесть утра. В кои-то веки мне не хочется свернуться калачиком под пуховым одеялом и проспать тысячу лет. Я выспалась. Бодрая. Готовая к новому дню.
Это не только из-за Кипа.
А потому, что прошлой ночью я хорошо очистилась. От целой куча дерьма, которую держала в себе. Слезами, которые не проливались чертовы годы.
Иногда долгих рыданий достаточно, чтобы снова почувствовать себя отдохнувшей. Этого и шоколадных пирожных.
И, возможно, парня, растирающего ноги.
Звуки шагов Кипа на кухне разносятся по всему дому. Он не шумит, но дом маленький, и, вероятно, он тоже не собирается из кожи вон лезть, чтобы вести себя тихо. Я сплю как убитая. То, из-за чего он неустанно дразнил меня — после того, как будил своим языком у меня между ног.
Пальцы на ногах поджимаются при одном воспоминании, и мое либидо воспламеняется потребностью.
Может быть, просто может быть, если он решит перестать быть мудаком, я снова смогу проснуться с его языком между моих ног. Мне не придется прощать его, чтобы кончить. На самом деле это самое малое, что он может сделать.
С новыми силами я встаю с постели, снимаю потрепанные спортивные штаны, и выбираю легкое полупрозрачное платье, которое обычно надевают поверх бикини. Накидываю сверху халат, но оставляю развязанным. Затем быстро умываюсь и чищу зубы.
